Вор и собаки - Махфуз Нагиб - Страница 6

Дойдя до моста Аббас, он опустился на каменную скамейку и тут только подумал: «Куда же я иду?» И, словно обращаясь к темноте, громко сказал:

– Чем скорей, тем лучше… И сейчас же, сразу, пока он не успел опомниться.

И нечего тут раздумывать. В конце концов, это твое ремесло, и оно не менее справедливо и законно, чем всякое другое. В особенности когда обращается против того, кто создал подобную философию. А я, когда разделаюсь с негодяями, найду, где укрыться. Разве могу я забыть прошлое и жить и дышать одним воздухом с Набавией, Илешем, Рауфом? Если бы я мог, наверное, мне было бы легче! И не маячила бы впереди виселица. Но что за жизнь, если не сведены счеты? А прошлого мне не забыть, хотя бы по той простой причине, что для меня оно не прошлое, а настоящее. Работа? Налет этой ночью будет лучшим началом моей работы. И добыча будет жирной.

В темные воды Нила стрелами вонзался свет береговых фонарей. Кругом было спокойно и тихо. И чем ближе подступал рассвет, тем ниже клонились к горизонту звезды. Он встал, потянулся и двинулся вдоль реки туда, откуда недавно пришел. Он ступал не спеша, старательно обходя слабые огни немногих фонарей, что еще горели в этот предрассветный час. Завидев вдали виллу, открытую с трех сторон, он пошел еще медленнее. Внимательно оглядел улицу, ограды соседних домов, берег… Дом, казалось, сомкнул веки, и безмолвные призраки-деревья, как часовые, стерегли его сон. Измена почивала с безмятежным спокойствием, которого совершенно не заслуживала. Ничего, богатая добыча скоро с лихвой вознаградит меня за всю обманутую жизнь. Он неторопливо пересек улицу, стараясь не привлекать внимания, завернул за угол и пошел вдоль ограды по переулку, зорко всматриваясь в темноту. Убедившись, что вокруг никого нет, быстро нырнул к ограде, под тень жасмина и сирени, и застыл. Если в доме есть собака – хозяин, разумеется, не в счет,– она разразится лаем. Но все было тихо. Ну, Рауф… Сейчас твой ученик облегчит тебе немного бремя благ мирских. Он просунул руки сквозь плотную паутину ветвей, легко и привычно, как обезьяна, уцепился за край ограды, подтянулся и ловко перенес тело через острые зубцы. Очутившись в зарослях по ту сторону, на мгновение замер, переводя дыхание: надо привыкнуть к этой гуще мрака и кустов. Ты влезешь на крышу и оттуда проникнешь в дом. У тебя нет с собой ни отмычки, ни карманного фонаря, и ты не имеешь ни малейшего представления о том, как расположены комнаты. Ведь Набавия не стирала в этом доме белье и не работала служанкой.

Набавия теперь помогает Илешу. Он яростно поморщился, отгоняя от себя неприятные мысли. Осторожно вышел из кустов и на четвереньках пополз к дому. Ощупывая стены, обогнул его, наткнулся рукой на водосточную трубу и с ловкостью акробата полез наверх. Он думал добраться так до крыши, но по дороге заметил открытое окно и решил рискнуть. Поставил ногу на подоконник. Мягко скользнул на пол. Кажется, это кухня. Как темно. Он принялся искать дверь. Наверное, в комнатах будет еще темнее. Но там деньги, дорогие вещи, и ты должен идти. Ага, вот она дверь… Дело подвигается. До чего же темно, просто хоть глаз выколи. Внезапно он ощутил какое-то слабое дуновение. Ветер? Откуда здесь быть ветру? Гладкая поверхность стены оборвалась, он протянул руку в темноту… Раздался слабый звон, почти шелест. Испуганно замерло сердце. Да это же занавеси из хрустальных подвесок! Значит, он почти у цели. В кармане есть спички… Нет, не нужно… Слегка раздвинув занавес, он проскользнул внутрь, стараясь не издать ни единого звука. Сделал шаг, другой и наткнулся на кресло или на что-то еще. Обошел. Если бы было хоть чуть-чуть светлее! Теперь от этого зависело все. Но его окружал мрак, тяжелый и давящий, как кошмар. Хотя бы на мгновение зажечь спичку!.. И тут его ослепил яркий свет, вспыхнувший со всех сторон. Резкий, внезапный, как смертельный удар. От неожиданности он зажмурился, а когда открыл глаза, увидел Рауфа. В двух шагах от себя, почти рядом. В длинном, до пола, халате Рауф показался ему огромным, как великан. Одна рука в кармане – наверно, револьвер, ледяной взгляд, от которого мертвящим холодом сжалось сердце, в изгибах рта застыла откровенная ненависть. Молчание, тягостное, как тюремные стены. «Опять к нам? Что так скоро?» – ехидно скажет тюрем– ный надзиратель.

