Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Жизнь коротка - Желязны Роджер Джозеф - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

— Вы сомневаетесь в правдивости хиксаброда? — раздался металлический голос.

Крошка побелел и сглотнул. Острые как бритва когти были под самыми его глазами.

— Нет… — прошептал он.

Когти втянулись, хиксаброд опустил руки. Снова сдержанный и бесстрастный, Дор Лассос отступил и поклонился.

— Благодарю всех за любезность, — сказал он, и сухой голос прозвучал в тишине неестественно громко.

Затем Дор Лассос повернулся и чеканным шагом вышел из кают-компании.

— Итак, мы расстаемся, — произнес Клей Харбэнк, крепко сжав мою руку. — Надеюсь, Дорсай встретит тебя так же приветливо, как меня Лалангамена.

— Тебе не следовало выкупать и меня, — проворчал я.

— Чепуха. Денег было более чем достаточно для двоих, — сказал Клей.

Со времени пари прошел месяц. Мы оба стояли в гигантском космопорте на Денебе I. Через десять минут отлетал мой корабль на Дорсай. Клею предстояло ждать несколько дней редкого транспорта на Тарсус.

— Пари было колоссальной глупостью, — настаивал я, желая излить на чем-нибудь свое недовольство.

— Вовсе нет, — возразил Клей. На его лицо легла мимолетная тень. — Ты забываешь, что настоящий игрок ставит только наверняка. Увидев глаза хиксаброда, я был уверен, что выиграю.

— Не понимаю.

— Хиксаброд любил свою родину.

Я ошеломленно уставился на него.

— Но ты ведь ставил не на Хиксу. Конечно, он предпочтет Хиксу любому другому месту во Вселенной. Ты же ставил на Тарсус — на Лалангамену!

Лицо моего друга снова помрачнело.

— Я играл наверняка. Исход был предрешен. Я чувствую себя виноватым перед Крошкой, но его предупреждали. Кроме того, он молод, а я старею и не мог позволить себе проиграть.

— Может быть, ты спустишься с облаков, — потребовал я, — и объяснишься наконец? Почему ты был уверен? В чем здесь фокус?

— Фокус? — с улыбкой повторил Клей. — Фокус в том, что хиксаброд не мог не сказать правду. Все дело в названии моей родины.

Он посмотрел на мое удивленное лицо и опустил руку мне на плечо.

— Видишь ли, Морт… Лалангамена — не город и не деревня. Своя Лалангамена есть у каждого на Тарсусе. У каждого во Вселенной.

— Что ты хочешь сказать, Клей?

— Это слово, — объяснил он. — Слово на тарсусианском языке. Оно означает «родной дом».

Леон Спрэг де Камп

ЖИВОЕ ИСКОПАЕМОЕ

Там, где сливались две реки, раскинулась чудесная равнинная страна с небольшими холмами, зеленая, теплая и влажная.

Сотни бабочек-поденок весело порхали в воздухе, и низкое вечернее солнце сияло на ярких крыльях. Ровное стрекотание цикад изредка прерывали доносящиеся из болота всплески какой-то неповоротливой туши.

Внезапно туша подняла голову и как перископом заворочала длинной шеей; зеленые глаза выпучились и расширились еще больше. Она явно осталась недовольна увиденным, так как тяжело встала на четыре конечности-колонны и с громким чавканьем устремилась к зарослям.

Показались два всадника, едущие вверх по течению реки; каждый вел животное, подобное тому, на котором сидел. Достигнув края болота, передний остановился и показал на следы, оставленные слонообразной тушей.

— Гигантский тапир! — воскликнул он. — Ах какой прекрасный был бы экземпляр!

— Неужели? — хмыкнул его товарищ. — А как мы доставим его в Южную Америку? Потащим на веревке?

Первый всадник хрипло рассмеялся:

— Я вовсе не предлагаю сейчас убивать его. Я только хотел отметить, что в музее этот вид совсем не представлен.

Путешественники не были людьми, хотя, безусловно, относились к антропоидам — с длинными пушистыми хвостами и густыми шубами темно-коричневого меха. Скуластые лица с большими водянистыми глазами, вместо носа — два узких отверстия. Каждый всадник весил килограммов шестьдесят. Современный зоолог был бы прав, отнеся их к семейству обезьян-капуцинов. Всадникам же было бы гораздо труднее классифицировать зоолога, так как в их дни палеонтология только зарождалась и фамильное древо приматов не было разработано.

