Князь Вольдемар Старинов. Книга вторая. Чужая война - Садов Сергей Александрович - Страница 41

— Конечно, милорд… только у меня новость есть.

— По дороге расскажешь. Филипп, найди ему лошадь какую-нибудь.

Лошадь нашлась быстро, и вскоре Володя вместе с Абрахимом выезжали из ворот форта. Абрахим сначала, как воспитанный слуга, пытался держаться позади сеньора, но князь остановил коня и стал ждать, когда тот поравняется с ним.

— Согласись, трудно разговаривать с тем, кто плетется позади. Так что за новости?

— Пираты, ваше сиятельство. Из разговоров офицеров мне удалось узнать, что родезцы сговорились с пиратами и те должны были принять участие в осаде.

— Хм… Теперь понятно, почему при флоте так мало боевых кораблей. Они и не рассчитывали ими блокировать город — эту роль отводили пиратам. Не знаешь, сколько кораблей будет?

— Нет, милорд… только… Вы вроде как не удивлены?

— Не удивлен. Скорее бы удивился, если бы узнал, что они этого не сделали. Когда должны прибыть пираты?

— Тоже не знаю…

— Полагаю, дня через три. Тогда, когда и ожидалось прибытие основной армии.

— Но почему не тогда, когда прибывает авангард? Ведь тогда они смогли бы блокировать город, и сегодняшний трюк не получился бы.

— Сомневаюсь, что удалось бы блокировать полностью, но жизнь бы они нам осложнили. Беда только в том. что объединенный флот пиратов скорее всего получился бы сильнее авангарда. Полагаю, Эрих находится в здравом уме, чтобы не оставить у этой братии под носом такую приманку.

Пока мальчик возвращался в город, он успел немного успокоиться и отойти от недавней битвы, но прежняя злость вспыхнула в нем с новой силой, стоило увидеть отряды ополчения, радостно отмечавшие победу. Володя подозвал командира одного из отрядов и поинтересовался, не забыл ли он, что им всем надлежит быть на полигоне. Тот клятвенно заверил, что как раз туда они и направляются.

Прибыв к северной стене, где обычно тренировались солдаты, Володя расположился чуть в стороне у какого-то не то дома, не то склада. Прислонился к стене и стал терпеливо ждать, наблюдая за прибывающими отрядами. Пришедшие свободно располагались прямо на земле, вовсю обсуждая прошедшую битву. Веселье било через край, несмотря на понесенные потери, когда рядом отсутствовали те, кто еще только вчера тренировались вместе с тобой. Офицеры поднимали кружки с вином… Ну, конечно же, Конрон в первых рядах.

Абрахим, озадаченно поглядывая на бледного сеньора, пытался понять причину его гнева. А то, что мальчик именно разгневан, видно было даже ему, хотя Абрахим встречался с Володей не очень часто. Гнев, правда, проявлялся всего лишь в крепко сжатых губах и мрачном взгляде, устремленном в одну точку. Володя не пытался подойти к какой-либо компании, с кем-то заговорить — просто стоял и наблюдал. Но вот его заметил главнокомандующий обороной Тортона тир Пентарский.

— Вольдемар, что ты тут стоишь? Айда к нам! Это надо отпраздновать!

Губы князя сжались плотнее, в глазах полыхнуло пламя. Абрахим невольно попятился и уже подумывал том, чтобы исчезнуть куда подальше, но любопытст победило.

— Отпраздновать? — вкрадчиво поинтересовался князь.

Даже не совсем трезвый Конрон сообразил: что-то неправильно. И нахмурился, пытаясь понять, что с упустил. Может, они не победили, а их разбили, и сейчас родезцы входят в город?

— Ну… вроде бы мы победили…

— Конрон, ты интересовался потерями? Я вот по дороге завернул в госпиталь, переговорил с Арвидом… Двести раненых! Двести, Конрон! — Князь не повышал голоса и говорил вроде бы тихо, но от этого тихого голоса, в котором слышался ураган, становилось очень неуютно. — Трупы с дороги увозят телегами! Уже увезли больше семидесяти тел! И основные потери не в лагере! Не там, где шел бой, а на дороге, когда мы отступали!

Конрон вновь нахмурился:

— Да понимаю я все. Мы тут переловили некоторых бегунов… Накажем в назидание остальным.

— Накажем? Это вернет погибших?

— Ну а что ты предлагаешь?

— Дай мне власть. Я сам определю меру наказания. Всем.

Конрон отшатнулся.

— Вольдемар, — протянул он, — мне кажется, ты собрался сделать что-то, о чем потом сам жалеть будешь.

