Час ночи - Адамов Аркадий Григорьевич - Страница 9

Дверь открыла миниатюрная девушка с пышными тёмными волосами и узким бледным лицом; на переносице виднелись следы от очков — она их, видно, только что сняла, перед тем как пойти открыть дверь. Виталий понял, что перед ним дочь архитектора Шиловского, семья которого занимала эту квартиру.

Виталий представился.

— Но я вам ничем не могу помочь, — пожала плечами девушка. — Вчера в двенадцать я читала. И окно, вы правы, было открыто… Но я ничего не слышала, никакой драки. Уверяю вас.

Она подняла на Виталия большие тёмные глаза, и он только сейчас заметил, какие они печальные. Да и мыслями эта девушка, кажется, была очень далеко от того, что случилось прошлой ночью во дворе её дома.

Когда Виталий спросил о соседях, она болезненно поморщилась и сказала:

— Со вчерашнего дня стало тихо. Его арестовали наконец. И Вера Игнатьевна, кажется, первую ночь спала с детьми спокойно. Подумайте только, чему приходится радоваться: человека посадили в тюрьму!..

— Что делать! Иногда это единственный выход.

— Я понимаю, — грустно кивнула девушка. — Когда ничего другого не остаётся. — Она посмотрела на Виталия и слабо улыбнулась: — Что же мы стоим в передней? Проходите в комнату.

Но Виталий почувствовал, что сказала она это через силу.

— Нет, спасибо, — ответил он. — Я спешу.

— Вы давно работаете в милиции? — неожиданно спросила девушка.

— Шесть лет уже.

— И… и вы довольны этой работой?

— Доволен, представьте себе, — с лёгким вызовом ответил Виталий.

— Вы обиделись? — Девушка снова подняла на него глаза, в них было непонятное участие.

Виталий усмехнулся:

— Мне показалось, что вы ждали другого ответа. Я не ошибаюсь?

— Ошибаетесь. Я была почти уверена, что вы довольны. Это видно. Но почему вы довольны?

«Странная девушка», — подумал Виталий и, помедлив, ответил:

— Я работаю в уголовном розыске. По-моему, это самая справедливая работа. Потому что я защищаю людей. Разве это мало?

— Это очень много, — покачала головой девушка. — Но я знаю случаи…

— Случаи знают все. И случаи бывают всякие. Но выводы делают не из случаев.

— Да, вы, наверное, правы. Ой! — Она всплеснула руками. — Я же вас задерживаю. А помочь я вам ничем не могу. Вот досадно!.. Хотя… Знаете, на восьмом этаже — квартира шестьдесят восемь, — кажется, живёт некий Станислав Тихонович. Рыжий такой. Фамилии я не помню. Так вот он, — девушка еле заметно улыбнулась, — всё обо всех знает. Вы его спросите.

— Спасибо. Придётся, — сдержанно поблагодарил Виталий и на всякий случай уточнил: — А соседа вашего, значит, уже два дня как нет дома? — Виталий внимательно посмотрел на девушку. — Вы первая не спрашиваете меня, что же всё-таки произошло сегодня ночью.

Она опустила глаза:

— Я знаю… Кого-то убили…

— Этот человек вышел из вашего подъезда, — сказал Виталий. — Он был у кого-то в гостях. Может быть, у ваших соседей? К ним никто вчера не приходил?

— Нет. У них было тихо. Здесь же всё слышно. Но ручаться я, конечно, не могу… — Девушка нерешительно пожала плечами.

Этой своей робостью, нерешительностью и какой-то напуганностью, а больше всего, пожалуй, непонятностью она начала раздражать Виталия. Да и очевидно ему стало, что девушка решительно ничем помочь ему не может, и надо было кончать этот затянувшийся разговор.

Виталий поспешил проститься. Девушка подняла на него свои огромные тёмные глаза и сказала, протягивая маленькую, узкую руку:

— Я вам желаю успеха. В вашей справедливой работе.

На лестничной площадке Виталий с облегчением вздохнул, усмехнулся и стал подниматься по лестнице.

Теперь ему нужен был восьмой этаж.

«Почему она сказала, что это видно? — подумал Виталий, торопливо шагая через ступеньки. — Неужели я выгляжу таким самодовольным? Да нет, чепуха это!» Но какой-то неприятный осадок всё же остался от этой мысли.

Он добрался наконец до восьмого этажа, перевёл дыхание и позвонил в квартиру, которую ему указала та странная девушка.

