Приказы не обсуждаются - Пидоренко Игорь Викторович - Страница 34

Пауль появился примерно через час после звонка. Подготовился он капитально: зеленая тирольская шляпа с фазаньим пером, туристская дубовая трость, украшенная мелкими серебряными медальончиками с видами немецких замков, те самые знаменитые толстой кожи шорты, шерстяные гольфы и тяжелые башмаки. Большие черные очки и трубка в зубах довершали картину. И хотя облик Шнайдера-старшего вполне соответствовал классическому виду путешествующего германца, сами немцы оглядывались на важно шествовавшего по площади «пережитка прошлого». Нечасто, но с неприкрытым интересом. Может быть, это объяснялось тем, что в наше время уже редко кто так одевается. Даже отправляясь на туристическую прогулку.

В планы Евгения никак не входило, чтобы его человек выделялся среди толпы, но, подумав, он решил, что сойдет и так. В конце концов, и среди немцев встречаются консерваторы! Особенно среди пожилых. Поэтому он восхищенно сказал подошедшему Паулю:

— Здорово! Только вот трубка зачем? Ты же не куришь!

Паша с достоинством, как и подобает почтенному бюргеру, ответствовал:

— Это очень важная деталь. Я потом объясню.

Допытываться Евгений не стал, сразу принялся объяснять Шнайдеру его задачу. Пауль поскучнел.

— А я-то думал…

— Все будет! И перестрелки, и погони! — заверил Миронов, немного покривив душой. Но, вообще-то, он доверял почти незнакомому человеку очень ответственное дело — следить за домом, где находится похищенная женщина. О чем Паше и сказал. Опустив, естественно, слова о «почти незнакомом» — чтобы не обиделся.

И вот что интересно. Этот добропорядочный — с виду — немец ни разу не заикнулся о криминальной полиции и, если реально смотреть на вещи, о незаконности действий, в которых так хотел принять участие. Чего бы, казалось, проще: позвонить в полицейский участок и анонимно сообщить, что вот в таком-то доме подозрительные лица незаконно содержат подданную другой державы. У немцев такого рода доносительство в крови. Еще, наверное, со времен рейха осталось. Не дай бог, кто-то из соседей, особенно иностранцев, мусор не там выбросит, или нарушит чужую территорию, завалившись спать на понравившейся, но не своей лужайке. Тут же последует звонок в полицию и явится представитель закона, чтобы навести порядок и выписать штраф. Один из знакомых Евгения, в общем-то неплохой парень, немного разгильдяй, конечно, уехал в Германию на постоянное место жительства. Жена-немка увезла. Так он спустя пару лет сбежал назад, в Россию, не выдержав немецкого железного порядка и доведенный до белого каления стукачеством соседских бабушек.

А Пауль и не думал ни о чем подобном. Фильмов насмотрелся, что ли? Прямо как в какой-то серии «Убойной силы», когда наши милиционеры приехали в Штаты и начали там палить по бандитам. А насмерть перепуганный американский полицейский им объясняет, что это только в кино бравый полисмен, чуть что, сразу хватается за револьвер. В реальной жизни все совсем не так, товарищи! Спрячьте ваши пушки!

С другой стороны, а что он может подумать, если на его глазах с виду благопристойный старичок из какого-то хитрого оружия убивает человека? А женщину, приехавшую из другой страны, похищают бандиты. Ведь все, как в кино! Значит, действовать надо соответственно происходящим событиям. Логично?

Закончив инструктаж Паши, велев звонить по любому, даже самому малейшему поводу, и убедившись, что тот занял удобную позицию на ступенях и раскрыл какой-то томик, прикинувшись, что увлечен чтением, Евгений кинул последний взгляд на дом, в котором томилась Наташка, и отправился забирать свой «фольксваген». Нужно было съездить в дом Шнайдеров и посмотреть, как там Карл. Да и отдохнуть немного не мешало бы. Забегался он сегодня с утра. Если Симонов не врет, то еще и ночью предстоит беготня.

Карл являл собой грустное зрелище. То есть был пьян. Бродил по дому, качаясь, с зажатой в кулаке бутылкой шотландского виски, и регулярно отхлебывал прямо из горлышка. Выглядело это жалко и удручающе. То ли в нем действительно заговорила русская часть крови, то ли он продолжал мучиться сознанием вины перед Мироновым. Но, скорее всего, просто пребывал в ужасе от перспектив и в дальнейшем подвергаться шантажу.

