Жут - Май Карл Фридрих - Страница 28

Он наклонился, но, пожалуй, не для того, чтобы посчитать их, а стараясь скрыть свое лицо. Он заметно растерялся.

– Что я вижу! – воскликнул хаджи. – У этого человека на левой ноге всего четыре пальца! Сиди, это был Юнак и никто иной.

Проводник справился со своей растерянностью и снова поднялся, промолвив:

– А разве кто-то другой не может потерять палец?

– Верно, – ответил я, – но это стоило бы назвать очень странным совпадением. Итак, для чего же Юнак водит нас за нос?

– Да это вообще не он!

– Ладно, хотелось бы надеяться, что это не он. Если он замышляет какую-то хитрость, то получит вместо соли селитру, а может быть, еще серу и древесный уголь в придачу. Ты разумеешь, что это значит?

– Да, но все же не понимаю тебя. Из этих трех веществ приготавливают порох. Ты это имеешь в виду?

– Конечно, а если среди них ненароком найдется и катышек свинца, то легко может статься, что тот, кто задумал добраться до Чертовой скалы, прямиком угодит в ад. Эта речка глубокая?

– Нет. Лошадям не понадобится ее переплывать. Ее можно перейти вброд, засучив штаны. Мы отправляемся в путь?

– Да; четверть часа уже прошли. Куда ведет дорога, что по ту сторону реки?

– Ты видишь темную, отвесную полосу на выступе скалы?

– Да.

– Это вход в горловину ущелья. Его называют Чертовым ущельем, потому что оно ведет к Чертовой скале. Вот туда мы поедем.

– А скоро ли мы доберемся до этой скалы?

– Через полчаса с лишним. Ты поразишься, какие громадные скалы лежат по обе стороны от ущелья. В этой узкой расселине человек чувствует себя словно червь, затерянный среди стен, уходящих в небо.

– И нет ни одной другой дороги, ведущей на запад?

– Нет, только одна эта.

– Тогда нам придется следовать этим путем. Но сначала я попытаюсь отыскать следы людей, за которыми мы гонимся. В траве следов не осталось, ведь со вчерашнего дня она уже выпрямилась, а вот на мелководье их, наверное, еще можно заметить.

Мое чутье не обмануло меня. Чуть выше по течению в реку вошли пять лошадей. Дальше искать следы не было смысла. Мы пересекли речку и остановились у входа в ущелье.

Поначалу оно было такой ширины, что лишь два всадника могли ехать рядом друг с другом. Потом скалы отступили назад.

Они высились страшной, сплошной стеной. Мы словно въехали внутрь громадного куба, сложенного из плутонических пород и достигавшего высоты в несколько сотен футов. Подземная стихия пробила посреди него расщелину. Стоило взглянуть вверх и казалось, что стены скал сливаются друг с другом. Ни слева, ни справа взобраться наверх было нельзя. Края скал были голыми; лишь кое-где виднелись куст или деревце.

– Веришь, что шайтан ударом кулака проломил расщелину в этой скале? – спросил наш проводник.

– Да, это путь, ведущий в ад. Хотелось бы сжаться, подобно крохотному насекомому, над которым парит голодная птица. Быстрее вперед!

До сих пор конакджи держался среди нас. Теперь он вырвался вперед, обогнав Халефа и Оско, ехавших первыми. Я предположил, что мы приблизились к месту, которое могло стать для нас роковым.

Внезапно перед нами показался прозрачный ручей, совершенно мелкий и узкий; он прижимался вплотную к дороге и исчезал в расщелине среди скал. Слева от меня скала отступила назад, образовав довольно широкий уступ, поросший кустарником и деревьями; однако взобраться туда было нельзя. Высота этого уступа составляла примерно пятьдесят футов. Я вспомнил слова Юнака о том, что нужно пройти шагов пятьдесят-шестьдесят по воде, а потом подняться на гребень скалы. Наверняка он имел в виду этот уступ скалы.

Мои спутники тоже приметили, что мы находимся неподалеку от рокового места. Украдкой они бросали на меня вопросительные взгляды, и я согласно кивал.

Маленькая горная речушка тихо струилась нам навстречу; впрочем, вскоре мы услышали громкое бултыхание. Мы достигли места, где поток обрушивался с высоты. Вода глубоко въелась в мягкие породы, образовав желоб, по которому стекала со ступени на ступень.

