Сын охотника на медведей - Май Карл Фридрих - Страница 67

Неожиданно из чащи выплыла небольшая травянистая прерия. Лес резко обрывался, а земля, из трещин которой пробивалась травка, очень скоро стала каменистой.

Виннету позволил своему коню сбавить темп и, подождав, пока Токви-тей нагнал его, указал на запад, где над горизонтом зависли серо-голубые облака.

– Там горы реки Огненной Дыры, за ними открывается Пасть Ада, – произнес он.

Шошон обрадовался, что апач наконец нарушил молчание. Конечно, он хорошо знал, какое качество считается лучшим украшением воина, но даже у угрюмейшего индейца однажды может возникнуть желание произнести спич; именно в таком состоянии сейчас находился Токви-тей.

Он и раньше очень много слышал об Олд Шеттерхэнде; теперь же шошон познакомился с ним, да еще таким странным образом, и смог воочию убедиться, что молва о достоинствах и подвигах знаменитого белого охотника отнюдь не вымысел. Даже сам он, Токви-тей, будучи старше Олд Шеттерхэнда, испытывал преклонение перед охотником, какого он не чувствовал ни перед кем. Может быть, к этому преклонению добавлялась отчасти и робость, но, несмотря на барьер, который эта робость воздвигла между ним и Олд Шеттерхэндом, вождь все же очень ему симпатизировал. Дружелюбие, спокойствие и благосклонность белого человека не могли не завоевать сердце шошона, как и сердца многих других.

Уже давно Токви-тей хотел разузнать об Олд Шеттерхэнде побольше, а лучше апача никто не мог рассказать о нем. Шошон бросил взгляд в указанном Виннету направлении и сказал:

– Токви-тей еще никогда не ступал по этой земле, но его ухо часто слышало, как рассказывали о ней старые, седые воины шошонов. А мой брат слышал что-нибудь о ней?

– Нет.

– Глубоко под горами и ущельями лежит тело вождя, чья душа до сих пор не может попасть в Страну Вечной Охоты, хотя он был храбрейший воин, и много палаток были украшены скальпами поверженных им врагов. Его имя Кун-па. Мой брат наверняка слышал его.

– Нет. Знаменитый вождь с таким именем неизвестен апачам. Кун-па на языке шошонов означает Огненная Вода, но так янки называют бренди или виски.

– Да, имя того вождя звучало именно так, ибо он продал свою душу и все свое племя бледнолицым, которые за это дали много «огненной воды». Поначалу он вырыл против них топор войны, чтобы стереть с лица земли, и его воинов было больше, чем бледнолицых, но те имели «огненное оружие» и… «огненную воду»! И все же вождь белых попросил о переговорах. Они встретились между обоими военными лагерями. Пока они договаривались, вождь бледнолицых дал красному воину выпить «огненной воды». А тот никогда раньше ее не пробовал. И он пил и пил ее, пока злой дух «огненной воды» не завладел им! И тогда он предал своих воинов, чтобы получить еще «огненной воды». Они все погибли, и никто из них не спасся.

– А вождь? – спросил Виннету.

– Он остался совсем один, никому не нужный. Он был предателем, и белые не стали его убивать. Они пообещали ему еще больше «огненной воды», если он проведет их по своим землям. И он повел их. Вигвамы его племени стояли там, где сейчас высятся извергающие воду горы. Тогда долина реки Огненной Дыры была лучшим пастбищем этих мест. Стебли травы высились над всадниками, а по бизоньим тропам бродили бесчисленные стада. Туда и привел Кун-па бледнолицых. Они набрасывались на красных людей и убивали их, не щадя ни женщин, ни детей, а вождь все пил «огненную воду», пока не запылали его уста. Тут он громко взвыл от боли и не знал, куда деться от ужасных мук. Его вой пронесся над прериями и лесами, достигнув горных вершин на другой стороне озера Желтого Камня. Там жил Великий Дух всех красных людей. Услышав крик, Великий Дух пришел сюда и увидел все, что произошло. Он пришел в дикую ярость. Одним ударом своего томагавка он прорубил в земле расщелину глубиной в несметное число дневных переходов, а потом бросил Кун-па туда. Там, в самом низу, этот предатель лежит до сих пор, спустя много сотен солнц. Если он в своих нескончаемых муках пытается сменить положение и при этом издает страшный рев, дрожат все окрестности озера Желтого Камня вплоть до самой Змеиной реки, а из расщелин и дыр его жалобный вой слышен и здесь, на поверхности. «Огненная вода» кипящим потоком брызжет из его рта, она заполняет все щели и трещины, она кипит и выбрасывает пар ввысь, она бурлит и бьет ключом отовсюду, она дымит и смердит! А если вдруг какой-нибудь одинокий всадник проезжает мимо, он видит и чувствует, как дрожит и трескается под копытами его лошади земля и кипящие струи бьют до самых облаков; он слышит рев, раздающийся будто из-под земли из тысяч глоток, и мчится прочь от этого места, ибо знает, что это плачет проклятый Великим Духом Кун-па.

