Путь - Махфуз Нагиб - Страница 20

– Несмотря на твою занятость?

– Я изучаю этот вопрос со всех точек зрения. Рухнул последний бастион сопротивления. Он вдруг сказал:

– Ильхам, я люблю тебя. Люблю всем сердцем. Но я тебе лгал.

Она посмотрела на него с недоумением. – Когда и в чем ты мне солгал?

– Я лгал только потому, что надеялся спасти любовь.

– Ничего не понимаю.

– Я сказал тебе, что ищу брата, а на самом деле разыскиваю отца.

– Отца!

– Ну да.

– А как ты его потерял? Та же история, что и у меня?

– Нет. Все предыдущие годы я верил тому, что он умер. И только на смертном одре мать призналась, что он жив и я должен его найти.

– Ничего страшного я в этом не вижу. Стоит ли терзаться из-за такого пустякового обмана.

– Но дело в том, что я не богач, за которого себя выдавал. Все, что у меня есть, это несколько фунтов. Мать была очень богатой, и жил я как знатный человек. А потом не осталось ни миллима. От нее мне достались только брачное свидетельство и фотография отца, чтобы я мог подтвердить наше родство. Кроме этого я ни на что не гожусь.

Ее ясные глаза потемнели. А как бы она реагировала, если бы он признался, чем занималась его мать и откуда их доходы.

– Я вижу, ты расстроена.

– Нет. Хотя, надо признаться, ты меня огорошил.

– Я недостоин тебя. И не прощу себе, что обманывал тебя.

– Я хорошо понимаю, почему ты не сказал мне сразу всей правды.

– Хуже всего то, что ты увлеклась непорядочным человеком.

– И твоя любовь – тоже обман?

– Нет, ни в коем случае! Я всем сердцем люблю тебя. Она вздохнула.

– Значит, любовь заставила тебя сознаться во лжи?

– Конечно, так.

– И ты от всей души раскаиваешься?

– Но именно поэтому я должен покинуть тебя.

– Но почему же, Господи? – выдохнула она.

– Банкрот, безродный, без профессии.

– Отсутствие денег не так уж важно, это временно. Ты не нужен родне, ну что ж, и мы в них не нуждаемся. Но я верю в то, что ты на многое способен.

– Сомневаюсь. Нет диплома, нет образования, опыта работы. Поэтому единственная надежда на отца.

– И отец тебе все это заменит?

– Мать объяснила мне, что он знатная персона, занимает видное положение в обществе.

Она неуверенно сказала:

– Но объявление, фамилия, телефонный справочник…

– Да. Я теперь не верю, что он вельможа. Такие люди известны. В Каире его нет. Это, правда, не означает, что он не может быть известной личностью в той или иной провинции.

– Но ведь ты вчера его видел?

– Так мне показалось. Но я больше ничему не верю.

– И сколько ты еще намерен ждать?

– Я больше не хочу терять время ни на поиски, ни на ожидание.

– И что потом?

– Не знаю. Все пути для меня перекрыты. Но мне следует вернуться в свой город. Буду искать любую работу или покончу с собой.

– И еще утверждаешь, что любишь меня, – сказала Ильхам, кусая губы, чтобы не расплакаться.

– Да. Всем сердцем.

– А сам думаешь об отъезде или самоубийстве.

– Я чувствую, что зашел в тупик.

– Но ты же любишь меня. И я тебя люблю.

– Ни на что я не гожусь. Зачем я тебе такой? – с трагической обреченностью проговорил Сабир.

– Не отчаивайся, наберись терпения. Я тебя не оставлю. – Мечтал найти отца и тебя необдуманно увлек своими иллюзиями.

– Работа! Вот что решит нашу проблему. – Но я же говорил, что ничего не умею.

– Дай мне время подумать, и все будет в порядке. А преступление, которое я совершил? Нет, уже не в нашей власти повернуть события вспять. Слишком поздно. Признание погубит все. Но и вечно носить маску невозможно.

– Нет, не получится так, как нам хочется.

– Дай мне денек-другой, – решительно сказала Ильхам. – И не принимай никаких решений до нашей следующей встречи. Я знаю, чего хочу.

Ну скажи ей, кем была твоя мать. Скажи, что ты вчера натворил. Скажи, что ты кровью обручен с другой. Признайся, что тебе хочется заорать так, чтобы земля задрожала.