И снова Виталию повезло. Он услышал чьи-то торопливые шаркающие шаги, дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась круглая голова с копной рыжих, с проседью волос. Голубые вылинявшие глазки под огромными лохматыми пшеничными бровями, как зверьки из норок, недоверчиво уставились на пришельца. Человек, не отпуская двери, пожевал моржовыми, с рыжими подпалинами усами, которые казались приклеенными на красных толстых щеках, и осторожно осведомился:

— Что вам угодно?

Голос его оказался каким-то хриплым, словно застоявшимся.

Виталий представился.

— И всё-таки что вам угодно? — не шелохнувшись и ни на йоту не приоткрыв больше дверь, спросил рыжий человек.

— Угодно зайти к вам и поговорить, если разрешите, — улыбнулся Виталий.

— А у вас удостоверение, конечно, имеется?

— А как же!

Человек внимательнейшим образом изучил переданную Виталием красную книжечку, бросил на него самого испытующий взгляд, видимо, сравнивая его облик с фотографией на удостоверении, после чего деловито сказал:

— Всё в порядке. Прошу.

И распахнул дверь.

В передней он, запрокинув голову, пояснил:

— Всегда так делаю. Никому доверять нельзя. Скажут, из милиции, а потом тюк по голове — и преставился раб божий, тетёха растетёшистая. А у меня неукоснительное правило, знаете. Тем более… Вы насчёт убиения во дворе?

— Именно.

— А не в связи с моим письмом?

— Каким письмом?

— Ну как же! Я же подробное письмо послал в ваши органы. Конфиденциальное. Кругом ведь нарушают. Не получали?

— Нет, я только насчёт вчерашнего.

— И правильно, что ко мне, — назидательно произнёс рыжий человек. — Больше никуда не заходили?

— Н-нет…

— Вот! А я могу указать, пожалуйста.

Виталий даже слегка опешил от неожиданности.

— Кого указать? — удивлённо спросил он.

— Как то есть кого? — Рыжий человек, снова запрокинув голову, торжествующе посмотрел на Виталия. — Убийцу, конечно. И соучастников тоже.

— А кто убитый, вы тоже знаете?

— Обязательно.

— Ну тогда рассказывайте, пожалуйста, всё по порядку. Можно я сяду?

— Ради бога. Могу вас даже в комнату провести.

— А, всё равно! — махнул рукой Виталий, опускаясь на стул возле вешалки. — Только рассказывайте.

«Чёрт возьми, какая удача!» — обрадованно подумал он.

— Прежде всего разрешите представиться. — Рыжий человек одёрнул мятый пиджачок и поправил съехавший набок галстук. — Чапча Станислав Тихонович. На данный момент пенсионер. И документики вот, все при мне в любой момент. — Он торопливо вытащил из внутреннего кармана пиджака бумажник и, роясь в нём, укоризненно добавил: — Спервоначала вам следовало поинтересоваться. Как порог перешли. Ну да вы ещё человек молодой. Всё придёт. Подучитесь от нас, стариков. Эстафета, так сказать, хе-хе…

«Благодарю покорно», — подумал Виталий, а вслух сказал:

— Документы пока не нужны, Станислав Тихонович. Вы рассказывайте, не отвлекайтесь.

— Как угодно, — осуждающе покачал тот рыжей головой. — Так вот, изволите ли видеть… Одну минуту!

Он проворно побежал на кухню, принёс оттуда табуретку и уселся напротив Виталия.

— Так вот, — снова со вкусом повторил он, перекинув ногу на ногу и обхватив руками колено. — Люди, знаете, бывают разные. Это я вам конфиденциально сообщаю. Не для разглашения. Одному, допустим, кое-чего подпустишь, а он, видите ли, смеётся. Или, к примеру, только улыбнётся. Всё одно — чем-то, значит, доволен. А другой до этого дела слаб… — Станислав Тихонович щёлкнул себя по толстой розовой шее. — С таким иной раз и выпьешь для пользы дела. Вот с ним, например, с Пашкой, если взять… Он кивнул в сторону соседней квартиры. — Вчера утром он мне и говорит: так и так, мол: «Племянник ко мне сегодня приедет из Пензы. Кое-что привезёт. По этому случаю ты на меня не обижайся». Это значит: гулять будут. Ну и дали жару, конечно. Кто кому потом морду раскровенил, я уж не знаю. Но, выходит, дело этим не кончилось.