Короли в изгнании - Мах Макс - Страница 37

«Какой империи?» – удивилась Лика, но ответа не было. Вернее, был, но такой ответ – все равно что его отсутствие.

«Аханской».

В рубке крейсера находилась только ночная вахта, потому что бортовое время было 00:12. В коридорах и отсеках было пусто, зато в каютах и кубриках было довольно много людей. Некоторые спали, другие еще нет. А в одной из кают третьей жилой палубы – «Помещение 3/18 А. И что это значит?» – на узкой койке неподвижно лежала женщина, которую звали королева Нор («Это такая сказка?»). Глаза женщины были открыты, но они ничего не видели и никуда не смотрели. Рядом с постелью на металлическом треножнике лежал каменный шар, а в кресле рядом с треножником сидел человек в военной форме и дремал.

«Капитан второго ранга, – поняла Лика. – Значит, флотский».

Все это что-то означало, было как-то связано именно с нею, но как, и почему, и в чем тут дело, Лике было совершенно непонятно. Она долго рассматривала королеву Нор, которая казалась мертвой, но мертвой, как решила Лика, все-таки не была. Она посмотрела на шар, вставленный в узкий стальной обруч, и на капитана второго ранга, спавшего, сидя в кресле, но так ничего и не поняла. Королева была красива и несчастна; шар был сделан из невзрачного серого камня. «Песчаник, как в Саблино, – подумала Лика. – А где это Саблино? Это где пещеры?». Офицер был уставший, небритый и потный. Это все, что она смогла понять. Подполковнику надо было бы принять душ и лечь в нормальную постель, а не сидеть здесь, в кресле; но, вероятно, у него были веские причины делать не то, что правильно, а то, что должно.

«Что значит должно?» – спросила она себя, но смысл этого слова так и остался для Лики неясным.

От этих мыслей ее отвлекло какое-то шевеление, возникшее на многих экранах сразу и, значит, в нескольких отсеках крейсера. Но Лику это не смутило, и она безошибочно выбрала экран, на который почему-то не обратила внимания раньше. За ним не было отсека, а как за окном в иной мир, сияли звездные узоры. Звезды… космос.

«Шестой сектор, – поняла Лика. – Крейсер совершил один среднедальний прыжок из системы Богомола и сейчас находится в окрестностях звезды Сайяс. Система необитаема».

Одна из звезд, не родная для узора местных созвездий, привлекла ее внимание.

«Тяжелый крейсер класса «Гепард» и два фрегата сопровождения», – узнала она.

– Вы знаете, чей это борт? – спросил на одном из экранов высокий черноволосый контр-адмирал у краснолицего капитана первого ранга.

– Знаю. И опасаюсь. Она может перехватить нас в разгонной фазе и…

– Может, – согласился контр-адмирал. – Если уже знает, но как раз в этом я не уверен.

– В чем именно вы не уверены, адмирал?

– В том, что она знает.

– Тогда…

– Тогда я могу попробовать переподчинить ее себе.

– Это ценный приз.

– Весьма. Завидуете?

– Не то чтобы да. Я ведь знаю свое место, но надеюсь, что и я не буду обделен при разделе имущества.

– Не волнуйтесь, капитан, – усмехнулся контр-адмирал. – Империя богата. На всех хватит.

Лика пожала плечами и отвернулась. Разговор двух военных был ей совершенно неинтересен. Она даже не поняла, о чем они говорят, и почему именно их разговор – один из многих, протекавших сейчас во множестве помещений крейсера, – привлек ее внимание.

«Я маленькая девочка, – сказала она себе. – Играю и пою».

Стишок показался ей смутно знакомым. Кто-то очень давно напевал его. Кто? Где? Когда?

«Там еще стреляли, мне кажется, – припомнила она. – Но кто этот Сталин, которого я не видела, но люблю?»

«У Феди странный юмор, – решила она и задумалась. – А кто такой Федя? И что такое…»

Лика вышла из зала с телевизорами, и дверь за ней захлопнулась. В коридоре ничего не изменилось. «А что должно было измениться?» Только жужжала где-то у пыльного потолочного плафона потерявшая свой путь муха. Лика по диагонали пересекла коридор, обойдя заодно какой-то темный тяжелый предмет, стоящий у стены, – «Комод? Это называется комод?» – и подошла ко второй двери.

Оббитая лопнувшим коричневым дерматином, с торчащей из прорех серой ватой, дверь легко подалась и распахнулась в открытый космос.

«А мама говорила, что здесь нельзя дышать, – удивилась Лика, вываливаясь в пронизанное светом звезд ничто. – Без-воз-душ-ное пространство».

