Шарон Крич. Отличный шанс - Крич Шарон - Страница 20

- Как вы здесь, в порядке? - поинтересовалась она.

- Что-то стало известно? - спросила я ее. - О Лайле?

- Пока нет. Вам что-нибудь нужно, девочки?

- Конечно! - сказала Белен. - Мне нужен мой Кейсуки!

- Может быть, бутылку вина, синьора? - пошутила Мари.

- Очень смешно! - сказала тетя Сэнди.

Мне было странно, что они осмеливались так шутить с ней, а она вела себя с ними совершенно непринужденно. Тетя Сэнди и раньше часто проводила ночные проверки в школе, но я почему-то никогда не задумывалась, как она это делала.

- А тебе, Динни? - спросила меня тетя Сэнди. - Тебе что-нибудь надо?

- Гутри! - в один голос сказали Белен и Мари. - Приведите ей Гутри!

- Это самая большая нелепость, какую я когда-либо слышала! - сказала я.

- Ту-по? - засмеялась Белен. - Это ту-по?

После того как тетя Сэнди ушла, Мари и Белен продолжали разговаривать. Они говорили о подарках, которые получили на Рождество, о друзьях, оставшихся дома, о своих нарядах и косметике.

- Знаете, как по-итальянски макияж? - спросила Мари. - Trucco! Это в переводе означает - трюк! Правда, смешно?

Девочки сказали мне, что им нравится дядя Макс, что он - “хороший парень”. Белен вспомнила фразу, которую он произнес однажды на общем собрании.

- Помните, когда Борка исключили из школы, твой дядя выступил перед нами на общем собрании? Помнишь? Он тогда задал всем вопрос: “Как бы вы поступали, если бы были уверены, что вас не поймают?” Вот это вопрос! Разве это не означает, что о человеке можно судить по тому, как бы он себя вел, даже зная, что все равно не будет пойман? Я с тех пор все время об этом думаю.

Тут Белен и Мари стали рассуждать о том, на какой проступок они были бы способны, если бы знали, что их не поймают. Могли бы они украсть чужой бумажник? А телевизор? Могли бы без разрешения покинуть спальный корпус? А убить человека?

Сны Доменики Сантолины Дун

Я бежала по снегу, держа в руках коробку со своими пожитками, и все время оглядывалась назад, чтобы видеть, не гонится ли кто-нибудь за мной. Коробка была хорошо заклеена липкой лентой, а сбоку на ней черным маркером написано слово: “ГУТРИ”. Я украла Гутри.

За ночь выпало тридцать сантиметров снега. Я проснулась от глухого отдаленного грохота: Бумм! Бум-бум-буммм!

- Военные учения? В Санкт-Морице? - удивилась я.

- Это не военные учения, - сказала Мари. - Это антилавинные взрывы. Детонация.

- И мы туда пойдем? Они хотят гору взорвать? Хотят вызвать лавину? Чтобы убить нас?

- О, Динни! Это чтобы предотвратить лавину! Они взрывают наверху динамит или что-то в этом роде, снег сотрясается и обрушивается прежде, чем успевает скопиться в большую опасную гору. Так примерно это делается. К тому времени, как мы поднимемся туда, все уже будет закончено.

К десяти часам утра небо совершенно расчистилось. Мы собрались наверху, чтобы разбиться на группы для уроков катания на лыжах. Отраженное солнце пылало на снегу, а я глотала воздух большими глотками. Воздух здесь был совершенно иной. Он был чистый и очень разреженный, и у меня немного кружилась голова. Надо мной простиралась абсолютная голубизна, а внизу все было белым-белым - вплоть до первых коричневых точек шале на окраине города. Вдалеке, повсюду, куда ни кинешь взгляд, рядами возвышались горы.

Когда мы внизу сели в вагончик Signalbahn, в нем загорелся красный мигающий сигнал сначала на немецком, потом на французском, итальянском и, наконец, на английском языках: “ЛАВИННОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ”. Дядя Макс подошел к горнолыжным инструкторам. “Нет-нет, - заверили они. - Нет причин для беспокойства. Это в стороне. Мы скажем детям не выезжать за разметку трассы. Все будет хорошо”.

От ужаса я ничего не соображала. Я не хотела подниматься на эту гору, не хотела съезжать с нее на лыжах.

