Пылающий Север - Коваль Ярослав - Страница 70

— Прошу прощения?

— Имею в виду: целить не по щитам, а по земле у основания щитов.

Мои люди переглянулись с ужасом во взглядах.

— Но тогда выстрел срикошетит выше, чем раньше, в середину или верхнюю кромку стены, где защита от магических атак несколько слабее.

— Ну так ведь может и не срикошетить. Как полагаете, господа?

— У нас едва ли есть основание рассчитывать на такую удачу.

— Ладно. Готов обсудить вопрос в компании более просвещённых людей и за столом. Обед ещё не готов?

— Готов, милорд. Куда прикажете подать?

— В кабинет, — процедил я. — И ничего, если я не стану переодеваться, натягивать белые перчатки и воротничок?

Мне вдруг до ужаса захотелось в прошлое. Нет, дело было не в тоске по юности, оставленной далеко за горизонтом, живой лишь в воспоминаниях, дурной, как полуторамесячный щенок. Я совсем не желал бы туда вернуться. И обстоятельства жизни в начале моей карьеры имперца не всегда были идеально-благополучными. По здравом размышлении куда приятнее нынешнее стабильное положение, предсказуемое, как само воплощение порядка.

Но прежде я не был отделён от остальных незримой, однако надёжной стеной. Теперь я пребывал в каком-то ином, чем они, мире. И окружающие, кстати, осознавали это намного лучше, чем я сам. Они же и возводили её. Так, наверное, чувствовали себя римские или китайские императоры, почитаемые, как боги. Только они, в отличие от меня, либо рождались для этого, либо вполне представляли себе, на что идут.

А я окунулся в чужую жизнь с налёта, всё время помня о другом бытии, имея неподходящие привычки и неуместные желания. И какого фига в годы увлечения Дюма и Саббатини, а вернее, их произведениями, я так жаждал хоть на пару часов ощутить себя настоящим графом или там каким-нибудь высочеством? То есть жаждать-то можно, а вот входить в реальность с уверенностью, что она будет безупречно соответствовать мечтам — опрометчивый и наивный шаг.

В глубине души я ожидал совершенно другого, чем то, что в действительности принёс мне титул. И если бы ещё семья не оказалась именно такой, какую я всегда желал, имел бы множество поводов почувствовать себя несчастным.

— Пойдёмте, ребята, поужинаем.

Стол, накрытый в кабинете, мог поразить воображение даже имперского представителя высшего света, особенно если учесть обстоятельства. Я собрался было грозно вопросить, какого фига в список припасов, поставляемых в крепость, которая готовится к осаде, входят лобстеры и черепаховое мясо, белая и чёрная икра, раковые шейки и устрицы, соловьиные язычки и паштет из печени дроздов, трюфели и бог знает что ещё, но плюнул. Хорошо хоть, никто определённо не ожидает, что мы будем угощаться, соблюдая все церемонии, как на приёме в императорском дворце. Слуги даже подали полоскательницы — хотите, мол, господа, так ешьте руками.

Поэтому я с удовольствием и без особых церемоний за хвост утащил к себе на тарелку одного из фаршированных лобстеров и взялся за него всей пятернёй. А что? Война, и мы, считай, в боевом походе. Наворачивая тартинки с устрицами и розами из полосок мраморной свинины, залезая пальцами в салат со спаржей, омлетом и ветчиной, я чувствовал себя настоящим солдатом, который плевать хотел на условности.

Разговор сперва тёк размеренно и отвлечённо, вполне в тон яствам и обслуживанию — по-светски, ни о чём. Потом мы всё-таки не выдержали, перешли к обсуждению насущных вопросов и мигом забыли о том, что едим. Я веселил всех своими суждениями о магии. Однако даже тогда, когда не вмешивался, беседа на эту тему явно вела в тупик. Идеи были, но их обговаривали вяло и едва ли сами верили в их разумность, а потому охотно соглашались отказаться от них, едва кто-нибудь высказывал хоть одно возражение.

Один я упорствовал, как настоящий фанатик. И не потому, что был уверен в своей правоте. Какая уж тут правота, если о магии я знал примерно столько, сколько в Империи о ней может рассказать десятилетний сын водоноса или там лесоруб, которому на магию положить с прибором? Но меня выводила из себя пассивность моих людей. Да, положим, они вполне объективно полагают, что с ситуацией пока сделать ничего нельзя и надо ждать, когда ключ подберут маги-специалисты.

