Обманы - Майкл Джудит - Страница 15

— Что я буду завидовать?

— Не совсем так. Тебе могло показаться, что внимание обращают только на меня.

— О нет. Я так не думаю. Странно? Может быть, по тому, что у меня есть нечто свое, что мне нравится.

— Ты больше не чувствуешь себя в тени? Стефания секунду подумала.

— Похоже, все ушло. Гарт посмотрел на них с терпеливым любопытством.

— Код? — догадался он.

Стефания замерла, она забыла о его присутствии. Целую минуту здесь были только она и Сабрина. Как и раньше, они обменивались мыслями и словами одновременно. Она повернулась к мужу:

— Однажды я сказала Сабрине, что ее блеск отодвигает меня в тень, где никто не замечает меня.

— А потом она уехала в Америку, — добавила Сабрина. — Оставила меня блистать одну.

Стефания посмотрела в окно на гостей, ходивших по саду, угощавшихся шампанским, которое официанты разносили на серебряных подносах. Четыре года назад, стоя перед судьей Ферфаксом в другом саду, она поняла, что Сабрина может нуждаться в ней. Но в действительности она не хотела об этом думать.

Но сейчас ее поразил голос Сабрины.

— Оставила меня блистать одну, — повторила сестра. Стало быть, она была нужна Сабрине. Сабрине ее не хватало. Может быть, как и ей не хватало Сабрины, даже, несмотря на то, что она была счастлива с Гартом. Понадобилось немало времени, чтобы понять это. На лужайке гости начали собираться у навеса. Сабрина вздохнула.

— Если я не вернусь, мама Дентона скажет, что меня за это осудят. — Со стоном она надела туфли. — Бракосочетание нужно проводить в кровати. Там, где они большей частью начинаются, так или иначе.

Гарт усмехнулся. Стефания повернулась к окну.

— Сабрина, когда вы с Дентоном приедете к нам? Мы должны о многом поговорить. Что-то шевельнулось в душе Сабрины. Глаза Стефании, чистые и сияющие, встретились с ее глазами без зависти.

— Я скажу завтра, если смогу. Посмотрю, что собирается делать Дентон. У него полно планов показать мне все свои любимые места. Но как только я смогу…

Она протянула руки. Стефания взяла их в свои, и они долго стояли рядом, как в те далекие дни, когда жили одной семьей.

— Как только я смогу, — прошептала Сабрина. — Я буду. Обещаю.

Дентон Лонгворт работал в своей семейной корабельной компании, где он был вице-президентом по финансам и членом коллегии директоров. Он делал то, что отец ожидал от него. Закончив университет, Дентон немедленно вступил в руководство компании. Но он не собирался посвящать все десятилетие между двадцатью пятью и тридцатью пятью годами работе за письменным столом. Позднее он займется этим, но сейчас перед ним был огромный мир. Поэтому Дентон посвятил один год работе в офисе, сколотил штат знающих сотрудников, способных вести дела в его отсутствие, а потом отстранился от дел, чтобы развлекаться.

Он работал, когда чувствовал к этому желание. Перешагнув через тридцатилетний рубеж, Дентон обнаружил в себе талант в организации маленьких, боровшихся за жизнь компаний, которые его отец приобретал по сходной цене. И поскольку это доставляло ему удовольствие, он тратил на такое занятие несколько дней в месяц.

Теперь же он посвятил себя более приятному делу — он решил показать своей жене все удовольствия мира. И с соответствующей энергией Дентон разрабатывал план поездки на несколько месяцев: Биарриц и Канны, Уимблдон и Буэнос-Айрес, Майорка и Церматт. Светские люди из многих стран стремились разбиться в доску, лишь бы быть представленными Сабрине Лонгворт и беседовать с такой красивой, умной, приятной во всех отношениях дамой. Кто последний раз в их кругах излучал столько обаяния? Никто не мог вспомнить.

Куда бы они ни приезжали, их ждали приглашения, отсылаемые секретарем Дентона в Лондоне. Дентон забавлялся ими, позволяя некоторым падать на пол, когда он передавал остальные Сабрине.

