Сын охотника на медведей - Май Карл Фридрих - Страница 47

– Ого, целая вечность! И чем же мы займемся?

– Что за вопрос! – вмешался Хромой Фрэнк. – Поговорим об искусстве и науке. Это лучшее, что можно сделать. Такие беседы просветляют голову, облагораживают сердце и не только обуздывают темперамент, но и закаляют характер, что весьма необходимо, если не хочешь порхать по ветру житейских бурь. Ни искусство, ни науку я никогда не дам в обиду! И то и другое – мой ежедневный хлеб, мое начало и мой конец, мой… брр! Несет похлеще, чем от наскоро закиданного камнями трупа! Или… хм!

Он огляделся и заметил Боба. Тот оперся о дерево, под которым как раз и сидел саксонец.

– Прочь отсюда! – вскричал он. – Как можешь ты прислоняться к моему дереву? Или ты думаешь, что я взял свой нос напрокат в лавке маскарадных костюмов? Иди отсюда! Гвоздика, резеда, цветочки незабудки – ничего не имею против. Но сунуть скунса во флакон с нюхательной солью я не пожелаю даже любительнице самых изысканнейших ароматов!

– Массер Боб пахнуть хорошо, очень хорошо! – оправдывался негр. – Массер Боб не вонять. Массер Боб помыться в вода пеплом и жиром медведя. Массер Боб быть славный, элегантный джентльмен!

– Если ты сейчас же не исчезнешь, я пальну в твое смрадное тело из обоих стволов!

– Иисус, Иисус! Не стрелять, не стрелять! – взмолился негр. – Массер Боб уже уходить, массер Боб сесть далеко отсюда.

Негр поспешил удалиться на приличное расстояние, где, надувшись, сел.

Коротышка-саксонец вновь повторил свое предложение поговорить об искусстве и науке, но Олд Шеттерхэнд на это ответил ему:

– Мне кажется, мы можем использовать время с большей пользой, ведь мы не спали прошлой ночью, а потому ложитесь, господа, на бочок и попробуйте вздремнуть. А я буду вас охранять.

– Вы? Почему именно вы? Разве вы больше других покачивались в объятьях мосье Орфея! – искренно удивился Фрэнк.

– То есть Морфея127, – поправил Джемми.

Фрэнк метнул в сторону последнего уничтожающий взгляд.

– Вы снова тут как тут! – воскликнул он. – Почему же мои фразы никто, кроме вас, не передефиндирует?128 Что вы привязались с вашим Морфеем! Я совершенно точно знаю, как это должно называться. Я был членом союза певцов, который назывался «Орфей». Если им удавалось допеть до конца, а это случалось лишь тогда, когда между нотами не было больших пауз, они сами спокойненько засыпали. Такой союз певцов – лучшее средство от бессонниц, потому я и величаю Орфеем все, что касается сна!

– Ладно, покончим с этим! – Толстяк блаженно улыбнулся, растянувшись во мху во весь свой маленький рост. – Я лучше посплю, чем буду щелкать ваши «ученые» орехи.

– Да, такие орешки вам не по зубам. Чем меньше знаешь, тем меньше можешь. Спите, спите, мировая история не потерпит при этом большого урона.

После тщетных попыток найти кого-нибудь, кто стал бы восторгаться его духовным превосходством, Фрэнку ничего другого не оставалось, как тоже поудобнее устроиться и попытаться вздремнуть. Совету Олд Шеттерхэнда последовали и шошоны, и вскоре заснули все, кроме белого охотника. Даже лошади завалились на бок или свесили головы. Трудно было представить, что всего лишь через несколько часов здесь могла разыграться кровавая драма.

Олд Шеттерхэнд спустился по склону, медленно вернулся через каньон обратно ко входу в него и осмотрелся. Он не заметил ни единого следа, по которому можно было бы определить, где прятались Токви-тей и его люди. Итак, шошоны великолепно подготовились к встрече врага.

Теперь Шеттерхэнд вернулся обратно и присел на камень у выхода из расщелины. Опустив голову на грудь, он несколько часов просидел неподвижно, так и не сменив позы. О чем думал знаменитый охотник? Может, о прошлом, о своей бурной жизни? Кто знает…

Вдруг послышался цокот копыт. Олд Шеттерхэнд встрепенулся, вскочил на ноги и прислушался. Это был Мартин Бауман.

