Расчет вслепую - Льювеллин Сэм - Страница 7

— Я восхищаюсь работой Чарли, — сказал Арчер.

— А как насчет слухов об «Эстете»? — Поллит подмигнул, будто он вместе со мной забавляется, а не пытается лишить меня средств к существованию благодаря статье, которую он мог настрочить.

— Болтают кое-что, — отозвался Арчер. — Но взрослые люди не питаются сплетнями, не так ли? Рад был встретить вас, Гектор. Поллит упорствовал:

— Но эти слухи достаточны для того, чтобы не подписывать контракта. — Он глуповато улыбнулся с извиняющимся видом и затем выдал: — Есть ли у вас на примете другой проектировщик, в случае... если здесь случится неудача?

У меня зачесались руки от желания наподдать ему. Арчер улыбнулся, покачал головой и сказал:

— Нам надо идти.

— Конечно, — согласился Поллит и слинял.

— Погляди, — сказал Арчер, — вон и другой объявился. На этот раз это был корреспондент по парусному спорту из «Морнинг пост». Мы побежали к «Наутилусу».

— Уф! — выдохнул Арчер и усмехнулся. Его усмешка выглядела мальчишеской, симпатичной и обеспечивала продажу по крайней мере сотни яхт в год для «Пэдмора и Бейлиса».

«Наутилус» был переоборудованной двенадцатиметровой яхтой и светом моих очей. Хьюго и я нашли ее пятнадцать лет назад на илистом берегу около Бернхэма. Совместная работа с Хьюго научила меня большему, чем любые курсы кораблестроения. Вместе с краской, обшивкой и винтами мы вложили в эту лодку наши души. Теперь эта темно-зеленая с золотой полосой поэма вызвала у меня почти такие же чувства, как встреча с братом. Почти.

Мы отдали швартовы и пошли мимо причала под парусом. Я чувствовал знакомый напор воды на штурвал и украдкой посмотрел на верхушку грота. Каждый раз, когда я оказывался на борту «Наутилуса», это походило на возвращение домой.

— Ладно, — командовал режиссер. — Теперь, мистер Эгаттер... Чарли, не могли бы вы сказать, кто есть кто?

Я представил ему Форсайта, а также Скотто и Джорджию. Скотто был симпатичным гориллой-блондином[23] из Крайстчерча, Новая Зеландия, он трудился как вол на яхтах в Пултни, и в частности проводил много времени на борту «Наутилуса». Джорджия, его подружка, своим трудом проложила путь по Атлантике из Тринидада и так же ловко управлялась с яхтой, как и Скотто.

— Хорошо, — сказал режиссер. — Давайте начнем. Он обстрелял меня вопросами, и я отвечал не думая, потому что все время, оглядывая яхту, вспоминал: вот эту часть палубы брат собирался заменить на следующей неделе, а это деревянная голова турка, ее Хьюго привязал, когда мы последний раз ходили на Скагеррак.

Когда телевизионщик иссяк, он перекинулся на команду; я слышал, как он выпытывал, что для них значит ходить на двенадцатиметровой яхте; очень мудрый вопрос. Подошел Арчер и встал около штурвала.

— Чарли, тебе не понравится то, что я собираюсь сказать тебе сейчас. — Голубые глаза на его смуглом, обычно бесстрастном лице выражали беспокойство, но подбородок решительно выдался вперед, будто именно он принял решение и не допустит, чтобы его остановили.

— Что? — спросил я.

— Мы решили пересмотреть свое отношение к контракту, — сказал он.

— То есть аннулировать его. — Большое белое крыло паруса «Наутилуса» наполнилось, и я мягко повернул яхту к ветру, пока передняя шкаторина[24] не задрожала.

— Не надо усложнять ситуацию, — сказал Арчер. — Мы приостанавливаем действие контракта до выяснения всех причин крушения «Эстета». — Он выдал это, как бы говоря: ну вот так-то, и оставим это.

Но я не хотел отмолчаться.

— Ты прислушиваешься к слухам, — сказал я. — Арчер, ты ведь мне друг. Что ты слышал?

— Говорят, что отвалился руль, — сообщил он. — Говорят, что у тебя не будет лодки для отборочных гонок на Кубок Капитана в этом году.

— Я думал, серьезные люди не столь жадны до слухов, — усмехнулся я. «Наутилус» с уютным всплеском нырнул в волну.

Голубые глаза Арчера теперь определенно выражали беспокойство.