Бесхвостые круглоухие животные под седлами удивительно напоминали гигантских гвинейских свиней, каковыми, в сущности, и являлись.

Передний всадник спешился и стал ходить между причудливо разбросанными гранитными глыбами среди стволов сикомор. При каждом его шаге разлетались стаи кузнечиков.

— Чьюи! — позвал он.

Подъехал и соскочил другой всадник. Животные принялись мирно жевать густую, высокую траву.

— Смотри, — произнес первый, поворачиваясь к одной из плит. — Поверхности слишком параллельны. Не может быть, чтобы это получилось случайно. По-моему, мы нашли.

— Вы имеете в виду место, где находился большой город Людей?

Второй путешественник с явным недоверием пинал каменные плиты. Внезапно он воскликнул:

— Наупутта!

Камень, у которого он остановился, был почти гладким, но на его поверхности, параллельной солнечным лучам, проявлялись странные штрихи.

Наупутта выхватил из поклажи камеру и сделал несколько снимков, пока Чьюи поддерживал камень. Штрихи складывались в обрывки слов:

ТСБУРГСКИЙ

НАЦИО

АНК

— Да, это надпись, — заметил Наупутта, убирая камеру. — Настоящая надпись, почти стершаяся. Неудивительно, ведь камень пролежал пять или десять миллионов лет с тех пор, как вымерли Люди. И песок какой красный… Наверное, полон окиси железа. Люди, должно быть, использовали колоссальное количество стали в своих строениях.

— Вы не можете сказать, что значит эта надпись? — спросил Чьюи.

В его голосе сквозило почтение, которое испытывали капуцины к цивилизации, столь высоко поднявшейся и столь бесследно исчезнувшей.

— Нет. Специалисты попробуют расшифровать ее по моим снимкам. Это возможно, если она сделана на одном из известных нам языков Людей. Как жаль, что никого из них не сохранилось. Они могли бы ответить на многие вопросы.

— Может быть, да, — произнес Чьюи. — А может, и нет. Люди могли бы уничтожить нас, если бы предположили, что мы займем их место.

— Пожалуй, ты прав. Я никогда не задумывался над этим. Как хотелось бы забрать камень с собой…

Чьюи хмыкнул.

— Когда вы брали меня в проводники, то говорили, что музею нужно лишь общее исследование. Но всякий раз, увидев что-нибудь весом в тонну, вы хотите увезти это с собой. Вспомните вчерашнего медведя — он весил по крайней мере полторы тонны!

— Но ведь это новый подвид! — возмутился Наупутта.

— Ну разумеется, — съязвил проводник. — Совсем другое дело! Новые подвиды вовсе не тяжелые — они только кажутся такими. Эх вы, ученые! Ну ладно, я вижу, вы тут целый день собираетесь бродить. Надо разбивать лагерь.

Скоро он вернулся.

— Место я нашел. Только мы здесь не первые. Неподалеку кострище.

— Значит, не одни мы так углубились в Восточные Леса… Кто бы это мог быть?

— Какой-нибудь изыскатель из Колонии. Они не хотят полагаться лишь на свои серу и соль и ищут новые ресурсы. Или… А-а-а! — Чьюи в ужасе подпрыгнул. — Змея!

Наупутта тоже подпрыгнул, затем рассмеялся. Он нагнулся и выхватил из камней маленькую рептилию.

— Совершенно безвредна.

— Не знаю, не знаю, — быстро пятясь, бормотал Чьюи. — Держите-ка эту гадость подальше!

На следующей день путешественники повернули к востоку, потому что перед возвращением Наупутта хотел добраться до видневшихся на горизонте гор. Здесь им преградила дорогу еще одна река. Когда они почти достигли противоположного берега, из подкравшейся сзади черной тучи хлынул дождь, сильный, но недолгий.

Наупутта принюхался.

— Пахнет горелым, — сказал он.

— Либо костер нашего таинственного друга, либо мы прибыли как раз вовремя, чтобы остановить лесной пожар, — согласился проводник и тронул свое животное.

В шорохе капель дождя они незамеченными подъехали к капуцину, жарящему на костре пищу.

Треснула ветка. Незнакомец обернулся и схватил винтовку.