Сын охотника на медведей - Май Карл Фридрих - Страница 6

– Дьявольщина! – выругался Уолкер. – Вы ведете себя так, будто готовы сожрать нас!

– Нам это и в голову не приходило – слишком уж вы неаппетитны. Мы и знать о вас не хотим! Скажите только, что вам сделал этот индеец?

– Разве это ваше дело?

– Да. Вы нападаете на него без всякой причины, и теперь любой белый в опасности – он может попасть под месть его соплеменников. Итак, почему вы взяли его в плен?

– Потому что нам так захотелось. Он – красный мерзавец, и этого достаточно. Больше от меня вы ничего не услышите. Вы не судья нам, а мы не нашкодившие мальчишки, обязанные давать объяснения своим поступкам.

– Такого ответа нам вполне достаточно. Теперь ясно, что этот человек ничем вам не угрожал. Было бы нелишним мне самому его расспросить.

– Спросить его? – Уолкер засмеялся с издевкой, а его спутники с ухмылками переглянулись. – Да он не понимает ни слова по-английски и не ответил нам ни единым звуком.

– Индеец не отвечает своим врагам, когда он связан, а вы наверняка так с ним обращались, что он не сказал бы вам ни слова, даже если бы вы освободили его от пут.

– Трепку он получил, это верно.

– Трепку? – Джемми нахмурился. – Да вы спятили! Побить индейца! Вы знаете, что такое оскорбление у краснокожих смывается только кровью?

– Он жаждет нашей крови? Любопытно, как он собирается ее получить?

– Как только он окажется на свободе, он вам это покажет.

– Свободным ему никогда не быть.

– Вы хотите его убить? – Толстяк пристально поглядел предводителю в глаза.

– Что мы с ним сделаем – вас не касается! Понятно? Если краснокожие путаются под ногами, их надо растаптывать, вот и все. Но раз вы хотите поговорить с этим типом, прежде чем отчалить отсюда, не стану вам это запрещать. Только учтите: он вас не поймет. А профессоров индейской словесности вы не очень-то напоминаете. Поэтому я просто жажду увидеть, как это вы будете вести с ним беседу.

Джемми пренебрежительно пожал плечами и повернулся к индейцу.

Тот лежал с полузакрытыми глазами; лицо его было неподвижно. Понимал ли он произносимые слова? Трудно сказать. Лет ему было, как и предполагал Толстяк, примерно восемнадцать. Его темные, гладкие, длинные волосы были уложены в какую-то довольно странную прическу, которая не позволяла определить, к какому племени он принадлежал. Его лицо не носило никаких следов боевой раскраски, и даже макушка головы не была выкрашена ни охрой, ни киноварью. На нем была мягкая кожаная охотничья рубаха и легины из кожи оленя, обшитые на швах бахромой. В бахроме не было видно ни единого человеческого волоса – следовательно, молодой воин не убил еще ни одного врага. Изящные мокасины украшали иглы дикобраза – как опять же предполагал Джемми. Бедра индейца стягивал кусок красной материи в виде передника, заменявшего ему пояс. При нем не было видно никакого оружия. На противоположном берегу, там, где лежал только что поднявшийся и теперь с жаждой хлебающий воду конь, валялся, однако, длинный охотничий нож, а на седле висели обтянутый кожей гремучей змеи колчан и сделанный из рогов горного барана лук ценой, возможно, в два или три мустанга.

Такое простое вооружение служило несомненным доказательством того, что индеец находился здесь без всяких враждебных намерений. Его лицо по-прежнему не выражало ничего – индсмен был слишком горд, чтобы выказывать чужакам, а тем более врагам, свои чувства. Хотя скулы молодого воина несколько выступали, это нисколько не портило его лица, черты которого были еще по-юношески мягкими. Когда Джемми подошел к нему, парень впервые полностью открыл черные, жгучие, как раскаленные угли, глаза, и на охотника упал их дружелюбный взгляд. Одновременно индеец попытался пошевелить связанной рукой.

– Мой юный краснокожий брат понимает язык бледнолицых? – спросил охотник, больше утверждая, нежели спрашивая.

– Да, – ответил парень. – Откуда об этом знает мой старший белый брат?

