Сын охотника на медведей - Май Карл Фридрих - Страница 9

– Я ему очень признателен за это, потому что вы мне нравитесь, – заверил его Толстяк, приятельски кивая малышу и едва сдерживая смех.

– Да? Это правда? Признаюсь, только что и я ощутил некоторую неосознанную симпатию к вам, а это, разумеется, хорошая основа для дальнейших отношений. Во-первых, вы парень довольно оригинальный; во-вторых, я тоже не без того; в-третьих, мы вполне можем стать хорошими друзьями. Мы уже помогли друг другу, а стало быть, связи установлены, и осталось только сделать так, чтобы связывающие нас узы крепли и дальше. Надеюсь, вы благосклонно заметите, что я всегда употребляю изысканные выражения, и из этого сможете заключить, что я не окажусь недостойным ваших дружеских чувств. Саксонец всегда щедр, и если меня сегодня захотел бы скальпировать индеец, я учтиво ответил бы ему: «Пожалуйста, потрудитесь любезнейший! Вот мои кудри!»

Тут Джемми не выдержал и рассмеялся:

– Если бы индейцу тоже вдруг взбрело в голову проявить учтивость, то ему пришлось бы оставить ваш скальп при вас! Но поговорим лучше о другом. Ваш спутник и вправду сын знаменитого Охотника на медведей Баумана?

– Да. Бауман мой компаньон, а его сын Мартин называет меня дядей, хоть я единственное дитя моих родителей и никогда не был женат. Мы встретились внизу, в Сент-Луисе, в те времена, когда золотая лихорадка загнала диггеров36 в Черные Горы. Мы оба сколотили приличный капиталец и решили здесь, наверху, основать стоур. Это было куда выгоднее, чем копать землю в поисках золота. Дело сразу пошло в гору. Я взял на себя лавку, а Бауман ходил на охоту, добывая провиант. Но позже оказалось, что золота тут больше нет. Диггеры покинули место, а мы остались здесь одни с нашими запасами, которые не успели продать. Постепенно мы сбывали их охотникам, случайно забредавшим сюда. Последнюю сделку мы совершили две недели назад. Тогда нас посетила маленькая компания, которая хотела нанять моего друга проводить их наверх, к Йеллоустоуну. Ведь именно там нашли полудрагоценные камни, а эти люди оказались гранильщиками. Бауман с готовностью согласился, договорился о достойном гонораре, продал им значительное количество боеприпасов и других полезных вещей, а потом ушел вместе с ними. Теперь в блокгаузе я один с его сыном и старым негром, которого мы притащили с собой из Сент-Луиса.

Во время этого скупого сообщения Фрэнк едва заметно пользовался родным диалектом, не в пример его предыдущей речи, что, разумеется, не ускользнуло от привыкшего фиксировать все, каждую мелочь, Толстяка Джемми. Он внимательно оглядел малыша со стороны и спросил:

– Разве Бауман хорошо знает Йеллоустоун-ривер?

– Он раньше неоднократно поднимался к этой реке.

– Но это очень опасно!

– Сейчас, пожалуй, не очень.

– Вы так думаете? Действительно, с тех пор, как чудом открыли этот район, конгресс Соединенных Штатов послал туда не одну экспедицию, чтобы обмерить местность. Область объявили Национальным парком, но индейцам нет до этого никакого дела. Сейчас там и сям охотятся индейцы племени Змей37.

– Они, кажется, зарыли топор войны.

– А я слышал, что они снова его откопали. Ваш друг, безусловно, в опасности, а шедший сегодня к вам гонец лишь подтвердит это. Я бы на вашем месте встревожился.

– Но этот индеец – сиу.

– Он медлит с посланием – это дурной знак. Радостную новость не нужно скрывать. К тому же он сказал мне, что он из Йеллоустоуна.

– Тогда я сейчас же нагоню его.

Фрэнк пришпорил мерина и погнался за Вокаде. Как только тот заметил, что его догоняют, он тут же всадил пятки в бока коня и погнал его вперед.

