Крымский излом (СИ) - Михайловский Александр Борисович - Страница 27

Тут орлы-командиры углядели, кто стоит рядом со мной, точнее его выпущенные поверх камуфляжа генерал-лейтенантские петлицы, и вытянулись перед представителем Ставки в ниточку.

- Доложите обстановку? - кажется, эта мизансцена, похожая на похождения халифа Гарун аль Рашида, Василевского даже немного забавляла. А я то все ломал голову - каким позывным обозначить Александра Михайловича в эфире. Быть ему "Халифом", пусть если что немцы голову ломают что за араб тут завелся.

Первым пришел в себя майор Юдин, что вполне естественно, ведь это участок его батальона, и он отвечает за все на этом участке происходящее. Да и о прибытии представителя Ставки мы заранее предупредили всех своих командиров, - Товарищ генерал-лейтенант, докладывает майор Юдин, командир сводного батальона морской пехоты Балтийского флота. На участке батальона противник проводит скрытую подготовку к ночной атаке. Ну, это они думают, что подготовка скрытая и атака будет для нас внезапной... - майор сделал шаг в сторону, освобождая Василевскому место возле ПАРа, - Товарищ генерал-лейтенант, взгляните сами.

Вообще-то, если смотреть невооруженным глазом, то перед нами кромешный мрак, в котором не видать ни зги. Но в поле зрения прибора артиллерийской разведки XXI века работающего сейчас в режиме ночного видения, немецкие цепи, бредущие по нейтралке, сейчас наверняка были видны как на ладони. Несколько минут генерал Василевский, приникнув к наглазникам, молча обозревал окрестности. Потом, нехотя оторвавшись, поднял голову, - Какие крас-с-савцы, товарищ Бережной! Действительно думают что их никто не видит. - он повернулся к командиру батальона, - Докладывайте, как думаете отражать атаку, товарищ майор?

- Разрешите еще раз глянуть, товарищ генерал-лейтенант? - ответил тот, нагибаясь к ПАРу. - Так, еще сто метров и готово! - майор распрямился, - Личный состав батальона и приданных ему подразделений скрытно выведен на позиции. Когда немцы приблизятся к окопами на сто пятьдесят метров, то мы ударим по ней из всех стволов. Одновременно артиллеристы поставят заградительный огонь, отсекая немцам путь назад.

И вот еще что. Немцы будут наступать против бьющего им в лицо ветра с дождем, и в таких условиях много не постреляешь. А мы еще направим им в лицо свет всех имеющиеся у нас фары и прожектора. Тогда они вообще ослепнут. А наши бойцы будут ко всему этому безобразию спиной, и стрелять им ни ветер, ни яркий свет, не помешают. - он еще раз нагнулся к прибору, и больше от него не отрывался, - Почти готово! Еще чуть, чуть...

Да, кстати, и эсэсовцы тоже уже на подходе. Товарищ генерал-лейтенант, по дороге на Симферополь видно зарево. Готово! - Разрешите, товарищ генерал-лейтенант?

- Действуй, майор! - едва успел сказать Василевский, как майор Юдин поднял к губам рацию и три раза повторил, - Заря! Заря! Заря!

Началось настоящее светопреставление. Ночную штормовую тьму разорвали яркие лучи фар и прожекторов, вспышки выстрелов самоходных гаубиц и орудий БМП. Заработали автоматические гранатометы, пулеметы "Корд" и "Печенег". Почти тут же к ним присоединились ручные пулеметы и автоматы.

Теперь все можно было наблюдать и невооруженным глазом. С высоты колокольни нам хорошо было видно, что огнем осветились и позиции батальона обороняющего Ивановку. Там фашисты тоже пошли в атаку. Картина получалась прямо таки библейская - "Избиение младенцев".

Генерал-лейтенант Василевский с удовлетворением наблюдал за тем, как немцы сначала попытались под огнем рывком добраться до окопов. Но огонь оборонявшихся оказался слишком сильным и беспощадно точным. Большая часть наступавших полегла в первые же секунды боя. Особенно тяжелые потери были среди офицеров и унтер-офицеров вермахта.

Еще перед высадкой с нашими морпехами был проведен специальный инструктаж, - Немец с пистолетом-пулеметом МР-40 или, как его еще неправильно называют, "шмайсером" - это, или офицер, или унтер. Убив такого - вы никогда не ошибетесь. - И вот теперь командный состав был выбит прицельным снайперским огнем в первые же секунды, а дальше начался хаос.