– Я это прочитал в твоих глазах.

– Я слышал, что ты друг краснокожих людей. Я твой брат.

– Мой юный брат скажет мне, есть ли у него имя?

Подобный вопрос, обращенный к индейцу старшего возраста, является тяжелым оскорблением, поскольку тот, кто еще не имеет имени, не проявил мужества и не может считаться воином. Юный возраст пленника позволял задать ему такой вопрос, и все же юноша насторожился:

– Мой добрый брат считает меня трусом?

– Нет, но ты слишком юн, чтобы быть воином.

– Бледнолицые научили краснокожих умирать молодыми. Пусть мой брат откроет рубаху у меня на груди, и он узнает, что у его красного брата есть имя.

Джемми нагнулся и расшнуровал охотничью рубаху. Он вытащил три окрашенных в красный цвет пера военного орла20.

– Невероятно! – вырвалось у него. – Но вождем ты быть не можешь!

– Нет, – юноша нашел в себе силы улыбнуться. – Я имею право носить перья масиша, ибо меня зовут Вокаде.

Оба слова из языка манданов21: первое означает «военный орел», а вторым называют кожу белого бизона. Поскольку белый бизон встречается крайне редко, убивший его в большинстве племен окружен таким же почетом, как и убивший нескольких врагов, и даже имеет право носить перья военного орла. Юный индеец убил такого бизона, а потому получил имя Вокаде.

По существу, в этом не было ничего странного; Дэви и Джемми удивились другому – тому, что это имя было взято именно из языка манданов, ведь манданы считались вымершими. Поэтому Толстяк спросил:

– К какому племени принадлежит мой краснокожий брат?

– Я нумангкаке и вместе с тем дакота.

«Нумангкаке»– так сами себя называли манданы, а дакота»– общее название всех племен сиу.

– Так ты был принят дакотами?

– Именно так, как говорит мой белый брат. Брат моей матери был большим вождем Ма-то-то-па. Он носил это имя, поскольку однажды убил четырех медведей. Когда пришли белые люди, они принесли нам болезнь, которую называли оспой22. Все мое племя было заражено ею, за исключением тех немногих, которые стремились попасть первыми в Страну Вечной Охоты; они вызвали сиу на бой и были убиты ими. Мой отец, храбрый Ва-ки – Щит, был только ранен, и позже ему пришлось стать сыном сиу. Так я стал дакота, но мое сердце помнит предков, которых призвал к себе Великий Дух.

– Сиу сейчас находятся по ту сторону гор. Как же ты перешел их?

– Я иду не с тех гор, о которых говорит мой белый брат; я спустился с других высоких склонов на западе и должен сообщить важную весть одному юному белому брату.

– Этот белый брат живет здесь неподалеку?

– Да. Откуда это известно моему старшему брату?

– Я шел по твоему следу и видел, что ты гнал своего коня как тот, кто почти у цели.

– Ты понял все верно. Вокаде был бы уже у цели, но эти бледнолицые помешали ему – они преследовали его. Его конь выбился из сил, он не мог перескочить через эту воду и упал. Вокаде оказался под ним и потерял сознание, а когда очнулся, был связан ремнями. – Юный воин замолчал и скрепя сердце добавил на языке сиу: – Они трусы. Девять мужчин связали мальчика, чья душа на время покинула его! Если бы я мог с ними бороться, их скальпы принадлежали бы мне!

– Они даже осмелились избить тебя! – также на языке сиу, который он немного знал, продолжил Джемми.

– Не говори об этом, ибо каждое такое слово пахнет кровью. Мой белый брат снимет с меня веревки, и тогда Вокаде поговорит с ними как мужчина!

Он сказал это с такой уверенностью, что Толстяк Джемми с улыбкой спросил:

– Ты разве не слышал, что я им не указчик?

– О, мой белый брат не боится и сотни таких людей. Каждый из них ваконкана – старая баба.

– Ты так думаешь? Откуда ты знаешь, что я не боюсь их?

– У Вокаде глаза и уши открыты. Он. часто слышал рассказы о двух знаменитых белых охотниках, которых называют Дэви-хонске и Джемми-петаче; он узнал их по фигурам и словам.