Виннету - Май Карл Фридрих - Страница 29

— Можем? Соизволили разрешить? Я им покажу, кто здесь решает! — Взорвался я.

— Не дурите, сэр! Сделайте вид, что ничего не произошло! Их нельзя сердить, если мы хотим, чтобы все кончилось нормально.

— Но мне надо присутствовать на совете.

— Это лишнее.

— Я так не считаю. Мне необходимо знать о принятых решениях.

— Вы о них немедленно узнаете.

— А если я с ними не соглашусь?

— Не согласитесь? Вы? Ай да гринхорн! Вы что, в самом деле собираетесь утверждать решения, принятые Сэмом Хокенсом? И я должен испрашивать, вашего разрешения, чтобы постричь ногти или почистить сапоги?

— Сэм, не лезьте в бутылку. Мне только надо знать, что жизни Виннету и его отца ничто не угрожает.

— Тут вы можете положиться на старого Сэма. Даю вам слово, с ними ничего не случится. Вы удовлетворены?

— Конечно. Вашего слова достаточно.

— Итак, приступайте к работе и не беспокойтесь. Все будет хорошо!

Я вынужден был смириться, ведь надо было закончить работу до прибытия апачей. Мы с большим рвением приступили к съемке и очень быстро продвигались вперед. Бэнкрофт и трое его помощников, зная о грозящей нам опасности, старались изо всех сил.

И угроза нападений апачей, и соседство с кайова не сулили ничего хорошего. Закончив съемку местности до появления апачей, мы могли быстро убраться отсюда, сохранив и жизнь, и полученные материалы.

Понимая это, все работали слаженно, как никогда раньше. Меня же беспокоила не собственная безопасность, а судьба Виннету, и я не собирался бежать, не убедившись, что ему ничто не угрожает.

Я работал за двоих. Приходилось вести измерения, делать записи и составлять чертежи, к тому же в двух экземплярах. Один экземпляр получал старший инженер, копию я прятал на всякий случай. Мы оказались в столь опасном положении, что нелишне было подстраховаться.

Совет действительно затянулся до вечера и закончился только тогда, когда мы прекратили работу из-за наступивших сумерек. Кайова пребывали в превосходном настроении, потому что Сэм (правильно или нет — обсуждать было уже поздно) угостил их остатками бренди из нашего бочонка. Ему и в голову не пришло спросить разрешения у Рэттлера. В лагере уже горело несколько костров, вокруг них сидели пирующие краснокожие. Рядом паслись лошади, а чуть дальше, укрытые темнотой, охраняли лагерь расставленные вождем воины.

Я сел вместе с Сэмом и его неразлучными товарищами, Паркером и Стоуном. Ужиная, я с интересом разглядывал лагерь, который для меня, новичка, представлял необычный вид. По всему чувствовалось, что дело идет к войне. Вокруг — свирепые медные лица людей, не способных на проявление жалости и великодушия. Нашего бренди хватило каждому индейцу лишь на пять-шесть глотков, поэтому никто не опьянел, однако «огненная вода» большая редкость и лакомство для индейцев — сделала свое дело: языки развязались, повсюду велись громкие, оживленные разговоры.

Я, естественно, сразу спросил Сэма о решениях, принятых на совете.

— Можете не беспокоиться, — ответил Хокенс. — Вашим любимчикам ничего не угрожает.

— А если они будут защищаться?

— До этого не дойдет. Апачи не успеют опомниться, как будут пойманы и связаны.

— Мда? Как же вы это все себе представляете, мой дорогой Сэм?

— Очень просто. Сюда они могут проникнуть только по одной дороге. Угадайте, сэр, по какой?

— Ну, это ясно. Сначала выйдут на место старой стоянки, а оттуда двинутся по нашему следу.

— Совершенно верно! Вы не так глупы, как можно судить по виду. Итак, первую важную вещь мы знаем — откуда ожидать их появления. Вторая, не менее важная, — время их прибытия.

— Вычислить точно нельзя, но можно догадаться.

— Да, тот, кто умеет шевелить мозгами, может догадаться, хотя вряд ли стоит полагаться на догадки, это может стоить нам жизни. Время надо знать абсолютно точно.

— Только разведка даст верные сведения, но вы против этого, дорогой Сэм, ибо считаете, что следы разведчиков выдадут нас.

— Краснокожих разведчиков, запомни это! Апачи знают, что мы здесь, поэтому след белого человека не вызовет подозрений.

А что будет, если они обнаружат следы краснокожих? О чем они подумают?

— Что поблизости находятся кайова?

— Надо же, угадали! Мысленно снимаю перед вами шляпу, и сделал бы это не только мысленно, если бы мне не надо было беречь мой парик.

— Спасибо, Сэм! Я надеюсь снискать ваше уважение навсегда. Но давайте вернемся к делу. Значит, вы считаете, что мы должны послать на разведку белых, не краснокожих?

— Да, но только одного.

— Одного хватит?

— Вполне, потому что на него можно полностью положиться. Зовут его Сэм Хокенс, и, чтоб мне лопнуть, он питается полевыми мышами, хи-хи-хи! Вы знаете такого, сэр?

— Да, — ответил я. — Если он за это возьмется, я буду совершенно спокоен, его апачи не поймают.

— Конечно, не поймают, хотя он им покажется.

— Как? Они должны вас увидеть?

— Разумеется.

— В таком случае, индейцы схватят вас и убьют.

— Нет, для этого они слишком умны. Когда я спокойно прогуляюсь у них на виду, краснокожие убедятся, что мы чувствуем себя в полной безопасности. Меня апачи не посмеют тронуть, ведь мое исчезновение всполошит лагерь, да и зачем меня хватать, если я все равно попаду к ним в руки?

— Но, Сэм, возможно ли, чтобы вы их увидели, а они вас нет?

— Сэр, — взорвался Хокенс, — хорошенького же вы мнения обо мне! Как это я могу их не увидеть? У Сэма Хокенса глазки маленькие, но зоркие. Апачи, правда, вышлют вперед разведчиков, но уж я-то найду место, откуда видно все. Есть такие места, где даже опытнейший вестмен не сможет укрыться и вынужден будет появиться на открытом пространстве. Вот в таком месте я и обнаружу разведчиков. И сразу же сообщу вам, что они крадутся к нашему лагерю. А вы ведите себя спокойно, как ни в чем не бывало.

— Но ведь апачи сразу увидят кайова и предупредят Инчу-Чуну.

— Кого увидят? Наших краснокожих? Молодой человек, уважаемый гринхорн, уж не считаете ли вы, что у Сэма Хокенса мозги из ваты? Моя забота — чтобы нигде не было ни малейшего следа кайова, понятно? Наши дорогие друзья спрячутся очень хорошо и появятся только в последний момент. Разведчики апачей должны увидеть только тех, кто был в лагере во время визита к нам Виннету и его отца.

— Здорово придумано!

— То-то! Не мешайте разведчикам апачей наблюдать за лагерем, пусть убедятся, что мы совершенно спокойны. Как только они уберутся, я поспешу за ними и дождусь, когда подойдут главные силы апачей. А те появятся ночью, чтобы напасть на лагерь в темноте.

— И возьмут нас в плен или убьют, если не всех, то многих.

— Послушайте, сэр! Право, мне вас жаль. Вроде бы образованный человек, а не знаете, что надо удирать, если не хочешь попасть в лапы врагу. Любой заяц знает об этом, и даже одно маленькое черное и кусачее насекомое, которое прыгает в шестьсот раз выше своего роста, а вы понятия об этом не имеете! Неужели в книгах, которых вы прочли такое множество, ничего нет на этот счет?

— Ни слова! Отважному вестмену не пристало прыгать так высоко, как упомянутое вами насекомое! Так вы считаете, мы должны удрать в безопасное место?

— Конечно. Мы разожжем костры, пусть апачи нас видят. Пока огонь горит, они останутся в укрытии. Как только костры догорят, мы покинем лагерь, скроемся в темноте и приведем воинов кайова. Апачи нападут на лагерь — а он пуст! Хи-хи-хи! Вот удивятся! Разведут огонь, чтобы найти нас, тут-то мы их и увидим и нападем на них! О, на Западе долгие годы будут помнить хитроумного Сэма Хокенса, чтоб мне лопнуть!

— Действительно, задумано хорошо, если только все произойдет именно так, а не по-другому.

— Уж я постараюсь, чтобы по-другому не произошло.

— А что дальше? Будем тайком освобождать апачей?

— По крайней мере, Инчу-Чуну и Виннету.

— А других?

— Скольких сможем, но не выдавая себя.

— Что ждет остальных?

— Ничего страшного, уверяю вас, сэр. Кайова прежде всего начнут преследовать беглецов, ну а если они окажутся слишком кровожадными, Сэм Хокенс что-нибудь придумает. И вообще найдите своей голове лучшее применение, не занимайте ее тем, что произойдет потом. Там видно будет, а сейчас мы должны выбрать место, пригодное для осуществления нашего плана, тут не всякое подойдет. Утром я займусь этим. Хватит болтовни, с завтрашнего дня надо действовать.