Сокровище Серебряного озера - Май Карл Фридрих - Страница 1

Карл Май

Сокровище Серебряного озера

Глава первая. ЧЕРНАЯ ПАНТЕРА

В жаркий июньский полдень «Догфиш», один из самых больших грузопассажирских судов на Арканзасе, колесил по тихой глади благословенной реки. Покинув рано утром Литтл-Рок, пароход держал курс на Льюисберг, где он, как обычно, должен был принять на борт грузы и новых пассажиров, если таковые окажутся.

Ужасная духота загнала богатых путешественников в каюты, а те, у кого не имелось туго набитых кошельков, ютились на палубе за бочками, ящиками и тюками, тщетно пытаясь найти убежище от всепроникающего солнца. Для этих страдальцев капитан распорядился устроить бар под открытым небом. Быстро натянули тент, и вскоре на стойке появились стаканы и бутылки, крепкое содержимое которых вряд ли, конечно, могло удовлетворить изысканные вкусы гурманов. За стойкой изнывал от зноя кельнер. Он клевал носом и всякий раз, продирая сонные глаза, отпускал смачные проклятия в адрес сидевших неподалеку людей. Расположившись на палубе прямо перед баром, они играли в кости на дринк, или выпивку — это значило, что проигравший по окончании партии обязан был заплатить каждому игроку стаканом бренди. Шумная компания не давала кельнеру покоя, что и было причиной его скверного настроения.

Игроков было около двадцати. Все они, похоже, не первый раз встретились на пароходе, обращались друг к другу на «ты», не церемонились в выражениях, и лишь один из них пользовался некоторой долей уважения, поскольку остальные называли его «полковником».

Гладко выбритое лисье лицо этого высокого и худощавого человека обрамляла рыжая щетинистая борода. Коротко остриженные волосы также были рыжими, что сразу бросалось в глаза, ибо старая разорванная шляпа с загнутыми вверх полями съехала далеко на затылок. Его ноги были обуты в подбитые гвоздями высокие сапоги, из голенищ которых торчали небрежно заправленные нанковые 1 штаны. Вместо жилета из-под пиджака виднелась лишь мятая, давно не стиранная рубаха, широкий ворот которой открывал загорелую грудь. Вооружение рыжего состояло из двух пистолетов и ножа, заткнутых за широкий, отороченный бахромой и стягивающий бедра пояс, а также почти нового карабина, лежавшего рядом с полотняной дорожной сумой, напоминавшей вещевой мешок.

Небрежно одетые, но хорошо вооруженные спутники рыжего вели себя беззаботно. Ни одно лицо в этой компании не могло вызвать к себе расположения, не говоря уж о доверии. Все они так увлеклись, что никого не замечали вокруг и повергали в ужас своими выражениями любого приличного человека, случайно оказавшегося рядом. Их лица были разгоряченными и, похоже, не только от жары, ибо хмель уже начал отнимать у них разум. Капитан спустился с мостика и поднялся на верхнюю палубу к рулевому, чтобы отдать несколько распоряжений.

— Что вы думаете, сэр, по поводу этого сброда? — озабоченно спросил рулевой, выполнив указания. — Сдается мне, что этих людей не следовало брать на борт.

— Правда ваша, — ответил капитан. — Они представились хавистерами, сказали, что едут на Запад в поисках работы на фермах, но я не хотел бы оказаться на месте того, кто их наймет.

— Well 2, сэр. Я полагаю, это самые настоящие трампы 3. Будем надеяться, что они хоть здесь, на борту, будут вести себя спокойно.

— Мы не первый раз на Западе, и я не позволю им досаждать нам больше, чем мы привыкли, — в голосе капитана послышались решительные нотки. — У нас достаточно мужчин, чтобы швырнуть их всех в старый благословенный Арканзас! Впрочем, готовьтесь к швартовке — через десять минут появится Льюисберг.

Капитан вернулся на мостик, чтобы осмотреть подступы к причалу. Не успел он оглядеться, как на горизонте показались крыши жилых построек, о чем тотчас возвестил долгий гудок пароходной сирены. С пристани подали знак, что можно подойти, забрать груз и новых пассажиров. Вскоре судно мирно покачивалось у причала, и несколько человек сошли на берег, чтобы оправиться от скучнейшего плавания и почувствовать под ногами твердую землю.

Конечно же, интересного зрелища не предвиделось, ибо в те времена местечко Льюисберг не имело нынешнего значения. У причала стояла лишь толпа зевак, на борт было поднято всего несколько ящиков и тюков, а пассажиров, впервые ступивших на палубу и совершенно не удивившихся отнюдь не джентльменскому обхождению со стороны судового офицера, оказалось только трое.

Один из них, высокий сильный мужчина атлетического сложения, сжимал в руках тяжелую двустволку, к цевью которой для удобства переноски был привязан длинный топор. Черная густая окладистая борода почти полностью скрывала лицо, оставив на обозрение лишь глаза, нос и малую часть щек. Его голову прикрывала давно вылинявшая бобровая шапка, которая была настолько деформирована, что представить ее первоначальный вид и оценить возраст было гиблым делом. Куртка и штаны пассажира были сшиты из прочного серого сукна. За широким поясом торчали два револьвера, нож и куча всяческих мелочей, далеко не лишних для настоящего вестмена 4.

Оплатив проезд, высокий брюнет окинул палубу беглым, но цепким взглядом. Хорошо одетые каютные пассажиры его не заинтересовали, а вот подвыпившие бродяги, возжелавшие осмотреть вновь прибывших и даже забросившие ради этого кости, привлекли его внимание. Едва заметив Полковника, он тут же перевел взгляд дальше, словно ничего особенного не произошло. Через секунду бородач с ворчаньем наклонился, чтобы подтянуть отвернутые прежде голенища высоких сапог. «Пусть меня сожрут заживо, если это не Рыжий Бринкли! Эта встреча кроме неприятностей ничего не сулит. Надеюсь, он не узнал меня», — мелькнуло в голове чернобородого.

В свою очередь, тот, о ком шла речь, тоже не обошел вниманием нового пассажира. Тихим голосом он обратился к своим спутникам:

— Взгляните-ка на этого черного верзилу! Кто-нибудь его знает?

Никто не ответил.

— Ну, должно быть, я встречался с ним когда-то, но помню лишь, что встреча не была приятной.

— Тогда и он должен тебя узнать, — вставил один из игроков. — Он посмотрел на нас, но тебя вроде не приметил.

— Хм! Может, еще вспомню. А лучше, я сам спрошу, как его зовут. Когда я слышу имя, тотчас вспоминаю о человеке. Лицо я еще могу забыть, но имя — никогда! Давайте-ка выпьем с ним по стаканчику!

— Если он захочет.

— Не захочет? Пусть попробует отказаться! Тот, кто здесь, в этих краях, предлагает выпить и получает отказ, имеет полное право ответить ножом или пулей. Даже если он прикончит оскорбившего, никому до него дела не будет.

— Этот парень не из тех, кто пляшет под чужую дудку.

Полковник усмехнулся пьяной улыбкой:

— Тьфу! Поспорим?

— На спор — так на спор! А ну, давай об заклад! — раздался гул оживленных голосов. — Кто проигрывает — платит каждому тремя стаканами!

— Согласен, — бросил Полковник.

— Я тоже, — добавил кто-то, — но чтобы отыграться! Три капли и три стакана!

— С кем?

— Ну, сначала с твоим бородатым знакомцем. Потом с одним из тех джентльменов, которые глазеют на берег — вон с тем длинным парнем, к примеру, чья голова торчит над всеми, как маяк в море. А напоследок — с краснокожим, поднявшимся на борт вместе с юнцом. Или ты не хочешь с ним связываться?

Все захохотали в ответ, но Полковник, презрительно ухмыльнувшись, несколько по-детски возразил:

— Мне бояться этого красного шута? Тьфу! Скорее уж тогда того великана, к которому ты меня отсылаешь. Черт, должно быть, он силен! Хотя, как правило, такие гиганты не очень-то смелы. Его наряд говорит о том, что он салонная пташка и понятия не имеет о таких людях, как мы. Ладно, по рукам! По одному дринку 5 с каждым из троих. А теперь за дело!