Я пойду одна - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 2

Отец Эйден прошел через внутренний двор к двери, выводившей в коридор, идущий к монастырю. Он не ощутил пристального взгляда мужчины, который уже не был погружен в молитву, а развернулся, приподнял темные очки и внимательно изучал его, отмечая ободок седых волос и медленную походку.

«Она пробыла там меньше минуты, – думал наблюдатель. – Много ли она успела рассказать этому старому священнику? Могу ли я позволить себе считать, что она не выложила ему все до конца?»

Мужчина услышал, как открывается наружная дверь церкви, потом раздался звук приближавшихся шагов. Он быстро вернул на место темные очки и поднял воротник свободного плаща. Имя отца Эйдена этот человек уже прочитал на табличке на двери.

– Что мне с тобой делать, отец О'Брайен? – сердито спросил себя мужчина, быстро проходя мимо десятка или около того посетителей, входящих в церковь.

В этот момент ответа он не нашел.

Но чего он не заметил, так это того, что за ним, наблюдателем, тоже приглядывали. Неподалеку от него находилась шестидесятишестилетняя Альвира Михан, бывшая уборщица, а ныне прославленная личность и знаменитая писательница, выигравшая сорок миллионов долларов в нью-йоркской лотерее. Она делала кое-какие покупки на Геральд-сквер, а потом, прежде чем вернуться домой, в район Центрального парка, решила пройти пешком несколько кварталов ради того, чтобы заглянуть в эту церковь и поставить свечу перед гробницей святого Антония. Заодно Альвира решила раздать немного денег безработным, стоявшим в очереди за бесплатным обедом. Она только что получила неожиданно крупный чек за книгу своих воспоминаний, озаглавленную «Из грязи в князи».

Когда Альвира Михан увидела человека, погруженного в глубокую молитву перед усыпальницей святого Антония, она решила сначала нанести визит в грот Лурдской Богоматери. Несколько минут спустя, заметив отца Эйдена, своего старого друга, выходившего из исповедальной комнаты, она уже собралась было догнать его, чтобы поздороваться. Но тут, к ее изумлению, человек, который казался полностью ушедшим в молитву, внезапно вскочил и поднял с глаз темные очки. Ошибиться было невозможно. Он следил за отцом Эйденом, шедшим к монастырской двери.

Альвира отмахнулась от промелькнувшей в ее голове мысли о том, что тот парень, возможно, хотел попросить отца Эйдена выслушать его исповедь. Она увидела, как мужчина снова опустил очки и поднял воротник, и решила, что он просто хотел как следует рассмотреть монаха. Мужчина находился слишком далеко, чтобы можно было видеть его как следует, но Альвира решила, что ростом он около шести футов. Лицо скрывалось в тени, однако ясно было, что этот человек худощав. Когда Альвира проходила мимо него, у нее создалось впечатление, что в его густых черных волосах нет ни единой седой пряди. Мужчина закрывался ладонями.

«Кто знает, что заставляет людей делать то или иное», – думала Альвира, наблюдая за незнакомцем, который теперь быстро направлялся к выходу, ближайшему от него.

Но кое-что она могла сказать с уверенностью. После того как отец Эйден вышел из исповедальной комнаты, весь интерес незнакомца к святому Антонию исчез, что бы уж там он ни собирался ему сказать до того.

2

Наступило двадцать второе марта.

«Если мой Мэтью до сих пор жив, то ему сегодня исполнилось пять лет», – думала Зан Морланд.

Она открыла глаза и несколько минут лежала неподвижно, лишь смахивала слезы, которые так часто увлажняли ее лицо и подушку в течение ночи. Зан посмотрела на часы, стоявшие на туалетном столике. Было четверть восьмого. Она проспала почти восемь часов. Конечно же, только потому, что, прежде чем лечь в постель, женщина приняла снотворное, то есть позволила себе крайне редкую роскошь. Но из-за приближавшегося дня рождения Мэтью она почти не спала всю последнюю неделю.

Ей вспомнились обрывки сна о поисках Мэтью. В этот раз она снова была в Центральном парке, искала и искала его, звала по имени, умоляла ответить. Любимой игрой мальчика были прятки. Во сне Зан твердила себе, что никуда он на самом деле не исчез. Сын просто прячется.

