Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Лучшие стихи и песни

Рождественский Роберт Иванович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Лучшие стихи и песни - Рождественский Роберт Иванович - Страница 4

Изменить размер шрифта:

Творчество

Э. Неизвестному

Как оживает камень?

Он сначала

не хочет верить

в правоту резца…

Но постепенно

из сплошного чада плывет лицо.

Верней —

подобие лица.

Оно ничье.

Оно еще безгласно.

Оно еще почти не наяву.

Оно еще

безропотно согласно

принадлежать любому существу.

Ребенку,

женщине,

герою,

старцу…

Так оживает камень.

Он —

в пути.

Лишь одного не хочет он:

остаться

таким, как был.

И дальше не идти…

Но вот уже

с мгновением великим

решимость Человека сплетена.

Но вот уже

грудным, просящим криком

вся мастерская

до краев полна:

«Скорей!

Скорей, художник!

Что ж ты медлишь?

Ты не имеешь права

не спешить!

Ты дашь мне жизнь!

Ты должен.

Ты сумеешь.

Я жить хочу!

Я начинаю

жить.

Поверь в меня светло и одержимо.

Узнай!

Как почку майскую, раскрой.

Узнай меня!

Чтоб по гранитным жилам

пошла

толчками

каменная кровь.

Поверь в меня!..

Высокая,

живая,

по скошенной щеке

течет слеза…

Смотри!

Скорей смотри!

Я открываю

печальные

гранитные глаза.

Смотри:

я жду взаправдашнего ветра.

В меня уже вошла

твоя весна!..»

А человек,

который создал

это,

стоит и курит около окна.

1961

Да, мальчики!

Мы – виноваты.

Виноваты очень:

Не мы

с десантом

падали во мглу.

И в ту —

войной затоптанную —

осень

мы были не на фронте,

а в тылу.

На стук ночной

не вздрагивали боязно.

Не видели

ни плена,

ни тюрьмы!

Мы виноваты,

что родились поздно.

Прощенья просим:

виноваты мы.

Но вот уже

и наши судьбы

начаты.

Шаг первый сделан —

сказаны слова.

Мы начаты —

то накрепко,

то начерно.

Как песни,

как апрельская трава…

Мы входим в жизнь.

Мы презираем блеянье.

И вдруг я слышу разговор о том,

что вот, мол, подрастает поколение.

Некстати… непонятное…

Не то…

И некто —

суетливо и запальчиво, —

непостижимо злобой

увлечен,

уже кричит,

в лицо нам

тыча пальцем:

«Нет, мальчики!»

Позвольте,

он – о чем?

О чем?

Нам снисхождения не надо!

О чем?

И я оглядываю их:

строителей,

поэтов,

космонавтов —

великолепных мальчиков моих.

Не нам брюзжать,

Не нам копить обиды:

И все ж таки

во имя

всей земли:

«Да, мальчики!»

Которые с орбиты

космической

в герои

снизошли!

Да, мальчики,

веселые искатели,

отбившиеся

от холодных рук:

Я говорю об этом

не напрасно

и повторять готов

на все лады:

Да, мальчики в сухих морозах Братска!

Да, мальчики, в совхозах Кулунды!

Да,

дерзновенно

умные

очкарики —

грядущее

неслыханных наук!

Да, мальчики,

в учениях тяжелых,

окованные

строгостью

брони.

Пижоны?

Ладно.

Дело

не в пижонах.

И наше поколенье —

не они.

Пусть голосят

о непослушных детях

в клубящемся

искусственном дыму

лихие спекулянты

на идеях,

не научившиеся

ничему.

А нам смешны

пророки

неуклюжие.

Ведь им ответить сможем мы сполна.

В любом из нас клокочет революция

Единственная.

Верная.

Одна.

Да, мальчики!

Со мною рядом встаньте

над немощью

придуманной

возни.

Да, мальчики!

Работайте, мечтайте.

И ошибайтесь, —

Дьявол вас возьми!

Да, мальчики,

выходим в путь негладкий!

Боритесь

с ложью!

Стойте на своем!

Ведь вы не ошибетесь

в самом главном.

В том флаге, под которым мы живем!

1963

История

История!

Пусть я —

наивный мальчик.

Я верил слишком долго,

слишком искренне,

что ты —

точнее

всяких математик,

бесспорней

самой тривиальной

истины…

Но что поделать, —

мальчики стареют.

Твои ветра

по лицам их секут…

Секунды предъявляют счет столетьям!

Я говорю от имени

секунд…

История —

прекрасная, как зарево!

История —

проклятая, как нищенство!

Людей преображающая заново

и отступающая

перед низостью.

История —

прямая и нелепая!

Как часто называлась ты —

припомни! —

плохой,

когда была

великолепною!

Хорошей —

хоть была

постыдно

подлой!

Как ты зависела

от вкусов мелочных.

От суеты.

От тупости души.

Как ты боялась властелинов,

мерящих

тебя на свой

придуманный аршин!

Тобой клянясь,

народы одурманивали.

Тобою прикрываясь,

земли

грабили!

Тебя подпудривали.

И подрумянивали.

И перекрашивали!

И перекраивали!

Ты наполнялась

криками истошными

и в великаны

возводила

хилых…

История!

Веселая

история!

Послушай!

Ты ж не просто

пыль архивов!

История!..

Сожми сухие пальцы.

Живое сердце

людям отвори.

Смотри,

как по-хозяйски

просыпаются

бессмертные создатели твои!

Они проглатывают

немудреный завтрак.

Торопятся.

Целуют жен своих.

Они

уходят!

И зеленый запах

взволнованно окутывает их.

Им солнце бьет в глаза.

Гудки

аукают.

Плывет из труб

невозмутимый дым…

Ты станешь

самой точною

наукою!

Ты станешь.

Ты должна.

Мы

так

хотим.

1963