Странница - Крич Шарон - Страница 2

— Пленницей? Да я буду свободнее чайки, парящей в небе!

И я поведала им о зове моря, манящих волнах, необъятном небе, а когда я замолчала, многие зевали.

— Подумаешь… Ты ведь можешь там погибнуть.

— А если ты не вернешься, можно мне взять твой красный жакет? — было мне ответом.

Я решила, что они не поняли мою тягу к морским приключениям, поэтому придется обойтись без их сочувствия. Мама дала мне блокнот:

— Начни вести дневник прямо сейчас. Когда ты вернешься, мы вместе прочтем записки, и нам покажется, что мы были с тобой.

Учителя и слушать ничего не хотели:

— Софи! Убери свою книгу о парусниках и достань учебник математики!

— Софи! Занятия еще не кончились! Вернись к работе! Сдай домашнее задание по литературе!

Вчера позвонил дядя Док и сообщил, что, когда я приеду, мы не сразу покинем порт. Предстоит еще немало работы.

Я не боюсь работы, потому что люблю все, что связано с яхтами, но меня так сильно тянет в море, что я уже чувствую его мощь, соленый вкус и запах.

4. Большая «малышка»

В конце концов в Коннектикут меня привез папа. Мама сказала, что не может поручиться, что не превратится в кусочек желе, боится, что прилипнет ко мне и не отпустит. Я утешала ее: подумаешь, маленькая прогулка за океан, больше разговоров. Мы даже не поплывем обратно, потому что дядя Док с другом продолжат на яхте путь в Англию.

Наверное, маме мерещились ужасные несчастья, подстерегающие нас в океане, но она помалкивала. Я старалась не думать о страшном.

— Порой бывают поступки, которые просто необходимо совершить. У Софи сейчас как раз такой случай.

Я удивилась, услышав от папы такие слова.

Не знаю почему, мне действительно казалось, что я должна плыть за море, и я была благодарна папе за то, что он понял это.

— Хорошо, хорошо, поезжай! И постарайся вернуться целой и невредимой, — заключила мама.

Две тягостные недели мы с дядьями и братьями провели в маленьком доме дяди Дока. Я уже не надеялась, что жизнь на берегу подойдет к концу и начнется путешествие. Еще чуть-чуть, и мы поубивали бы друг друга. Должна признаться, что поначалу яхта, установленная на подпорках на берегу, имела жалкий вид. Непохоже было, что она способна бороздить просторы океана. Но имя у нее замечательное — «Странница». Я уже видела, как стою на палубе кораблика, несущегося по морям, по волнам.

Яхта принадлежала дяде Доку, он называл свое судно «моя малышка». «Малышка» превосходила размерами все, что я видела прежде. Четырнадцать метров длиной, сине-белая, с двумя равновысокими мачтами и аккуратно свернутыми на гиках парусами.

Под палубой располагалось шесть спальных мест — четыре в передней секции и два в задней, камбуз с холодильником, раковиной и плитой, стол (две койки служили лавками по бокам стола), душевая, стол для прокладывания курса по карте и навигационных приборов, шкафы и туалеты.

В первый день дядя Док, плотник по профессии, провел нас вокруг «Странницы», показывая, что нуждается в ремонте.

— Малышка требует ухода, — приговаривал он. — Нужно поправить руль, так, киль тоже, так. Все днище нужно обновить, так. Электропроводку сменить, так. Всюду навести блеск, так.

Так, так, так.

Мой двоюродный брат Брайан составлял список необходимых работ. Походив вокруг яхты, он сказал:

— Список работ готов. Я считаю, что нужен еще список инструментов, которые нам понадобятся.

— Ну и парень у меня, настоящий организатор! — перебил дядя Стю.

Полное имя дяди — Стюарт, но все зовут его Стю, потому что он всегда беспокоится о каждой самой крошечной мелочи. (Примечание: Stew (англ.) — беспокойство, волнение.) Высокий и худой, с щеткой черных волос на голове. Его сын Брайан выглядит как фото дяди Стю в юности. У них обоих неуклюжая, дерганая походка, как у марионеток, и оба они превыше всего ценят организованность.

Пока Брайан составлял список, другой мой кузен, Коди, принялся возиться с рулем.

