Твоими глазами (СИ) - Руссет Анастасия "Russet" - Страница 31

– Играешь? – Веселый голос Беленуса, спускающегося со второго этажа, не смог застать ее врасплох, Ллариг прекрасно слышала его шаги.

– Давно не ощущалось столько волшебства, – она повернулась к мужчине, увидев на его лице широкую улыбку.

Беленус мало изменился со вчерашней ночи. То есть, изменился совершенно. Поцелованная солнцем кожа сияла нежным золотистым светом. Волосы, подколотые на затылке с помощью длинной золотой шпильки с изумрудом, напоминали цветом кору дуба со всеми сколами, прожилками и шероховатостями. Глаза сверкали глубокой зеленью заливных лугов, рожденных сердцем лета. Мужчина двигался плавно и легко, будто под музыку, слышимую только ему одному. Все это совершенно не удивляло Шапку – все боги природы вели себя так… странно. Ему, наверняка, ее движения тоже кажутся странными – слишком порывистыми, быстрыми и хищными. Ллариг улыбнулась. Ей нравилось возвращение давно забытых возможностей.

– Все так великолепно, как не было уже давно, – мурлыкнул он, – я и забыл, каково это – когда Боги с тобой. И Аили… О, моя Аили!

Беленус довольно закатил глаза, а затем продолжил:

– В чайнике осталось хоть что-нибудь?

– Я только выключила, – пожала плечами Фир, – но там тебе домовой самовар поставил.

Пару лет назад они купили электрический чайник, пытаясь отвадить домового от дымного чудовища, но он упорно продолжал свое гнусное дело по обслуживанию этого монстра. Хотя теперь и выносил самовар наружу, конспирируясь от соседей в образе большого полосато-серого кота. Благо, что никто этого ужаса пока не видел.

– Кошмар! – С восторгом выдохнул темноволосый, направляясь в сторону кухни.

Не смотря на способ приготовления (а, скорее всего, именно благодаря ему), чаи и настои на травах у домового получались отменные, поэтому пропускать такое удовольствие Беленус был не намерен. Вернувшись через пару минут с двумя чашками горячего чая на травах, мужчина сел за стол и умиротворенно откинулся на спинку стула.

– Где Дарен и Ану? – Спросил он, вдыхая аромат из своей чашки.

– Жрец утащил свое сокровище наверх примерно часов шесть назад. Скоро встанут, – Фир отпила какао, – мы с Эккартом вернулись тогда же, и он еще спит. Мальчики пока где-то там, на территории возле дома. Это сказали гномы, а им можно верить в таких вопросах, ты же знаешь. А еще у нас две гостьи.

– Да, откат, – хохотнул Беленус, – я помню, как вакханок манил. Это было… сильно.

– Ты манил вакханок? – Этого Шапка не знала.

– Я не хочу говорить об этом, – отмахнулся мужчина, – если бы не произошедшее с Оллин, то сегодня было бы идеальное утро.

– Они же не осмелятся ей что-то плохое сделать, правда? – Именно это беспокоило их всех. Точнее – на это надеялись, не найдя ведьмочку в первые двадцать четыре часа.

Времена инквизиции давно отошли в прошлое. Не имея мощной человеческой поддержки, Дети Миля стали довольно осторожны, предпочтя действовать исподтишка. Чаще всего гойделы выслеживали жертву месяцами, кропотливо наблюдая и рассчитывая все дальнейшие шаги, чтобы потом убить, и сразу прятались, опасаясь мести родственников жертвы и Дарена с его свитой.

В мире фейри Жреца знали не только как представителя Древних Богов, но и как Царя Дикой Охоты. Этот титул был подарен ему самим Кернуносом, подчеркивая сумасшествие не только древнего Бога, но и самого Дарена. Все несправедливо обиженные молили его о заступничестве, все, кто не смог бы отомстить самостоятельно.

Клятвопреступники прятались, в надежде избежать кары. Убийцы невинных дрожали во тьме, ожидая посланников рогатого Бога. Обидчики слабых не могли решить, куда же скрыться, но не было места в мире, где можно спрятаться от Охотника. Жреца очень боялись. Несомненно, гойделы знали, с кем связались на этот раз – Жрица со свитой жили слишком далеко от американского сидхена или европейских владений Дарена. Вопрос был в том, почему они решили сделать это именно сейчас? Решили, что Жрец не будет вмешиваться? Или, что его вмешательство ничем не повредит их планам? И, уж если Дети Миля были так уверены в своем превосходстве на этот раз, то чем же это грозило не только Оле, но и самим сидам, живущим в этом доме? Если ведьмочке все же сделали что-то плохое… у жителей этого дома был кое-какой сюрприз в наличии.