12

А вот и полицейские, окруженные толпой зевак. Как и представлял себе в течение всего дня. Итак, старик умерщвлен, преступление обнаружено, идут поиски убийцы. Пути к бегству отрезаны. Уйми эту дрожь, держи себя в руках, хоть умри. Пусть навсегда забудется невидящий взгляд старика. Забудь о том звуке, который он издал, умирая. Возвращение в гостиницу тяжко и страшно, как признание в содеянном. Даже план, который уже выполнен, снова мысленно обсуждается, словно еще не приведен в исполнение. Надо было съехать из гостиницы за неделю до преступления. Сам черт тебя надоумил. Да что уж теперь? Иллюзии могут только с ума свести. Кто бы поверил? В разгар этого ужаса голос нищего продолжает свои славословия. Он протиснулся сквозь толпу зевак. Дорогу преградил полицейский. Сабир удивленно спросил:

– Что произошло? Я постоялец этой гостиницы. На пороге появился Мухаммед Сави. Лицо его было бледно, на нем застыло выражение страха. Указав на Сабира, он чуть слышно произнес:

– Пусть войдет.

– Что случилось, дядя Мухаммед? – взволнованно спросил Сабир.

– Дядюшку Халиля убили, – ответил тот со слезами в голосе.

– Убили?!

– Нашли его в постели убитым, будь прокляты злодеи. В вестибюле Сабир увидел полицейских и репортеров. На месте Халиля сидел следователь, а справа от него, на обычном месте Керимы, еще один мужчина. Следователь корпел над какими-то бумагами, целую стопку которых он держал в руках. По другую сторону стола застыл один из постояльцев. Тот, что сидел на месте Халиля, чем-то напомнил Сабиру отца на фотографии. Внезапный интерес к этому человеку почти отвлек его от беспокойства, которое его не покидало. Но тут же обнаружил, что мужчина довольно молодой, а когда присмотрелся, понял, насколько безосновательной была его фантазия – никакого сходства с отцом. Остаться здесь или пройти в свой номер? После короткого колебания направился к себе, но его остановил тот, что сидел на стуле Керимы:

– Подождите, пожалуйста, в салоне.

Он прошел в правый угол зала, где сидела группа постояльцев. Подсев к ним, спросил:

– Что произошло?

– Нашли дядюшку Халиля убитым.

– Как это случилось?

– Кто знает? Пришли следователи, задержали нас всех для допроса. Провели осмотр и полный обыск.

Послышались сдавленные рыдания. Он посмотрел в левый угол и увидел Кериму. Она сидела между старухой лет семидесяти и еще более дряхлым мужчиной. Как это он ее не заметил, когда входил? Как себя вести с ней? После некоторого колебания он подошел и тихо произнес:

– Крепитесь. У вас еще вся жизнь впереди.

Она не ответила. Сидела, закрыв лицо ладонями. Он вернулся на свое место, грустно качая головой. Правильный ли ход он сделал? Не похожа ли эта старуха на мать той девочки из Анфуши? Что там в головах у следователей? Не расспрашивали ли они о постояльце из тринадцатого номера? Не начали ли проявлять к нему особый интерес? Разбираются ли они в преступниках так, как он разбирается в ночных девицах? До смерти ненавидит их всех. Он обернулся к сидящим рядом.

– Ну и что потом?

– Вы-то ждете всего ничего, а мы тут с утра сидим.

– А других постояльцев уже опросили?

– Да, и отпустили их. А наш черед еще не наступил. Допросили его жену, ее мать и дядю.

– Но ее же не было в гостинице, насколько я знаю. Тут же упрекнул себя за поспешность. Человек ответил:

– Хотя бы и так. Тут начались всякие сюрпризы. В шестом номере обнаружили массу наркотиков. Арестовали постояльца. А в третьем номере скрывался профессиональный вор.

– О! Может, это он…

– Возможно. Все зависит от мотивов убийства.

– Грабеж, ясное дело.

И снова раскаялся в своей несдержанности. Лучше помалкивать. Но как узнать, нашли они улики – прямые или косвенные – в комнате Халиля или в его номере? Выглядит так, что никому до него нет дела. Хоть бы переброситься парой слов с Керимой. У нее-то есть что ему сообщить. Вышло совсем не так, как он себе все представлял. Проклятье! Когда наконец заткнется этот кошмарный нищий? «Обычно каждый месяц в это время я отправляюсь в гости к маме. Украдены деньги и драгоценности. Али Сурейкус при мне закрыл окна. Потом я сама заперла квартиру. Нет… ни о каких врагах не знаю». Почему этот человек напомнил мне фотографию отца? Сидящий рядом сказал: