Виннету - Май Карл Фридрих - Страница 23

— Зачем понадобились им жерди? — менторским тоном спросил Сэм.

— Они смастерили что-то наподобие носилок или саней, чтобы положить на них тело, — ответил я.

— Почему вы так думаете?

— Я все ждал, когда же индейцы что-нибудь предпримут. Нелегко удерживать тело в седле.

— Неплохо. Это вы тоже вычитали в ваших книгах?

— Описание точно такого же случая — вряд ли, но ведь все зависит от того, кто и как читает книгу. Из книг действительно можно многому научиться и при случае воспользоваться знаниями.

— Мда. Хоть какая-то польза есть. Похоже, тот, кто это писал, побывал на Западе. Впрочем, я и сам так думаю. Посмотрим, правы ли мы.

— Я думаю, они сделали сани, а не носилки.

— Почему же?

— У апачей всего три лошади. Для саней достаточно одной, для носилок необходимы две, идущие рядом или друг за другом.

— Да, это так, но сани оставляют глубокий след, что для апачей опасно. Сюда они прибыли вечером. Посмотрим, ночевали они здесь или продолжали путь ночью.

— Я думаю, что они немедленно пустились в путь, ведь времени у них в обрез.

— Верно, но давайте осмотрим все внимательнее.

Мы сошли с лошадей и, держа их под уздцы, медленно двинулись по следу, который теперь явно изменился; правда, он все еще был тройным, но приобрел совсем иные очертания. Средний широкий след оставили лошадиные копыта, а две параллельные рытвины прочертили сани, сделанные из двух длинных жердей и нескольких поперечных веток.

— С этого места они ехали друг за другом, — заметил Сэм. — Вполне могли ехать рядом, но что-то заставило их двигаться именно так. За ними!

Мы опять сели на коней и пустили их рысью. Я попытался понять, почему апачи ехали гуськом, и вскоре понял.

— Сэм, будьте внимательны! Где-то здесь след изменится, а мы можем проглядеть.

— Чего это он вдруг изменится?

— Ну как же, ведь они смастерили сани не только чтобы провезти тело, но и для того, чтобы самим незаметно разъехаться в разные стороны.

— Разъехаться? Это им и не снилось, хи-хи-хи! — засмеялся вестмен.

— Ясно, не снилось, они ведь это сделали наяву.

— Скажите, откуда вы это взяли? Тут уж точно книги подвели вас.

— Об этом в книгах нет ни слова, но они меня научили думать.

— Ну и?…

— До сих пор вы играли роль учителя, сейчас разрешите мне задать вам вопрос.

— Разумеется, но только умный. Спрашивайте, мне очень интересно!

— Почему индейцы обычно ездят гуськом? Мне кажется, не потому, что так удобно или принято.

— Чтобы нельзя было сосчитать всадников.

— Я думаю, мы имеем дело именно с таким случаем.

— Вряд ли. Один едет впереди, потом идет конь с санями, а сзади второй апач следит, чтобы тело не упало на землю.

— Возможно, но не забывайте, что они торопятся напасть на наш лагерь. С телом Клеки-Петры им быстро не поскакать, а потому, думаю, один из них повезет мертвеца, а другой поскачет за подмогой.

— У вас богатое воображение. Уверяю, они и не подумают разъезжаться.

Мне не хотелось возражать Сэму. Ведь я, новичок, мог и ошибаться в споре с опытным следопытом. Не сказав больше ни слова, я напряженно всматривался в след.

Он привел нас к широкому руслу высохшей реки, по которому вода мчится только весной. Дно реки покрывали круглая галька и песок. Медленно продвигаясь вперед, я стал внимательно осматривать песчаные островки. Если моя догадка верна, именно здесь индейцам было удобнее всего разделиться. Если поехать вниз по высохшему руслу реки, направляя лошадь по камням, а не по песку, следов практически не останется. Второй из апачей мог продолжать путь, ведя лошадь с санями и оставляя следы, которые можно принять за следы трех лошадей.

Я следовал за Хокенсом, как вдруг на песчаной отмели, среди камней, я заметил круглое, величиной с большую чашку, углубление с обвалившимися краями. В то время я не обладал еще столь проницательным взглядом и опытом, как сейчас, однако сразу догадался, что это след лошадиного копыта, соскользнувшего с камня. Преодолев русло реки, Сэм хотел, не задерживаясь, ехать дальше, но я остановил его:

— Идите-ка сюда, Сэм!

— Зачем? — спросил он.

— Хочу вам кое-что показать.

— Что?

— Сейчас увидите.

Я повел его вдоль берега, заросшего травой. Не проехали мы и двухсот шагов, как заметили на песке четкие следы лошади, ведущие на берег, а затем уходящие к югу.

— Что это такое, Сэм? — спросил я, не пытаясь скрыть распиравшую меня гордость.

Лицо Сэма вытянулось, а маленькие глазки почти вылезли из орбит.

— Следы лошади! Откуда они взялись?

Окинув взглядом русло реки и не увидев следов по ту сторону, Хокенс пришел к выводу:

— Кто-то ехал по сухому руслу реки.

— Правильно. А кто?

— Откуда мне знать?

— А я знаю.

— Ну и кто же?

— Один из наших индейцев.

Физиономия Сэма вытянулась еще больше.

— Один из апачей? Быть этого не может!

— И тем не менее. Они расстались, как я и предполагал. Давайте вернемся к нашему следу и внимательно рассмотрим его. Я уверен, мы обнаружим, что там прошли только две лошади.

— Невероятно! Давайте посмотрим!

Мы вернулись, внимательно изучили след и убедились, что на тот берег вышли только две лошади. Сэм кашлянул несколько раз, смерил меня подозрительным взглядом и спросил:

— Откуда вы узнали, что индейцы расстанутся в высохшем русле реки?

— Я заметил внизу след на песке и сделал определенный вывод.

Когда я привел его к тому месту, Сэм посмотрел на меня с еще большей подозрительностью и спросил:

— Сэр, хоть раз вы можете сказать правду?

— Я никогда не обманывал вас, Сэм!

— Мда, я всегда считал вас прямым и честным человеком, но сейчас не могу вам верить. Вы действительно никогда не бывали в прерии?

— Никогда.

— И на Диком Западе тоже?

— Да.

— А может, вы побывали в стране, похожей на эту?

— Нет, до сих пор я не покидал родины.

— Так скажите мне, черт бы вас побрал, что же это получается? Является гринхорн, который еще не видел, как растет трава, не слышал, как поет земляная блоха, идет в первый раз в разведку и заставляет краснеть от стыда старого Сэма Хокенса. Я в вашем возрасте был раз в десять глупее, чтоб мне лопнуть! Что, по-вашему, должен чувствовать вестмен, у которого осталась хоть капля гордости?

— Не расстраивайтесь, Сэм!

— Легко сказать! Ведь я вынужден признать, что вы попали в точку, хотя до сих пор не понимаю, как вам это удалось.

— Только путем умозаключений. Умение делать выводы — весьма полезное качество для человека.

— Умозаключений? Не понимаю. Слишком умно для меня.

— Я делал выводы вот так: если индейцы едут друг за другом, они хотят замести следы. Эти два апача ехали гуськом, следовательно, они заметали следы. Понятно?

— Конечно.

— Исходя из этого, я и пришел к верному решению. Настоящий вестмен должен прежде всего хорошо думать. Хотите, представлю вам еще один вывод?

— Интересно.

— Вот вас зовут Хокенс. На английском языке «хок» значит «ястреб». Правильно?

— Да.

— Итак, слушайте внимательно! Ястреб поедает полевых мышей. Я прав?

— Да, если поймает, то поедает.

— Отсюда можно сделать умозаключение: ястреб поедает полевых мышей, вас зовут Хокенс, значит, вы поедаете полевых мышей.

Сэм открыл рот, чтобы глотнуть воздуха и собраться с мыслями, посмотрел на меня обалделым взором и вдруг завопил:

— Сэр, вы смеетесь надо мной? Что за неуместные шутки? Нанести такую смертельную обиду! Это я поедаю мышей, к тому же самых поганеньких полевых? Требую удовлетворения немедленно! Как вы относитесь к поединку?

— Не имею ничего против.

— Отлично! Вы учились в университете?

— Да.

— Значит, согласно кодексу чести, вы можете дать мне удовлетворение. Я пришлю к вам моего секунданта.

— Конечно. А вы посещали университет?

— Нет.

— Значит, согласно кодексу чести, вы не имеете права требовать у меня удовлетворения. Ясно?