Если шошон ожидал, что Виннету сделает какое-нибудь замечание по поводу его живоописания, то он ошибался. Апач невозмутимо продолжал смотреть прямо перед собой. На его устах, правда, мелькнула едва заметная улыбка. Токви-тей не выдержал и задал вопрос:

– Что скажет об этом мой брат?

– Что никогда такая большая группа белых воинов еще не появлялась у реки Огненной Дыры.

– Мой брат уверен в этом?

– Уверен.

– Но ведь все это произошло много солнц назад; тогда моего красного брата еще не было на свете.

– Токви-тей, вождь шошонов, тоже еще не родился в то время. Откуда же он может знать, что произошло тогда?

– Он слышал об этом. Старики рассказывали ему, а они узнали от праотцов их отцов.

– Когда жили праотцы, еще не было никаких бледнолицых. Я слышал это от того, кто знает очень многое – от моего белого брата Олд Шеттерхэнда. Когда я был с ним первый раз на реке Огненной Дыры, он объяснил мне, как образуются те дыры, из которых бьет ключом холодная и горячая вода. Он рассказал мне, как зарождаются леса и горы, каньоны и пропасти.

– Разве он знает об этом?

– Да, и очень хорошо.

– Неужели он сам все это видел?! – усмехнулся Токви-тей.

– Это ни к чему ученому человеку. Когда воин видит след ноги, он знает, что прошел человек, хотя и не присутствовал при этом. Подобные следы оставляет и Великий Дух, а Олд Шеттерхэнд может читать их.

– Уфф! – вырвалось у удивленного шошона.

– Послушай его внимательно сам, когда он говорит, и ты еще многому удивишься! Тихими ночами я сидел рядом с ним и вслушивался в каждое его слово – это были слова Великого Духа! С тех пор, как я их услышал, я всегда поступаю точно так же, как Олд Шеттерхэнд: не убиваю людей, если есть другой выход, потому что все люди – дети Великого Духа, который хочет счастья всем своим сыновьям и дочерям.

– Значит, белые люди тоже его дети?

– Да.

– Уфф! Почему тогда они преследуют своих красных братьев? Почему грабят их земли? Почему они кочуют с места на место? Почему полны хитрости, коварства и лжи?

– Чтобы ответить вождю шошонов на эти вопросы, мне придется говорить много часов. Но я лишь спрошу его: а все ли красные люди хорошие?

– Нет. Среди них есть и хорошие, и плохие.

– Так вот, то же самое и с бледнолицыми; среди них тоже есть хорошие и плохие. Олд Шеттерхэнд принадлежит к хорошим.

– Но зачем он пришел к красным людям?

– Он хотел поближе узнать их, но он еще обязательно вернется к своим родным вигвамам.

– Может, мой красный брат скажет, где он встретил его в первый раз?

– Это было на юге, далеко отсюда, там, где пасутся кони апачей. Псы-команчи148 выползли из своих нор, чтобы облаять храбрых воинов апачей. Тогда вожди созвали большой совет, а на следующее утро собрали десять раз по десять и еще шесть воинов, чтобы добыть скальпы врагов.

Дальше Виннету рассказал, как он познакомился с Олд Шеттерхэндом, как они стали друзьями и, наконец, братьями149.

Закончив, он тотчас дал коню шенкелей, чтобы удалиться на ту дистанцию, которая прежде отделяла его от остальных; и больше он не приближался к ним за весь остаток пути.