Гутри и Кейсуки попали в группу самых опытных лыжников. Я оказалась среди начинающих. Некоторые из них уже надели лыжи и теперь скользили, падали и наезжали друг на друга. В нашей группе было десять школьников и два учителя. Нашего инструктора звали Симоне. Поодаль я увидела тетю Сэнди в другой группе для начинающих. Она смеялась и отряхивала снег со своих рукавов.

Симоне сказал, что для начала мы проделаем несколько упражнений, научимся самостоятельно надевать и снимать собственные лыжи, а также падать. Разве можно научиться падать? Надеюсь, я не упаду в обморок прямо здесь, на горе, еще до того, как начнется урок. Может быть даже, я доживу до конца занятий.

Вдалеке группа Гутри направлялась к подъемнику. Потом они проносились по снегу с характерным - с-сф-фш-ш-ш, - прямо как в кино. Казалось, у них так легко все получается! Сразу за Гутри скользила девочка в ярко-розовой лыжной куртке. Лайла? Это была Лайла? Я позвала:

- Лай-ла!

Она обернулась на мой крик, но не увидела, как я размахиваю палками.

- Эй, Гутри! Лайла! - снова закричала я, но звук моего голоса эхом вернулся ко мне и полетел дальше под гору.

23. “Низпадения”

Лайла вернулась и была не такой, как прежде. Она улыбалась и смеялась, она обнимала всех, кого встречала, она была готова заводить дружбу со всеми, кто еще не был ей знаком. В общем, вела себя так, словно стала победительницей конкурса “Мисс Прекрасный Характер”.

По ее словам, все вокруг было “чудесно” и “великолепно”. Все люди - “потрясающие”. Швейцария была “fantastico”.

Сначала все удивлялись: “Что произошло с Пистолетом?” или “Ей что, сделали трансплантацию мозга?” Но удивление длилось недолго. Если бы вы собирались начать новую жизнь, то вам не найти для этого места лучше, чем Санкт-Мориц. Здесь девственно белый снег каждое утро превращал мир в чистый холст, а ваше тело к концу дня становилось слишком уставшим и переполненным свежим воздухом, чтобы вы могли относиться к окружающим с цинизмом.

Так ощущало себя, по крайней мере, мое тело. Все оно состояло из жалкой массы не перестававших болеть мышц. Болело все: бедра, ступни, плечи, кисти рук, шея и спина. Даже глаза, и те болели.

Я научилась правильно падать и делала это очень часто. Я падала, когда надевала лыжи и когда их снимала. Я кувыркалась, пытаясь усесться на стартовую перекладину или, наоборот, сползти с нее. Застыв в позиции снежного плуга, я соскальзывала на пять метров по склону со скоростью около трех сантиметров в минуту и тут же растягивалась на снегу, запутавшись в собственных лыжах и палках.

Я стала настоящим мастером падений, чемпионом по падениям. Я умела падать на спину, на правый бок или на левый. Могла шлепнуться вниз лицом или ухом. Приходилось также нырять вперед, приземляясь на живот. Короче, я падала в любой доступной воображению позе.

Когда Гутри, Кейсуки, Белен, Лайла и я встречались в кафе во время ланча, мой внешний вид, как правило, являл собой довольно жалкое зрелище. Снег мокрыми пятнами таял в каждой складке моей одежды, снег был в моих волосах и даже ушах, а на лыжном костюме зияла очередная дыра или прореха. Иногда я несла потери в виде очков или одной из перчаток. Мои лыжные палки деформировались в немыслимые изгибы, а лыжи выглядели так, словно я специально каталась на них по скалам.

- Ты довольно много низпадаешь, - прокомментировал мою внешность Кейсуки.

Зато они все выглядели прекрасно. Щеки покрыты загаром, одежда сухая и опрятная, лыжи, палки и ботинки - как новые. Я говорила, стуча зубами от холода:

- Кажется, я умираю. Я просто уверена, что умираю.

А они, потягивая горячий шоколад, оживленно обсуждали, как здорово они только что прокатились и какой чудесный, fantastico день был сегодня!

- Правда же, в это место можно просто влюбиться? - спросила меня как-то Лайла. - Правда же, оно такое… самое лучшее? Правда же, оно fantastico?

Мне вдруг захотелось поколотить ее.

- Здесь просто ту-по! - сказала я. - Абсолютно ту-по!