Космос был неохватно огромен и сказочно красив. Он окружал Лику со всех сторон, бесконечный, равнодушный и невообразимо прекрасный. Звезды – холодные елочные игрушки всех цветов и всех размеров – образовывали фантастические узоры, в которых ищущий глаз мог найти все что угодно, любую фигуру и любой образ. Все, что могло подсказать человеку его воображение, уже существовало, спрятанное в Рисунках созвездий. Лика увидела кукол и зверей, людей и цветы, а еще она увидела маленькую далекую звездочку, пульсирующую, как доброе желтое сердечко, зовущую ее, приглашающую, ждущую.

Лика потянулась к звезде – «Это ведь солнышко, да?» – и сразу же оказалась рядом с ней. Ну почти рядом.

Там, где парила Лика, вполне ощущалось теплое живое дыхание огромного и неслыханно красивого огненного цветка. Но жарко не было. Лика осмотрелась, легко перемещаясь из стороны в сторону, и нашла, что все это похоже на картинку из книжки «Астрономия для детей», которую подарил ей папа. Ну, один из пап. Возможно, что даже настоящий.

«Солнце и планеты Солнечной системы». Так, по-моему».

Впрочем, приглядевшись внимательнее, она увидела, что здесь все это выглядело гораздо красивее. Просто дух захватывало от зрелища несущихся сквозь космос планет, освещенных мощным потоком света, изливающимся из пылающего косматого шара.

«Солнце!» – сказала она себе, и в голосе ее, если бы он у нее, конечно, был, звучало сейчас восхищение, граничащее с потрясением.

Но на восторги не оказалось времени, потому что она увидела кое-что еще. Что-то, чего не было в ее замечательной книжке с картинками. Оказывается, каждая из планет, вращающихся вокруг солнца, – они были похожи на шары, окрашенные в разные, но неяркие цвета, – существовала в нескольких экземплярах. «Так, кажется. Я правильно говорю? Экземплярах?» – Так, что Солнечная система предстала перед Ликой чем-то вроде прозрачной матрешки, все вставленные друг в друга части которой тоже имели разную окраску. Не то чтобы цвета голубой, фиолетовый, красный или зеленый были отчетливыми. Они были мягкими и даже как бы прозрачными, или, вернее, призрачными, но все равно их можно было уловить, а, уловив, и отделить с их помощью один «слой» от другого. Одну сферу от другой, в которую вставлена первая, и от еще другой, которая вставлена в нее. Примерно так. Но что это должно было означать, Лика не знала и не понимала. Она была восхищена и озадачена, но чувства ее были сейчас слабыми, мысли легкими и короткими, как у Буратино, и внимание Лики не могло ни на чем сосредоточиться на достаточно продолжительное время.

Ну что, в самом-то деле! Матрешка как матрешка. Что она, матрешек не видела? Видела. Просто эта была очень красивой и необычной. Но вокруг было множество других, не менее интересных вещей, и Лика уже переключилась на «тропинки». Она даже не задумалась о том, откуда взялось это странное слово, но слово пришло и встало на свое место. «Как влитое». Тропинки тянулись через весь невообразимо огромный, непостижимый и не поддающийся измерению космос. Они приходили откуда-то из полной неизвестности или, напротив, из каких-то вполне известных мест, со Сче например, – «Сче? Это где?» – или с Тхолана – «Что такое Черная Гора?» – и куда-то уходили, на Ча Ратай например.

«Ратай?» – воспоминание было легким, почти неощутимым, и не задержалось в ее сознании, только коснулось его, как перышком пощекотало, и исчезло. А Лика уже думала о другом. Снова возвратившись взглядом к размножившимся ни с того ни с сего планетам.

«А которая из них Земля?» – спросила она себя и поняла, что не помнит, третьей или четвертой стоит Земля после Солнца. Впрочем, кто-то, кто знал и понимал больше ее, хотя и находился внутри нее самой – ведь больше-то никого здесь не было, – сразу же указал ей на тот голубой шарик внутри розовой – пятой или шестой сферы сверху, – который, должно быть, и был Землей. Лике сразу же захотелось на Землю. «Домой!» И она уже привычно потянулась к облюбованному ею шарику. И шарик двинулся ей навстречу, вырастая в шар, стремительно превращающийся в планету, закрывающую собой наконец весь звездный простор. И несясь навстречу Земле, – или это Земля неслась навстречу Лике? – Лика отметила краем сознания, без осознания, впрочем, и без понимания, огромное множество разнообразных «вещей» и подробностей, которые появились или, может быть, проявились по пути и исчезли, канув в ее память, как в черный провал. Без следа. Но и это лежало уже вне ее интересов.