— Выбери любое, которое тебе нравится, и выброси остальные. — Но он смотрел за ней. — Ты не отложила приглашение Коры? Прекрасная хозяйка, никто не пропускает ее вечеров. А почему ты…

Так постепенно в мае они приехали в Монако, почти через год после свадьбы. Сабрина просто взглянула на приглашения и передала их обратно Дентону:

— Решай сам, я никого не знаю.

Он разложил карточки на кофейном столике в их номере, как игрок в покер, заполняющий дни и вечера, когда он не играет в казино и не смотрит Гран-при.

— Отлично, — сказал он сам себе, распределив все приглашения. — У нас даже есть время для Макса.

— Кого?

— Макса Стуйвезанта. Удивительно, что тебе пока что не приходилось с ним встречаться. Приятный парень, в нем есть какая-то тайна, тебе понравится. Он хочет, чтобы мы поплавали на его яхте четыре дня, как раз после гонок. Прекрасная идея, новые впечатления.

— А почему с ним связана какая-то тайна?

— Потому что никто не знает, каким образом он делает деньги. Не то чтобы кто-либо пытался это выяснить. Но никого не устраивает ответ Макса Стуйвезанта. Он якобы зарабатывает на искусстве. Это может означать все, что угодно. Одни предполагали, что он владеет магазинами-галереями в Европе, другие — что он снабжает произведениями искусства богатых клиентов. Ходили слухи, что Макс помогает молодым художникам тем, что нанимает специальных людей, которые вздувают цены на аукционах, а потом он кладет себе в карман большую часть тех денег, которые коллекционеры платят за произведения искусства. Циники уверяют, что он грабит гробницы египетских фараонов.

Как бы там ни было, Макс был очень богат и красиво проматывал свое состояние. Он катал гостей на своем собственном самолете над Монте-Карло, брал с собой тридцать друзей на недельное сафари в Африку, перевозил двести человек поездом через всю Европу в Югославию на фестиваль танцев.

Сабрина облачилась в свой вечерний наряд из сине-черного шелка с открытыми плечами и спиной.

— Я думаю, подходящее платье. Коктейль в восемь. Если мы опоздаем, он посмотрит на нас своими ужасными глазами и превратит в статуи. Вот каким искусством он занимается! Он превращает людей в статуи, а потом продает скорбящим родственникам в качестве памятников.

— Сабрина! Мы его гости.

— Ах, прости, виновата, Дентон.

— Я надеюсь. Где мои запонки?

В их каюте над огромной кроватью висел французский гобелен. Ковер с большим ворсом, светлая мебель из ясеня с ручками черного дерева, голубая с серебром ванна. На яхте «Лафит», 104 фута длиной, было шесть таких кают и пять отсеков для команды. Палубы — из тикового дерева. В салоне Макса тридцать человек могли удобно передвигаться под хрустальной люстрой. На яхте был великолепный повар и прекрасный выбор вин. Сабрина никогда не спрашивала о том, что сколько стоит. Но Дентон, планировавший купить подобную яхту, сказал, что все это, вместе с обстановкой и оборудованием, стоит два миллиона долларов.

Гостями Стуйвезантов на «Лафите» были пять пар. За коктейлями Бетси Стуйвезант, третья жена Макса, маленькая и мягкая, одетая в кашемир и шелк кудрявая блондинка, сказала им, что ей не позволено вмешиваться в какие-либо дела. Если гостям что-нибудь нужно, то к их услугам Кирст, старший слуга. Макс уже сделал все распоряжения относительно отдыха на берегу. Она замолчала и больше ничего не говорила весь вечер.

Они ели рыбный суп с шафраном и апельсиновыми дольками, за которым последовал осьминог в шампанском соусе. К нему подали охлажденное белое вино «Палетт» с холмов под Марселем. Макс предложил тост за хороший отдых. Он лениво улыбнулся своей соседке за столом, блондинке, которую он представил как княгиню Александру из страны, о которой никто не слышал. Через стол сидел ее муж, князь Мартов, сосредоточенно смотревший в свою тарелку.

Сидевшая рядом с князем загорелая женщина с заспанными глазами спросила:

— А куда мы поплывем завтра?

— На восток, — сказал Макс, все еще глядя на Александру. — Вдоль итальянской Ривьеры ди Поненте в Алассио и Геную. А потом обратно. Четыре дня, целая жизнь. Александра улыбнулась.