Между тем сын Охотника на медведей держался Длинного Дэви. Последний, естественно, тоже не преминул узнать хотя бы что-то о судьбе отца Мартина, но сведения были далеко не такими полными, как ему хотелось. Парень оказался очень неразговорчив.

Наконец ручей завернул за высокий холм, на котором путники заметили блокгауз, напоминавший маленький форт, надежно защищенный от нападения индейцев.

Холм с трех сторон обрывался весьма круто, любая попытка взобраться на склон в тех местах была обречена на провал. Другая сторона оказалась защищена двухрядной оградой. Внизу раскинулось кукурузное поле и небольшой, засаженный табаком участок земли, вблизи которого паслись две лошади. Мартин указал на них и пояснил:

– Вон оттуда у нас увели коней, когда мы отсутствовали. Но где же Боб, наш негр?

Он сунул в рот два пальца и пронзительно свистнул. Тут же среди высоких кукурузных початков показалась черная голова; широко растянутые губы обнажили два ряда зубов, которыми мог бы гордиться и ягуар, а потом выплыла достойная Геркулеса фигура негра. Держа в руках увесистую палку, он с улыбкой произнес на ломаном английском:

– Боб спрятаться и навострить уши. Если мошенники возвращаться и хотеть украсть еще два другие кони, тогда Боб разбить им головы эта дубина.

Он шутя махнул палкой, словно это был ивовый прут. Индеец не обратил на него никакого внимания. Он проскакал мимо, направив коня с доступной стороны холма наверх, прямо к изгороди. Вскочив на спину своего жеребца, Вокаде, как птица, перемахнул через ограду и исчез за ней.

– Ваш редмен38 быть грубый парень! – рассердился негр. – Скакать мимо массер Боб и не сказать «Добрый день!». Прыгать через ограда и совсем не ждать, пока масса Мартин позволять ему входить! Массер Боб научить его вежливость!

Добродушный черный, очевидно, титуловал сам себя «массером Бобом»– то есть в его понимании мастером, или господином, Бобом. Он был свободолюбивым негром и чувствовал себя очень оскорбленным тем, что индеец не удосужился его поприветствовать.

– Ты не обидишь его, – предостерег Боба Мартин. – Он наш друг.

– Тогда быть другое дело. Если редмен друг массы, то он быть и друг массер Боб. Масса вернуть коней? Он убить воров?

– Нет. Они сбежали. Открывай!

Боб громадными шагами двинулся вперед и легко раздвинул тяжелые створки ворот, словно они были из бумаги. Всадники въехали во двор, и ворота тотчас закрылись за их спинами.

Глава третья.В ХИЖИНЕ ОХОТНИКА НА МЕДВЕДЕЙ

В центре двора стоял четырехугольный блокгауз, хотя и не блокгауз в привычном понимании этого слова, ибо основу постройки не составляли плотно пригнанные древесные стволы. Материалом для нее послужили камни, глина и бруски. Гонты39, покрывавшие крышу, наверняка доставили сюда издалека.

Двери оказались распахнутыми настежь. Когда люди вошли, они увидели сидевшего посреди единственной комнаты индейца. Парня, казалось, вовсе не заботило, где сейчас находился его жеребец, которого тем временем завели в загон вместе с остальными животными.

Теперь Мартин и Хромой Фрэнк могли гостеприимно приветствовать обоих гостей сердечным рукопожатием на собственной территории. А последние уже успели окинуть помещение испытующим взором. В задней его части, очевидно, устроили склад товаров, количество которых было почти на исходе. Несколько прибитых к столбам крышек от ящиков заменяли стол. Из того же материала были сработаны и стулья. В углу располагались лежаки, в своем роде замечательные, обитателям хижины оставалось только позавидовать: вместо одеял их постели были накрыты немалым количеством лежавших друг на друге превосходных шкур серых медведей – самых опасных хищников Америки. Если взрослый гризли встанет на задние лапы, он окажется фута40 на два выше любого, даже очень высокого, человека. Убить такого медведя для индейцев значит больше, чем совершить просто геройский поступок; да и белые, вооруженные гораздо лучше, всегда уступят дорогу этому страшному хищнику, потому что этот злой зверь набрасывается на любую живность без всякой причины.