Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Мах Макс - Карл Ругер. Боец Карл Ругер. Боец

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Карл Ругер. Боец - Мах Макс - Страница 25


25
Изменить размер шрифта:

Однако Вастион смог его удивить. Во-первых, он изобразил ночное сражение, создав два соперничающих световых центра: полную луну, освещающую поле боя из правого верхнего угла фрески желтовато-серебряным призрачным светом, и факел красно-желтого пламени, взметнувшегося над горящим деревом, расположенным на заднем плане в центре. Во-вторых, он сместил композиционный центр росписи в левый нижний угол, где стоял вождь людей и первый царь Даниил, что породило эффект пространственного конфликта тьмы и света. Тьма буквально нависала над относительно хорошо освещенными людьми, а игра света на их лицах и фигурах доводила драматизм противостояния до кульминации. И, наконец, Бастион, изумительно тонко сыграв на световых контрастах, окутал нелюдей покровом мрака, лишив каких-либо реалистичных черт. Сюжет от этого только выиграл, а сила эмоционального воздействия возросла.

Рассматривать эту фреску можно было долго, но вскоре Карла прервали, сообщив, что Великий Мастер готов его принять.

Как жаль, что увидеть все это теперь могу один лишь я, подумал Карл вставая. Да и я, будь на то моя воля, еще посидел бы тут и посмотрел.

Однако сетовать было бесполезно, ведь он пришел сюда за другим. И уже через несколько минут Карл входил в просторный кабинет, обшитый панелями орехового дерева, где его ждал Игнатий Кузнец. Великий Мастер сидел в кресле у горящего камина и смотрел на Карла тяжелым взглядом исподлобья. Было очевидно, что визитом Карла он недоволен, однако кресло для гостя было приготовлено.

– Значит, мне придется скрестись в твою дверь? – спросил Игнатий вместо приветствия.

– Как знать, – усмехнулся Карл, проходя ко второму креслу. – Кто может знать, что с ним случится завтра?

– Угрожаешь? – Старик явно был зол и… напуган? Похоже, что так, решил Карл и сел напротив Великого Мастера.

– Предупреждаю, – объяснил он. – Или у меня есть повод тебе угрожать?

– У тебя нет повода, – буркнул Игнатий и откинулся на спинку кресла. – Чего ты хочешь?

– Задать несколько вопросов, – снова усмехнулся Карл. – И дать несколько ответов.

– Спрашивай, – устало разрешил Игнатий, по-прежнему не обращавший внимания на то, что Карл обращается к нему на «ты».

– Кому нужен мой меч? – спросил Карл.

– А сколько они тебе предложили? – поинтересовался Игнатий. – И кто к тебе приходил?

– Ко мне приходил нотариус Павел Гримм, – объяснил Карл. – Последняя цена – пока я не закрыл перед ним дверь, – четыре тысячи королевских марок.

– Сколько времени он торговался? – Казалось, Игнатий ожил. Тема его неожиданно заинтересовала.

– Минут десять, я думаю, – пожал плечами Карл.

– Значит, никак не менее десяти тысяч, – кивнул старик. – Они готовы были заплатить большие деньги…

– И кто бы это мог быть? – вернулся к своему вопросу Карл.

– Эфраим или Даниил, – твердо ответил Игнатий.

– Кто они такие? – Карл этих имен еще не слышал.

– Эфраим – сенешаль князя, – объяснил Игнатий. – Но это не князь, а он сам, если, конечно, это он. Эфраим Гордец уже давно играет в собственные игры.

– Гордец? – переспросил Карл. – Ты назвал его Гордецом, почему?

– Потому что раньше его звали Горец, но уже лет десять, как никто его Горцем не зовет. Все называют Гордецом. – Старик был удивлен вниманием Карла к такой, в сущности, незначительной детали, как прозвище незнакомого Карлу человека.

– А как полагаешь, Игнатий, – Карла Эфраим Гордец действительно заинтересовал, и на то имелись веские причины, – как может звучать сокращение от имени Эфраим?

– Не знаю, – пожал плечами Великий Мастер. – Наверное, Эфи или Эф.

– Вот и я тоже думаю, что Эф, – кивнул Карл. – Ну да пусть себе откликается хоть на свист. Кто второй?

– Даниил, – сказал Игнатий. – Филолог.

– Спасибо, – сдержанно поклонился Карл. – Тогда второй вопрос. Кто стоит за плечом Анны?

– Оставил бы ты девочку в покое, Карл, – раздраженно ответил Игнатий, настроение которого снова испортилось.

– Оставлю, – пообещал Карл. – Позже. А пока ты не ответил на мой вопрос.

– Ян. – Чувствовалось, что говорить этого Игнатию не хотелось.