Но он действительно исчез.

«Если бы только я могла отменить встречу в тот день», – в миллионный уже раз подумала Зан.

Тиффани Шилдс, няня мальчика, призналась, что, пока Мэтью спал, она поставила его прогулочную коляску так, чтобы солнце не било ему в лицо, а сама расстелила на траве одеяло и тоже заснула. Шилдс даже не догадывалась, что он исчез, пока не проснулась.

В полицию после появления сообщений о пропавшем малыше позвонила одна пожилая свидетельница и сказала, что они с мужем гуляли в парке с собакой и заметили, что коляска была пуста почти за полчаса до того времени, которое няня назвала полиции, когда Тиффани якобы заглянула в коляску.

– Я в тот момент ничего такого не подумала, – сказала свидетельница сердито и огорченно. – Просто решила, что кто-то забрал малыша на игровую площадку. Возможно, это сделала мать. Мне и в голову не пришло, что та молодая женщина может за кем-то присматривать. Она спала как убитая.

Да и Тиффани в конце концов сама призналась, что не потрудилась пристегнуть Мэтью ремнем, поскольку он спал, когда они выходили из квартиры.

Зан гадала, могло ли случиться так, что мальчик сам выбрался из коляски, а потом кто-то увидел его одного, взял за руку и увел. Она тупо повторяла и повторяла этот вопрос. Столько разных уродов болтается вокруг!.. Господи, пожалуйста, не допусти этого!

Фотографии Мэтью были разосланы по всей стране, размещены в Интернете.

«Я молилась о том, чтобы его просто забрал какой-то очень одинокий человек, а потом побоялся признаться в этом. Но в конце концов ему придется отвести малыша в полицию либо оставить в каком-то безопасном месте, где его найдут», – думала Зан.

Прошло уже почти два года, и до сих пор не было найдено никаких следов. Он, наверное, уже забыл свою маму…

Зан медленно села и забросила за плечи длинные темно-рыжие волосы. Она регулярно делала гимнастику, но ее стройное тело напряглось и болело. Доктор говорил ей, что все дело в напряжении. Мол, вы не можете расслабиться двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Зан спустила ноги на пол, потянулась и встала, а потом подошла к окну и стала его закрывать, всматриваясь в раннее утро, в статую Свободы, в нью-йоркский порт…

Именно из-за вида она решила снять эту квартиру через полгода после исчезновения Мэтью. Ей необходимо было сбежать куда-то от того здания на Восточной Восемьдесят шестой улице, где пустая комната, маленькая кроватка и игрушки ежедневно терзали ее сердце.

Именно тогда, осознавая, что ей необходимо вернуть свою жизнь в нормальное русло, Зан с головой погрузилась в маленький бизнес по дизайну интерьеров, который начала после развода с Тедом. Они были вместе совсем недолго. Зан даже не знала, что беременна, когда супруги разбежались.

До брака с Тедом Карпентером Зан была старшим помощником прославленного дизайнера Бартли Лонга. Уже тогда в ней признавали новую яркую звезду, восходящую на дизайнерском небосводе.

Критики, знавшие, что Бартли оставлял все на Зан, когда отправлялся на продолжительные каникулы, писали о ее ошеломляющей способности смешивать ткани, цвета и мебель так, что дом полностью отражал вкусы и образ жизни его владельца.

Зан закрыла окно и поспешила в ванную. Ей нравилось спать в холодной комнате, вот только длинная футболка ничуть не защищала от сквозняка. Зан намеренно составила для себя очень плотное расписание на сегодняшний день. Сейчас она протянула руку к просторному халату, который так ненавидел Тед, а Зан со смехом называла своим спасательным одеялом. Для нее халат превратился в некий символ. Когда женщина выскакивала из постели, а в комнате царил жуткий холод, ей стоило набросить на себя этот халат, и она тут же не просто согревалась, ей становилось жарко. От холода к теплу, от пустоты к переполненности. Мэтью исчез, он найден, находится в ее руках, рядом с ней, дома. Сынишке нравилось забираться в этот халат вместе с ней.