– А где Виннету? – спросил охотник.

– Токви-тей оставил его у входа, согласно вашему приказу. Я тоже должен вернуться к ним.

– Не возражаю. Похоже, вождь апачей симпатизирует вам. Цените это, мой юный друг! Лучшего друга на вашем Западе не найти! Я сам ему многим обязан.

– Не найти? – в глазах юноши вспыхнули огоньки. – А вы? Вы, кому мы стольким обязаны!

– Па! Это все пустяки! По совести говоря, это я и виноват в том, что вашего отца взяли в плен. Надеюсь, что вы освободите его и снова увидите целым и невредимым. Но сейчас нам надо поговорить о другом. Вы видели апсарока? Хотя к чему этот вопрос, ведь и так понятно, что вы их видели.

– И так понятно? Откуда? А если они не появились?

– Хотите испытать меня? – охотник улыбнулся. – Если бы они не появились, вас здесь не было бы сейчас. Виннету никогда не покинет своего поста, пока не узнает точно, как ему действовать дальше. А если бы он был уверен, что противник вообще не придет, то сейчас вы были бы все вместе здесь. Итак, сколько апсарока вы насчитали?

– Шестнадцать, а кроме того, две лошади без всадников.

– Значит, я не ошибся. Это лошади убитых.

– Вы были правы: они точно шли по нашему следу.

– Ладно, скоро им предстоит узнать, на чей след они нарвались.

– Мы хорошо спрятались под деревьями и позволили им подойти довольно близко, чтобы рассмотреть получше, а потом помчались галопом и намного их опередили. Но еще раньше мы заметили, что среди них выделялся один поистине гигант. Кажется, именно он командовал ими, поскольку скакал чуть впереди остальных.

– Как они вооружены?

– Ружьями.

– Так. А теперь передайте Виннету слово в слово то, что я сейчас скажу. В каньоне только три всадника могут ехать рядом. Поэтому я прошу апача оставить коней. Как только противник исчезнет в каньоне, пусть Виннету и шошоны идут за ними, но пешком.

– А не дадим ли мы сами им преимущества таким действием?

– Нет, наоборот, все карты будут у нас в колоде.

– Но верхом они легко сомнут нас!

– Вы думаете, им это удастся? В то время как апсарока будут иметь возможность воспользоваться лишь тремя лошадьми, мы сможем выставить в одном ряду пятерых пеших. Проделаем это мы следующим образом: первые пять человек просто лягут на землю, а вторые пять станут за ними на колени. Позади них выстроится, пригнувшись, следующая пятерка, а последние пятеро выпрямятся во весь рост. В каждом таком звене будет по двадцать человек, они смогут точно прицелиться, не мешая друг другу. Остальные будут в резерве. Таким образом, все шестнадцать апсарока, если сразу не сдадутся, в один миг получат по сорок пуль спереди и сзади, но, естественно, не сразу. Стрелять будем по очереди, чтобы не тратить зря порох. Стоит принять в расчет и то, что нам придется пристрелить и лошадей без седоков, если те, взбесившись, попытаются вклиниться в наши ряды. Скажите это апачу и добавьте, что вести переговоры с врагом буду я один. В этом я могу положиться только на самого себя. Как думает Виннету, когда они прибудут?

– Он считает, что у могил они задержатся где-то на час…

– Значит, он того же мнения, что и я.

– И два часа им понадобится, чтобы добраться сюда. Но, поскольку мы оба примчались к вам за полтора часа, можно быть уверенным, что пройдет все же больше часа, прежде чем они появятся здесь.

– Я так и предполагал. Пора готовиться. А сейчас возвращайтесь!

Мартин развернул лошадь и помчался обратно. Олд Шеттерхэнд поднялся к своим спутникам, которые все еще спали, и разбудил их. Он изложил свой план, посовещался с ними и определил, что Дэви, Джемми, Фрэнк, Вокаде и один из шошонов будут в первой шеренге, которая ляжет на землю. Остальным он также указал их места и отвел всех вниз, чтобы они немного поупражнялись в предложенном им способе защиты. Самое главное заключалось в том, чтобы проделать все это как можно быстрее. Сам охотник собирался встать между своими людьми и врагом, чтобы иметь возможность вести переговоры. Для этой цели он срезал несколько длинных зеленых веток, которые во всем мире, даже у самих диких народов, используются как знак парламентера.