Сначала, ослепленные бьющим в лицо дождем и ярким светом, немецкие солдаты попытались залечь под огнем. Но это им мало, потому что над их головами начали рваться снаряды, начиненные не старомодной шрапнелью, а готовыми поражающими элементами, рассчитанными, если что, и на поражение легкой бронетехники. Каждый такой разрыв выбивал все живое в радиусе полутора десятков метров под собой. А "Ноны" продолжали бить упорно и методично, прореживая и без того не густые ряды немецкой пехоты. Автоматические минометы засыпали немецких пехотинцев минами. Добавили жару и АГСы.

А морские пехотинцы перешли от непрерывного автоматно-пулеметного огня к прицельному отстрелу тех, кто пытается подняться на ноги. При этом было неважно, хотел ли немецкий солдат броситься в атаку, или отступить. В любом случае его ждала смерть. А ведь и отступать немцам пришлось бы больше километра по открытой как стол местности под ураганным орудийно-пулеметным огнем. С высоты колокольни все перипетии боя были видны прекрасно...

Майор Юдин, между тем, не забывал поглядывать в сторону дороги на Симферополь, - Товарищи командиры, эсэсовцы подходят к рубежу... - в этот момент все мы ощутили, как колокольня задрожала и завибрировала. Это со своих позиций с басовитым режущим воем ударили "Солнцепеки". И снова ночь превратилась в день. В течении примерно полуминуты почти полторы сотни тяжелых реактивных снарядов пошли на цель. А впереди, где моторизованный полк СС вместе с румынскими кавалеристами пересек роковую черту, вспыхнуло настоящее адское пламя. Казалось, что земля раскололась, выпуская на свободу все силы зла, а штормовой ветер подхватил их и бросил на колонну эсэсовских танков, бронетранспортеров и румынских кавалеристов. Кажется, даже сюда донеслись вопли заживо сгорающих людей и лошадей, хотя нет, скорее всего, нам показалось. И расстояние слишком велико и ураганный ветер уносит звук в другую сторону. Этот же ветер избавил нас от "аромата" горелого человеческого мяса.

По Василевскому было видно что он по настоящему потрясен, всего тридцать секунд - и два полка - как корова языком... Хотя такие случаи бывают нечасто. Это немцы сами подставились, из-за непременного желания искупать нас в холодном январском море. Интересно, что утром запишет Гальдер в своем знаменитом дневнике, вместо: "Под Евпаторией положение восстанавливается"? - Неужели: "Под Евпаторией полный пипец, и уже поздно пить боржом"? А у Алоизыча, как ни крути, завтра будет диета из ковриков, потому, что остатки немцев, увидев что стало с эсэсовцами и румынами, вскочили на ноги и под вновь вспыхнувшим шквальным огнем в спину, рысью ломанулись обратно к спасительному оврагу...

Было видно, что добрались до него лишь единицы. Стрельба стихла. Лишь заваленное трупами поле боя напоминало о том, что здесь всего несколько минут назад смерть собрала свою очередную жатву. Вскоре вышел на связь майор Осипян, командир батальона "Севастополь". У него атака так же была отбита с большими потерями для противника. Только там немалое число фрицев еще и утонуло в жидкой грязи, пытаясь форсировать под обстрелом местную заиленную речку-говнотечку, впадающую в Черное море рядом с Ивановкой.

А Василевский будто только сейчас вспомнил про двух местных командиров, забившихся в угол, как мыши на кошачьей свадьбе, - Капитан-лейтенант Бузинов, ели не ошибаюсь? - кивнул он в сторону моряка.

- Так точно! - дернулся тот, - Командир десантного батальона Черноморского флота.

- Поступаете со своим батальоном на усиление бригады полковника Бережного, - Василевский посмотрел на часы, - к двадцати двум тридцати быть готовыми к маршу. А вы? - посмотрел он на Топчиева.

- Капитан Топчиев, разведка Черноморского флота, - хрипло отрапортовал тот.

- Вы, товарищ капитан, тоже придаетесь к бригаде полковника Бережного... - Василевский немного помолчал, - взаимодействуете с ними с начала высадки?