— Послушай, — сказал он, — если эти сплетни обойдутся нам в два отказа от покупки, то мы потеряем пятьдесят тысяч монет. А дальше слухи могут привести к двум сотням отказов. Понял?

— Итак, вы расторгаете контракт.

— Приостанавливаем его. Если сумеешь убедить нас и прессу, что причина заключалась не в ошибках проекта «Эстета», и если сможешь одну или две лодки протащить хотя бы в отборочные соревнования, мы все будем счастливы. Я ничего не могу сказать более прямо.

— Жестоко, но честно, — ответил я с иронией.

— Не будь чертовски ребячлив, Чарли. Мы поворачиваем назад, — сказал Арчер.

— Конечно, — согласился я и начал пропускать штурвал под руками. — Я думаю, пора возвращаться.

Режиссер попросил:

— Еще двадцать минут, пока не изменится освещение.

— А пошел ты... — сказал я.

Скотто потравил шкоты[25], и острый нос «Наутилуса» повернулся в сторону расположенных ярусами домиков Пултни. Я знал, что веду себя как безумец. Но теперь, когда не было Хьюго и не было работы, я как будто завис над пропастью без всякой видимой опоры.

Кроме опоры на друзей, подумал я. Скотто и Джорджия выглядели обеспокоенными, а Форсайт повернулся к режиссеру телевидения — Джонни что-то объяснял ему. Втолковывал, что я несколько нервно настроен, смерть в семье, бедный парень? Или, может, он старался немножко подсуетиться, чтобы сделать небольшую рекламу самому себе?

Всегда нелегко угадать, что собираются предпринять ваши друзья в этом исполненном спортивного духа мире прибрежных гонок.

Глава 6

Когда я пришел домой, позвонила сестра Боллом.

— Вашему отцу немного лучше, — сказала она бодро.

Я поднялся в его половину.

— Барнс заходил, — сказал он. — Рассказал о твоем брате. — Его глаза оставались розовато-голубыми и яркими. — Твоя мать ужасно бы расстроилась, бедная девочка. — Отец помолчал. — Несчастный парень. — Он поднял худые плечи в глубоком вздохе. — Давай выпьем. — Он наполнил стаканы из бутылки, которую прятал под пледом. — Помню день, когда вы, два маленьких плутишки, потопили того адмирала, что приехал открыть регату. Прокололи его втулки, не так ли? — Он покачал головой. — Славный парень Хьюго. Чертовски печально. — Слеза образовалась в уголке глаза и упала в стакан с виски. Он осушил стакан и смотрел, как я делаю то же самое, словно священнослужитель, наблюдающий за огненным причастием. Вопрос был закрыт.

Я заставил себя рассказать отцу о проблеме с Арчером, с усилием подбирая слова. Он покачал головой при упоминании этого имени.

— Арчер! — сказал отец. — Он был чертовски хорош, когда парусный спорт был спортом. Жаль, что Арчер стал профессионалом. — Я уныло ждал. Все, что будет дальше, я знал заранее. — Конечно, когда я был парнем, мы не думали о деньгах, — продолжал вспоминать он. — Ты ходил под парусом, потому что чертовски хотел этим заниматься. Никто не финансировал мне строительство «Петрела». — На «Петреле» он прошел в одиночку от Сан-Франциско до Йокохамы в двадцать шестом году. — И гонки тогда были удовольствием, как ты знаешь. Теперь на палубе одни головорезы и законники в кокпите. И нельзя назвать эти штуки лодками.

— Какие штуки?

— Те самые. — Сердце у меня упало, когда его костлявая, в старческих пятнах рука поднялась в знакомом жесте и начала что-то ощупывать. Он опять ускользал. — Эти каноэ из серебряной бумаги, которые вы называете яхтами. Я слышал, один из твоих пластиковых рулей отвалился.

— Кто тебе сказал?

— Не помню. Кто-то. В мое время делали рули из дуба. И скрепляли железом. Это разумно. Кстати, где твой брат? Давно я его не видел. — Я вцепился в ручки кресла. — Что касается меня, я бы не дал руль из пудинга своему брату. Кто-то сказал, что он умер.

Так я сидел в маленьком персональном аду, в то время как отец в очередной раз впал в состояние, когда мысли его начинали путаться, прошлое и настоящее завязывалось в один узел. Единственное, что он знал твердо, — это что кто-то обязательно будет платить медицинской сестре и заботиться о нем.