Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Цветы зла

Бодлер Шарль

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Цветы зла - Бодлер Шарль - Страница 6

Изменить размер шрифта:

АЛЬБАТРОС

Нередко, для забав, стараются матросы,

Когда скользить корабль над бездной вод глухих,

Поймать могучего морского альбатроса,

Парящего вокруг сопутников своих.

Но только те его на доски опустили —

Смутится царь небес, неловкий и хромой,

И крылья белые, раскрытые бессильно,

По палубе влечет, как весла, за собой.

Воздушный путник тот, как он нелеп и жалок!

Красавец бывший стал уродлив и смешон!

Кто дразнит трубкою его, а кто вразвалку

Идет, изобразив, как крыльев он лишен.

Поэт, походишь ты на князя туч свободных,

Знакомого с грозой, презревшего стрелков;

Изгнаннику с небес, средь окриков народных,

Гигантские крыла помеха для шагов.

ВОСПАРЕНИЕ

Над зеленью долин, над синими морями,

Горами, рощами и слоем облаков,

За гранью древних солнц и вечных их кругов,

За недоступными надзвездными краями,

Мой дух, ты движешься с проворностью пловца

Могучего, чья грудь лобзаньям влаги рада,

И с несказанною, спокойною отрадой

Отважно бороздишь ты пропасти Творца.

Подальше улетай от вредных испарений.

Очиститься спеши в лазури золотой

И пей, как девственный напиток неземной,

Огонь, наполнивший небесные селенья.

Сквозь скуку, и тоску, и сумрак горьких бед,

Отягощающих теченье дней туманных,

Блажен, кто силою полетов неустанных

Уносится к полям, где вечный мир и свет.

Чьи мысли по утрам, учась у птиц небесных,

В свободную лазурь взлетают взмахом крыл.

— Кто духом воспарил над жизнью и открыл

Смысл языка цветов и тварей бессловесных.

СООТВЕТСТВИЯ

Природа храм, и в нем есть ряд живых колонн;

Из них порой слова невнятные исходят;

В том храме человек в лесу символов бродит,

И на него их взор привычный устремлен.

Как эха долгие друг другу отвечают,

Сливаясь вдалеке в один и тот же глас,

Безбрежный, как лазурь, окутавшая нас,

Так запахи, цвета и звуки совпадают.

Одни есть запахи невиннее детей,

Как флейты нежные, зеленые как поле.

— В других нам слышен тлен, но всех они властней

И беспредельною мечтой плывут на воле,

Как амбра, фимиам, и мускус, и алой,

Поющие страстей и духа пыл живой.

«Mне память дорога эпох тех обнаженных…»

Mне память дорога эпох тех обнаженных,

Когда Феб золотил кумиры воплощенных

Богов, и были дни людей, на зов весны,

Без лжи и без забот любви посвящены.

Лазурь приветливым лучом на них горела;

Здоровием дыша, цвело святое тело.

Цибела, щедрая обилием плодов,

Не тяготилася числом своих сынов,

Волчица добрая, всю тварь под небесами

Кормить готовая набухшими сосцами.

Мужчина, красотой и силой светлый, мог

Гордиться девами, в чьем сердце он был бог —

Плоды немятые, не знавшие ненастья,

Чья кожа гладкая звала укусы страсти!

А в наши дни Поэт, поверивший в мечты,

Порой свидетелем случайной наготы

Мужчин и женщин став, клянет обман бесплодный,

Стыдится и стоит с угрюмостью холодной

Пред этим зрелищем, безмолвен и суров!

Чудовищная плоть, накинь скорей покров!

Нелепые тела, гнуснее, чем личины!

Худые, жирные иль дряблые мужчины,

Кого Бог выгоды, безжалостно глухой,

Навек запеленал железной пеленой!

И женщины, увы, бледнее свеч церковных,

Принявшие разврат взамен утех любовных,

И девы — дочери печальных матерей,

Обезображенных плодливостью своей!

Есть, правда, и у нас, на склоне жизни старой,

Народам древности неведомые чары.

Огнем сердечных язв изъедены чела,

И прелесть томная на лица нам легла.

Но скудные дары Муз наших запоздалых

Не помешают нам, сынам веков усталых,

Всегда несть юности невольный наш привет —

Священной юности, в расцвете первых лет,

С глазами ясными, прозрачными как воды,

Разлившей на весь мир сочувственной природы,

Как светлая лазурь, как птицы и цветы,

Звон песен, аромат и сладость теплоты.

МАЯКИ

О Рубенс, лени сад, струя реки забвенья,

Плоть свежая, любви чужая навсегда,

Но где играет жизнь могучая, в движеньи

Безостановочном, как воздух и вода.

Да Винчи, зеркало, в котором тонут взоры,

Где лики ангелов, с улыбкою немой,

Исполненною тайн, сияют средь убора

Лесов и ледников, закрывших край святой.

Рембрандт, немолчная и скорбная больница,

С большим распятием, висящим на стене,

Где слезная мольба средь мерзости струится

И зимний луч стрелой сверкает вдруг во тьме.

Микель-Анджело, луг заклятый, где Герои

Встречаются с Христом, где сумрачно встают

Слепые призраки вечернею порою

И саван пальцами искривленными рвут.

Бесстыдство, грубый гнев и страсть изобразивший,

Нашедший красоту на дне людских низин,

О сердце гордое, художник, желчь таивший,

Пюжэ, преступников печальный властелин!

Ватто, тот карнавал, где много знаменитых

Сердец, как бабочки, порхают и горят;

Где средь ночных садов, цепями люстр увитых,

Безумно кружится веселый маскарад.

Ты, Гойя, жуткий сон, страна тобой воспетых

Ведьм, варящих слепых зародышей в котлах,

Старух у зеркала и девушек раздетых,

Но, бесам на соблазн, оставшихся в чулках.

Делакруа, в тени всегда зеленых елей

Немое озеро, куда издалека

Дурные ангелы бесшумно прилетели

И где нам слышится песнь вольного стрелка.

Все те проклятия, хуления и стоны,

Восторги, крики, вздох, молебны, плач скорбей —

Звук, эхом тысячи ущелий возрожденный,

И для людских сердец божественный елей.

То клик, повторенный от века часовыми,

Приказ властительных и громких голосов,

Маяк, пылающий над башнями ночными,

Призыв охотников, забредших в глубь лесов.

Воистину, Господь, вернейшего залога

Достоинства души Тебе не можем дать,

Чем этот вечный стон, из нашего острога

К бессмертным берегам идущий умирать.