— Не сейчас! — остановил его дядя Стю. — Мы еще не все организовали!

— Нужно объединить наши списки и распределить обязанности, — сказал Брайан.

— Вот каков мой парень, настоящий руководитель! — похвалил дядя Стю.

Так.

Все эти дни стоит ужасная жара, и каждый устраивается по-своему.

Дядя Mo большую часть времени проводит развалясь в шезлонге, наблюдая за остальными, и отрывисто отдает приказы:

— Не так, начни с другой стороны! Тупица, разве так работают кистью?

Замечания в основном адресованы его сыну Коди, обладающему избирательной глухотой. Нас он слышит прекрасно, но, кажется, окриков отца не замечает вовсе.

Дядя Мо полноват и любит позагорать без рубашки. Коди (чье обаяние мама считает опасным), напротив, строен и мускулист, всегда что-то мурлычет или напевает и сияет широкой белозубой улыбкой. Девушки, пробегающие мимо по пути к городскому пляжу, останавливаются и поглядывают на него, стараясь привлечь к себе внимание.

А дядя Док добродушный, с ним легко. Его ничто не выводит из себя — ни опрокинутая Брайаном банка с лаком, ни пробитая Коди палуба, ни запутанный дядей Стю канат. Дядя Док только невозмутимо пожимает плечами:

— Так. Мы это исправим.

На второй день, когда дядя Стю и Брайан распределили все дела, я спросила:

— А как же я? Что вы поручаете мне?

— Ты? Ах да. Думаю, ты можешь убираться и чистить яхту, — предложил дядя Стю.

— Я хочу что-нибудь починить.

— Ха-ха-ха, — фальшиво рассмеялся дядя Стю. — И что же ты можешь починить, Софи? Ха-ха-ха.

— Я хочу восстанавливать и смолить днище.

— Вот как? Каким образом? — Дядя Стю расплылся, словно приготовился услышать смешную историю.

Я объяснила, что нужно переделать и какие мне потребуются инструменты. Чем дальше, тем бледнее становилась ухмылка дяди Стю и тем шире улыбался дядя Док.

— Слыхали? Она кое-что смыслит в яхтах. Пусть займется днищем, — решил он.

Брайан, с блокнотом в руке, пожал плечами:

— А кто тогда будет прибирать? Мне больше некому поручить уборку.

— Убираться будем все, — решил дядя Док.

— Только не я, — буркнул дядя Мо. — Плохой из меня уборщик. Поищите себе другого.

И в эти жаркие, влажные дни мы все, кроме дяди Мо, загоравшего в шезлонге, трудились на пристани для яхт. Организованно отремонтировали руль и киль, кренговали днище, сменили электропроводку и навели блеск.

Сегодня «Странница» покинула свою колыбель. Док, Брайан и я стояли на палубе, когда кран подцепил судно и опустил его на воду. Было страшновато, когда мы опускалась все ниже и ниже. Казалось, мы никогда не остановимся, но вот раздался всплеск, и яхта заплясала и закачалась на волнах, словно поплавок.

Мы на плаву!

— Все в порядке, Брайан? Тебя, похоже, немного укачало? — спросил Док.

— Немного тошнит, — признался тот. — Теперь, на воде, наша яхта кажется такой маленькой. Сумеем ли мы остаться в живых?

— Маленькая? Нет, «Странница» довольно большая малышка, — успокоил его дядя Док.

— Она маленький остров нашего дома, — пробормотала я.

Родителям я послала открытку, сообщив, что вскоре отплываю на «Страннице».

Часть II Пробное плавание

5. На плаву

Путешествие началось!

Вчера ночью, при пробном плавании, когда мы шли под парусами при свете звезд вдоль береговой линии штата Коннектикут, мне казалось, что сердце выпрыгнет из груди прямо в небо. Над головой бархатом чернело небо, усыпанное жемчугами звезд, отражавшимися в мерцающем синем океане. Запах моря, дуновение ветра на лице и руках, хлопанье парусов — о, это было волшебно!

Мы действительно тронулись в путь! Море зовет: «Плыви, плыви!» Легкое покачивание «Странницы» напоминает мне о Бомпи — ведь это был он? — качавшем меня на коленях, когда я была маленькой, и нашептывавшем мне сказки.