Утешать грешника и блудодея Евгений не стал. Не до того ему было. Он только посоветовал Анне отобрать у мужа бутылку, уложить его спать и приготовить к похмельному пробуждению пакетик «Алказельцера». Та молча кивнула и ушла в полном смятении. Весь ее привычный мир начал рушиться с появлением этого странного русского…

Миронов поднялся к себе, принял душ и переоделся во все чистое. А потом открыл окно, упал на кровать и закурил. Ничего страшного, переживут хозяева небольшое количество табачного дыма!

Было уже около семи вечера. Оставалось только ждать звонка Симонова. Евгений пошарил в изголовье, нашел пульт телевизора. На всех каналах — одна и та же жвачка: какие-то ситкомы, ток-шоу. Но рекламы все же поменьше, чем в России…

Потом попалась передача об Африке. Но показывали не прогулки жирафов среди баобабов и не прайды львов, лениво валяющихся в тенечке. Шел репортаж из… Анголы. Евгений приподнялся на локте, ему стало интересно. Не чужая все же страна.

Н-да, с тех пор, как он там побывал, изменений что-то не наблюдается. Все те же хижины, построенные из палок и соломы, все так же лениво бродят некрупные черные свинки, и по-прежнему носятся полуголые кривоногие детишки. И ведь не бедная страна! Нефть есть, алмазы, плантации кофе, правда, запущенные. Евгений где-то читал, что если за кофейным кустарником не ухаживать хотя бы один год, восстанавливать его придется потом чуть ли не двадцать лет. Такая вот капризная культура. А кто в воюющей стране будет заниматься кофе?

В то время, когда он со своей группой гонялся по лесам за бандами унитовцев и защищал городишко Порту-Амбуин, в Анголе еще имелись фазенды, хозяевами которых были португальцы. И на этих фазендах все очень хорошо росло. Но португальцев потихоньку выжимали из страны, и сельскохозяйственное производство там практически умирало. Не умели местные как следует обрабатывать землю.

Там, где европейцы уходили с черного континента под давлением мировой общественности или по собственной воле, наступали разруха и нищета. Какой великолепной страной была ЮАР! Ну да, апартеид там, расовая дискриминация… Но ведь процветали! А потом к власти пришли африканцы. И все очень быстро стало заканчиваться. Дошло до расовой дискриминации наоборот: белый человек, даже с образованием, не может получить работу. Не того он сорта и цвета кожи! А местные продолжают валять дурака и потихоньку разваливать то, что белые строили веками. Парадокс!

Забренчал «Турецкий марш». Так, прорезался Симонов.

— Ты готов? — раздался в трубке его вопрос.

— Как пионер! — ответил Евгений, поднимаясь с постели.

— Оденься как-нибудь потемнее… Впрочем, не мне тебя учить. Через полчаса будь… там, где мой человек сменил твоего. Понял?

— Абсолютно.

— Ждем.

Значит, опять на улицу с неприличным названием. Похоже, Симонов решил сначала разобраться со старичками-убийцами…

Ничего особенно темного у Миронова не было. Пришлось ограничиться джинсовым костюмом. Это ему Наташка в первый же день, когда они приехали в Эрфурт, купила. Настоящий «Levi's». Вот теперь он его и обновит.

Евгений покопался в особом отделе своей сумки и достал кое-что из снаряжения. Многого из Москвы он взять не решился, могли на таможне обнаружить, но кое-что все же прихватил. Сам не зная зачем. Наверное, по вошедшей в кровь привычке…

Теперь оставался вопрос: брать машину, или оставить ее перед домом Шнайдеров, пусть себе отдыхает? Но ведь может понадобиться… Ладно, возьмем. Поставим где-нибудь в квартале от этой… штрассе. Правда, вечером найти пустое место будет непросто, граждане все пространство у тротуаров занимают.

Место, чтобы приткнуть «фольксваген», он все же нашел. И довольно быстро. Кто-то из жильцов дома, возле которого имелась прогалина в сплошной линии автомобилей, видимо, припозднился. Так ему и надо! Не будет по вечерам где-то шляться.