Фир услышала низкий звук, похожий на полу-рык – полу-шипение, непроизвольно вырвавшийся из ее горла.

– Ого, – восхитился Беленус, – это в честь чего?

– Если они сделают ей хоть что-нибудь, я их на куски порежу, – мрачно заявила Ллариг. Собеседник, конечно же, не стал уточнять, кого она имела в виду.

– Вчера вечером со мной связался Алек, – задумчиво озвучил темноволосый. – В принципе, ничего сверхподозрительного, но… он говорил о скоплении отрицательной энергии в одном из районов с частными постройками. Я попросил проверить это место.

Давным-давно Алека назвали бы ангелом. Сам себя он называл Пожирателем Грехов. Бесподобно красивый – это признавали все; бесконечно старый – он глядел на окружающих, как на маленьких детей, затеявших некую игру; очень умный – казалось, он знает ответы на все вопросы. Алек питался отрицательной энергией, воспроизводимой живыми существами. Подобно энергетическому вампиру, Пожиратель выкачивал все самое темное из человека или места, избранных для питания. Ну и, соответственно, как любой гурман, отлично знал, где можно раздобыть любимый деликатес.

– Он тебе не перезванивал? – Спросила Шапка.

– Нет еще, – Беленус отпил чай, – я предупредил, что мы все будем заняты ночью, а утром у него прием. Поочередно психологом и психиатром подрабатывает.

Алек предпочитал не сильно выделяться, играя роль бизнесмена средней руки – чтобы хватало средств на любимые шалости. Поэтому, разумная дружба с Ану, знакомой с нужными людьми и суперами, пришлась как нельзя, кстати, существенно облегчив мелкие проблемы. И, о да, Алек тоже искренне ненавидел Детей Миля, из-за которых во времена Инквизиции потерял кого-то очень близкого. Впрочем, кого именно, можно было только догадываться.

– Идеальное для него место, – улыбнулась Фир.

– Угу, – подтвердил мужчина, – даже буйных успокаивает одним щелчком пальцев.

– Я тоже так могу, – шутливо проворчала Шапка.

– Да, – засмеялся собеседник, – только Алеку не нужно будет никому ничего ломать.

– Доброе утро всем! – Аили появилась в гостиной, сияя улыбкой не хуже чем утреннее солнце. Двигаясь плавно и легко, она поцеловала Беленуса, забрав у него одну из чашек с чаем и обратилась к Фир, – а что с твоими волосами?

– М-м-м… – Ллариг уже забыла, что использует гламор, хотя еще вчера пришлось бы приложить массу усилий, чтобы удержать эту иллюзию. – Это гламор.

– Здорово, – восхитилась Аили, – я тоже попробовала вернуть ту внешность, которая была у меня вчера утром.

– У тебя вполне получилось, – кивнул ее муж.

– Может, покажешь себя без иллюзии? – Предложила Фир, тряхнув волосами, возвращая им прежний цвет, – давно не видела, как ты выглядишь по-настоящему.

Гламор исчезал постепенно, будто Аили стеснялась своего истинного облика. Заметив это, Беленус взял ее руку в свою ладонь и, поднеся к губам, поцеловал тонкое запястье. Его жена вспыхнула нежным золотистым светом, будящим воспоминания о зреющих пшеничных полях на границе лета и осени. В глазах Аили клубились серые облака, готовые пролиться благодатным дождем, и россыпь бриллиантовых росинок, щедро рассыпанных по всей радужке. Губы отсвечивали нежно-розовым, а волосы, желтые как липовый мед, крупными кольцами вились до середины спины.

– Ну, волосы у тебя явно стали длиннее, – оценила Шапка.

– Они просто… отросли, – пожала плечами Аили, – вчера.

И улыбнулась.

***

Ритмичная мелодия разорвала тишину на кухне – звонил телефон Фир. Эккарт услышал, как Конхенн сонно поднял голову от стола, зевнул и притянул кружку с кофе поближе. Вообще-то, оборотни старались не употреблять искусственно возбуждающих средств, опасаясь вспышек беспричинной ярости, но Кон слишком устал и слишком хотел спать, чтобы отказаться даже от такой попытки дождаться брата. С другой стороны, организм перевертыша имел достаточно быстрый метаболизм, поэтому Конхенн чувствовал себя странно, попеременно борясь с периодами, когда жутко хотелось спать или наоборот, когда его одолевала сверхчеловеческая активность.