Это было то самое место. Мелкая каменная крошка, размытая ручьем, скапливалась по обе стороны от него и питала корни растений. Здесь росли травы и кусты, любившие воду и холод, а также папоротники, коими изобиловала эта местность. Примерно в пяти метрах от земли я заметил вырванный наполовину куст папоротника. Я остановил коня и глянул наверх.

– Идемте же! – позвал нас конакджи, так как мои спутники тоже остановились.

– Подожди минутку! – сказал я. – Вернись-ка еще раз сюда! Я хотел бы показать тебе кое-что поразительное.

Он приблизился.

– Спрыгивай с коня, – предложил я ему, покидая седло.

– Зачем?

– Так лучше будет видно.

– Но мы теряем время!

– Сегодня ты еще никогда не был так нужен. Уж очень таинственный здесь ручей.

– Как так? – с любопытством переспросил он, ничего не подозревая.

Я стоял у небольшого речного каскада, вглядываясь в его нижние ступени. Проводник спрыгнул с лошади и подошел ко мне. Спешились и остальные.

– Посмотри-ка на этот папоротник вверху! Разве не видишь, что его кто-то вырвал из земли?

– Нет, вообще нет.

– Я думаю, кто-то карабкался наверх, вцепившись в папоротник, и вырвал его.

– Это была буря.

– Буря? Мы здесь находимся в котловине, не знающей ни бурь, ни ветров. Нет, это был человек.

– Что нам за дело до него?

– Нам-то как раз до него дело есть; он – наш старый знакомый.

– Не может быть! Кто же это?

– Юнак.

Он покраснел, стоило мне назвать это имя.

– Эфенди, дался тебе этот Юнак! Он же ушел в Глоговик!

– Нет, он там наверху. Здесь, возле дороги, ручей нанес немало песка. Этот Юнак – человек неосторожный. Раз уж он велел сказать нам, что уходит в Глоговик, то разве можно быть таким глупцом, чтобы голыми ногами наступать на песок. Мне же известно, что у него недостает пальца на ноге, и он это знает. А здесь, как и раньше на берегу реки, ты ясно видишь четырехпалый отпечаток ноги. Юнак наверху. Что ему там нужно?

– Эфенди, его там нет! – стал боязливо уверять проводник. – Поедем дальше!

– Сперва надо убедиться, кто прав: ты или я. Я поднимусь наверх, чтобы взглянуть на этого-человека.

– Господин, ты можешь свалиться и сломать себе шею и ноги.

– Я хорошо умею лазить по скалам, а хаджи мне поможет. Я надеюсь удачно с этим справиться. Куда опаснее, кажется мне, ехать дальше.

– Почему?

– Я думаю, что там наверху есть люди, люди с чеканами и пращами. Вот что опасно.

– Аллах! – воскликнул он в ужасе.

– Впереди дорога поворачивает и…

– Откуда ты это знаешь? Пока еще ничего не видно!

– Я догадываюсь. Подобное место очень опасно, если наверху устроить засаду. Поэтому я поднимусь на скалу и осмотрюсь.

Он побледнел и сказал, почти заикаясь:

– Я и впрямь не могу понять твои мысли!

– Все очень легко объясняется. А чтобы ты не расстроил мои планы, я попрошу тебя с этой минуты говорить как можно тише.

– Но господин! – вспылил он, скрывая свой страх за вспышкой гнева.

– Не трудись зря! Мы тебя не боимся, ведь у тебя нет даже оружия.

Проворным движением я вырвал у него из-за пояса нож и пистолет. Его ружье висело, притороченное к седлу. Тут же Оско и Омар так крепко обхватили его сзади, что он не мог шевельнуться. Он хотел закричать, но не решился, ведь я приставил ему к груди его нож и пригрозил:

– Не говори ни единого слова, а то я заколю тебя! Зато если поведешь себя тихо, с тобой не случится ни малейшей неприятности. Ты знаешь, что я не доверяю тебе. Если ты сейчас покоришься нашей воле, то, может быть, недоверие к тебе поубавится. Мы свяжем тебя, а Оско и Омар тебя постерегут, пока я с Халефом не вернусь. Тогда и решим, что с тобой делать. Будешь шуметь, заколем тебя; смиришься, получишь назад оружие и останешься нашим проводником.

Он хотел возразить, но Оско тотчас приставил острие ножа к его груди. Это заставило его замолчать. Его связали; ему осталось лишь усесться наземь.