— Жалеть не буду. Конрон, у меня было время все обдумать и немного остыть.

— Да что с тобой? — Конрон уже откровенно встревожился — таким своего друга он еще не видел.

Володя прикрыл глаза и как-то устало произнес:

— Я испугался, Конрон. Сегодня я впервые в жизни испугался настолько сильно… до дрожи…

— В бою?

— Нет. При чем тут бой? Я испугался, что мы не сможем удержать родезцев и они на наших плечах ворвутсяв город, и тогда…

— Чушь какая… Да им пришлось бы еще мимо твоего форта пройти…

— Знаешь, а страх часто бывает нерационален. Это я сейчас, успокоившись, понимаю, что такого быть не могло, а там логика не действовала. Конрон, я больше не хочу терять близких людей! Никогда! Это… это сильнее меня…

— Аливия? — Конрон озадаченно потер щетинистый подбородок. — Не понимаю, чего ты так привязался к этой девчонке…

— Скажи, ты когда-нибудь терял всех близких тебе людей?

— Боги миловали…

— А вот мне пришлось терять три раза… Семья… Потом, когда я убегал, меня подобрал один человек… Если бы не он, я наверняка бы не смог выжить. Он меня защищал и многому научил. Он всех нас защищал. Можно сказать, он заменял нам всем и отца, и мать, а потом он умер… Жизнь на улице не способствует хорошему здоровью, знаешь ли, хотя и взрослеешь быстро…

— Ты жил на улице?

— Разочарован? Ну да, наследник рода и все такое…

— Нет-нет, ты не понял… Я понимаю, что за тобой охотились…

— Охотились? — Володя криво улыбнулся. — Да кому я был нужен? Меня и соперником-то не считали. После смерти Гвоздя…

— Гвоздя?

— Так звали того человека, про которого я говорил. Настоящего имени я так и не узнал… только прозвище. Не Думаю, что мы бы долго прожили без него, даже не будь той болезни… Потом меня нашел тот капитан и все изменилось. Это было как в сказке, которую в детстве мне мама читала. Я даже надеялся, что обрел семью, когда после обследования мне поставили тот диагноз и приговор — три года жизни, если лечить, или полгода, если ничего не делать. Вот так я потерял близких людей в третий раз. Я с ними был три года… Впрочем, эти три года оказались самыми насыщенными в моей жизни: тренировки, обучение, тренинги, тактика и стратегия, история войн с подробным изучением кампаний всех великих полководцев экономические аспекты и торговое право, хирургия, фармацевтика, фортификация и много всякого разного. Вот так вот, Конрон. Спасение моей жизни заключалось в том, чтобы уйти к вам… Только здесь есть лекарство, которое меня и спасло. Но это путешествие в один конец — я больше никогда не увижу тех друзей, которых нашел в последние три года, и я снова остался один… Теперь ты понимаешь мое отношение к Аливии? Она спасла меня от отчаяния и одиночества… Оказывается, чтобы выбраться из бездны, достаточно знать, что где-то есть человек, которому ты нужен.

Конрон закашлялся.

— Милорд…

— Что? Непонятно, наверное, объяснил. Да уж… с красноречием у меня всегда были проблемы. Но больше я не хочу оставаться в одиночестве… еще раз такого я не переживу.

Конрон задумчиво покачал головой, медленно прошелся перед Володей.

— Напрасно ты меня считаешь таким уж бесчувственным. Может, я и не терял близких, но понять тебя могу. И знаешь, о чем я подумал?.. Ты ведь мог и не возвращать девочку отцу. Она для всех была мертва…

Тир вдруг осекся под взглядом мальчика.

— Нет-нет. Просто я хотел сказать, что ты все-таки вернул ее, хотя знал, что ее отец не позволит тебе заботиться о ней. Если бы не эта осада…

— Конрон, я потерял всю семью и знаю, каково это. Если где-то оставались ее родные… я не мог не вернуть девочку им. Просто не мог. Извини… что-то разоткровенничался сегодня… Забудь, в общем. — Володя пошел прочь.

Конрон покачал головой. Причина такой откровенности для него, в отличие от Володи, была ясна. Он и сам много разного болтал после своего первого настоящего боя когда схлынул адреналин. А еще сегодня, как он слышал князь едва не погиб. Потом еще это отступление, едва не закончившееся катастрофой, и испуг… Тут и бывалый солдат не выдержал бы, а мальчишка… Теперь многое становилось понятным… Осталось понять, что с этим делать. Если сегодня Вольдемар наворотит дел с ополченцами, а он, судя по всему, разозлен на них сильно, ему позже станет еще хуже.