– Прикажете вызвать полицию? – произнес чей-то металлический голос.

Он обернулся и увидел позади себя трех слуг.

– Ступайте и ждите за дверью, – хрипло приказал Рауф.

Дверь открылась, потом закрылась, и Саид машинально отметил про себя, что верхняя часть ее украшена перламутровой инкрустацией. Какая-то пословица, а может, стих из Корана. И снова его встретил хмурый взгляд, опять он услышал хриплый голос:

– Неужели ты настолько глуп, что думал меня провести?

– Ну нет, со мной такие номера не проходят. Уж кто-кто, а я-то тебя насквозь вижу!

Саид молчал. Он еще не пришел в себя – уж слишком велика была неожиданность. Проиграл… Эта мысль приводила в отчаяние, но вместе с тем в душе крепла уверенность, что на этот раз, как и вчера, он, кажется, избежал ареста.

– Я ждал тебя и был начеку. Я даже знал, откуда ты придешь. Я был бы рад ошибиться, но, видно, ты создан для того, чтобы оправдывать самые скверные предположения.

Саид опустил глаза – под ногами навощенный до блеска пол – и снова молча поднял голову.

– Вижу, говорить с тобой бесполезно. Как был ты подонком, так и остался. И будешь им до конца дней своих. Самое разумное – это передать тебя полиции.

Лицо Саида скривила гримаса.

– Ну, отвечай,– жестко сказал Рауф,– зачем пожаловал?

Саид опять потупился.

– Решил объявить мне войну? Забыл все хорошее, что я для тебя сделал? Позавидовал?.. Что, неплохо я тебя разгадал, а?

Не поднимая глаз от пола, Саид сдавленным голосом произнес:

– Сам не знаю, что со мной происходит. Со вчерашнего дня голова как в тумане.

– Лжешь, да только напрасно. Меня обмануть тебе не удастся. Просто– напросто решил, что теперь Рауф – один из тех богачей, против кого сам боролся, а раз так, то и разговор с ним другой.

– Вовсе даже нет…

– Тогда зачем же ты тайком проник в мой дом? Ограбить! Только за этим!

Саид долго обдумывал ответ.

– Не знаю. Я сейчас сам не свой, и ты мне все равно не поверишь.

– Еще бы! Потому что знаешь, что лжешь, и сам себе не веришь. Возомнил о себе невесть что, обалдел от зависти и, как всегда, потерял голову!.. Нет, хочешь не хочешь, а видно, придется тебе сидеть снова…

Саид сдался.

– Прости меня, это все тюрьма виновата…

– Никакого тебе прощения не будет. Ведь я же все твои мысли читаю! Знаю все, о чем ты думаешь. Все! До единого слова! Нет, теперь-то я уж передам тебя полиции…

Саид умоляюще поднял руку.

– Не надо…

– Ах, не надо?! А разве ты этого не заслуживаешь?

– Заслуживаю, но только все равно не надо! Рауф сердито засопел.

– Еще раз попадешься мне – раздавлю, как букашку! Саид облегченно вздохнул, рванулся к двери.

– Верни деньги! – раздалось сзади.

На мгновение он оторопел, потом вынул из кармана две смятые бумажки, и тот, другой, взял их у него, процедив:

– Вон отсюда!

…И снова он шел по берегу Нила. Уцелел? Как будто бы так. Но радость от сознания, что и на этот раз сошло, омрачалась мыслью о поражении. Вдыхая сырой предрассветный воздух, он с удивлением подумал, что, кроме двери с инкрустациями и навощенного пола, так и не успел ничего разглядеть в комнате, где попался. Э, да ладно!.. И он отдался на милость росистой прохлады, забыв на время даже о двух бумажках, с которыми пришлось расстаться.

Высоко над головой в утреннем небе догорали последние звезды…

V

Завсегдатаи кофейни – их было немного – повскакали со своих мест, не веря глазам.

– Смотри, кто пожаловал!

– Подумать только! Вот радость-то!

Обступили, бросились обнимать, целовать. Хозяин кофейни, Тарзан, подскочил первым. Саид с благодарностью пожал каждому руку.