Но ждать этого можно очень долго. К тому же, если выход будет найден, Ледяной замок не сможет сообщить нам отгадку. Больше у нас нет возможности с ними связаться. Может быть, связь восстановится, но надеяться на это наивно. Так что делать? Только искать выход самим. И как-то шевелиться, шевелиться и проявлять инициативу, чёрт возьми! Изобретать способы.

— Не так это просто.

— Разумеется. Именно поэтому придётся идти путём проб и ошибок.

— Иные ошибки могут стоить нам слишком дорого.

— Да ладно, с чего же ты решил, что враг поставил экраны в том числе и на почву? Зачем ему это делать?

— Но с чего милорд решил, что нарушение естественного покрова как-то повлияет на состояние экранов?

— Ну а в самом худшем случае что произойдёт-то? Ну останутся экраны стоять, там мы сможем проковырять ход под ними.

Мои уже слегка подвыпившие собеседники не удержались от смеха. Я тоже заулыбался.

— Милорд считает, что магическая стена неотличима от обычной каменной. Под которую можно подкопаться? Потому-то мы и считаем бесполезным целить ниже — система просто распространится на освободившееся пространство, и магический удар срикошетит в стену.

— Но можно же попробовать. Слушай, Элшафр, обещаю, что если ничего не выйдет, я отстану и больше не буду навязываться умным людям со своими дурацкими идеями. Прикажи-ка привести войска в боевую готовность — вдруг Манджуд окажется прав.

— Если мы разрушим собственную стену, войска нам не помогут.

— А почему бы не поставить уровень энергий на половину? Нам же не нужно сокрушать магическую преграду. Достаточно сыграть в кротов.

— Что ж, — усмехнулся Элшафр. — Раз милорд настаивает, так и будет сделано. Три-четыре облегченных залпа по скалам, надеюсь, не принесут серьёзного вреда нашим стенам.

Покончив с десертом, мы снова поднялись на орудийную площадку. Солнце ещё светило вовсю, но в воздухе уже чувствовалось приближение вечера — намёк на сгущающуюся прохладу, предчувствие вечерней полумглы, багряной, как умирающее пожарище. Не самое подходящее место для атаки, но тем и лучше — никто не будет ожидать нападения вечером, на ночь глядя. Вон вдалеке видны искры костров, крохотные, как булавочные головки — осаждающим, наверное, готовят ужин.

Вот они разозлятся! Вечер с минуты на минуту перестанет быть томным.

— Готово?

— Готово, милорд.

— Нацелили? Поехали.

Три залпа прозвучали одновременно — один совсем глухо. Должен быть и четвёртый — орудие сработало по ту сторону донжона, потому-то гул и затерялся в общем хоре. Я не видел магию, но чувствовал её, причём всем телом. Можно было подумать, что кто-то огрел меня по хребту диванным валиком. В лицо плеснуло холодным ветром, а через мгновение ко всему прочему добавился и рёв множества голосов. Я с запозданием осознал, что рёв этот — ликующий.

Обернулся на Манджуда, но тот, едва обращая на меня внимание, вопил кому-то, что экранов больше нет. Пыль, поднятая мощными магическими ударами по скалам, осела не сразу. Впрочем, наши магопушки явно натворили там дел. Вытянув шею, я разглядывал последствия залпа — расколотые скалы, вывернутые гигантские валуны, выемки, в которые поместится озерцо — и потому с запозданием понял, что сенешаль и Элшафр принялись действовать, не дожидаясь моего распоряжения.

Впрочем, это было правильно. Именно на них ложилась ответственность за принятие сиюминутных решений. Мне предоставлялось право вмешаться в любой угодный мне момент.

— Так что произошло-то? — Я схватил за локоть замкового мага, который не успел умчаться по делам.

— Милорд, экраны пали, как милорд и предсказывал. Хвала мудрости нашего лорда!

— Да хватит тебе! Давай только по делу. Значит, получилось. Уже хорошо. О результатах атаки сообщить мне. Я буду в верхнем кабинете, в донжоне.