– Спасибо, – снова кивнул Карл. – А что у нас происходит с тоскующим оборотнем?

– Вот ты и узнай, – отрезал Игнатий. – А я не знаю!

– Ну не знаешь так не знаешь, – легко согласился Карл. – Я задал три вопроса, ты ответил. Теперь моя очередь отвечать.

При этих словах Игнатий как будто даже сжался, хотя угрозы в голосе Карла и не было.

– Не знаю, чего хочешь ты, – холодно улыбнулся Карл, – но зато хорошо знаю, чего хочу я. У меня нет желания убивать Яна, Игнатий, и, значит, я его не убью. А цена его меча нынче шесть тысяч золотых, и продам я его только тебе. Это два ответа. Теперь третий. Я буду делать то, что сочту нужным. Ты можешь быть этим недоволен. Это твое право, но мое право предупредить. Не надо мне мешать.

2

На княжеской земле Карл нашел небольшой кабачок, опрятный и тихий, сел за стол у открытого окна, через которое был виден большой кусок сонной в это время дня улицы, попросил хозяина принести ему яблочный бренди и орехи и раскурил трубку. Напряжение ночи отступило, душа успокоилась, и голова окончательно прояснилась. Карл выпустил дым и взял со стола терракотовый стаканчик с бренди.

Итак, сказал он себе, пришло время проверить – не так ли?

Он нарочито неторопливо опустил руку в карман камзола, достал сложенный вчетверо лист бумаги и так же медленно его развернул. Белая поверхность листа была испещрена множеством хаотичных серых линий, но, если присмотреться, в центре отчетливо виден нарисованный несколькими небрежными штрихами меч. И это не просто меч, а его собственный меч. Ошибиться в этом было невозможно. Карл положил свободную руку на эфес меча и перевел на него взгляд.

Ну, спросил он Убивца, и что же с тобой не так? Ведь не реликвии же они взялись собирать?

Это был еще один вопрос, который Карлу очень хотелось задать Великому Мастеру, но его он, естественно, не задал. Те, кто хочет получить меч, знают, зачем он им нужен. Возможно, об этом знает и старик Игнатий, но спросить его – значит показать, что единственный, кто находится в неведении, это сам Карл. Поэтому делать этого не следует.

Карл смотрел на меч, а память, как радушный хозяин, уже распахивала двери и зажигала свечи, чтобы осветить самые дальние уголки. Но что ему было там искать?

София

Она зарезала его той же ночью. По-видимому, это случилось между двумя и тремя часами после полуночи, когда утомленный длившимся восемь часов подряд безумием Карл все-таки заснул. Вот тогда она и вонзила ему под левую лопатку длинный треугольный стилет. От резкой боли он проснулся. У него хватило сил понять, что произошло, и вскинуться с постели, на которой он лежал ничком, заснув в случайной позе, в которой застала его мгновенно обрушившаяся усталость. Возможно, впрочем, хотя проверить это предположение было бы сложно, она его чем-то опоила, но вкуса яда он не почувствовал, что было странно. Гипотез могло быть всего две: или у нее имелся сок сребролиста, что было невероятно, или он сам, утомленный любовью и мучимый жаждой, уже не слышал голоса своих чувств. Однако, как ни суди, а случилось то, что случилось. Он заснул и не почувствовал опасности до того самого момента, когда острый, как шило сапожника, клинок вошел в его спину, метя в ровно бьющееся сердце. Тогда он проснулся, но только для того, чтобы увидеть бледное лицо Софии и ее огромные черные глаза, упасть с кровати и потерять сознание.

Он очнулся от холода. Тело закоченело, и неспроста. Когда Карл открыл глаза, то первое, что увидел, – снег, покрывавший пожухлую зимнюю траву. Голова была тяжелой, и мысли – тягучими и неповоротливыми, но все-таки он вспомнил, что теперь на самом деле зима, а подняв выстуженную холодным ветром голову, увидел, что лежит в придорожных кустах у тракта, который, вероятнее всего, являлся дорогой на Сырь. По его ощущениям, уже наступило утро, и солнце, которое невозможно было рассмотреть на низком, обложенном снежными тучами небе, стояло достаточно высоко. Дул ветер, шевеливший голыми ветвями деревьев и несший по дороге снежную пыль. Дорога была пуста, только оттуда, куда смотрел Карл, приближались несколько всадников. Карл не смог их рассмотреть – то ли глаза видели плохо, то ли люди были еще далеко, – но он смог понять, что это его последний шанс, и, сделав невероятное усилие, пополз к дороге. По пути он узнал, что такое боль и немощь, и еще оказалось, что он раздет до нитки. По-видимому, его вывезли из замка и выбросили здесь люди Софии, прямо так, как был: голым и с кинжалом в спине.