Кровавый удар - Льювеллин Сэм - Страница 35

У него было маленькое загорелое лицо, нос и подбородок загнуты навстречу друг другу, как у щелкунчика. Несмотря на теплую погоду, он был одет в костюм-тройку из пестрой шерстяной ткани, облегающий, но не тесный, придающий ему сходство с наездником.

— Добрый день, — сказал он. Его глаза меня удивили: жесткие и яркие, глубоко посаженные. Такие глаза замечают все. Я нажал кнопку "Запись" на магнитофоне, назвал себя Гарри Уоллесом, а Надю — Надей Орловой, совладелицей.

— Русская? — спросил он.

Она жеманно улыбнулась — в жизни бы не подумал, что она на это способна.

— Дед и бабка из России, — сказала она.

Он потерял к ней интерес, взглянул на часы и встал у камина, под собственным портретом в десантной форме.

— Я слышал, у вас сложности.

— Да, — ответил я. — Расскажите мне о вашей организации.

Его глаза, остановившиеся на мне, были похожи на две яркие льдинки.

— Мы специализируемся на охране и разведке.

Магнитофон у меня в кармане работал.

— Не могли бы вы дать мне представление о вашей прошлой деятельности?

— Я думал, Кристофер Тиррелл вам рассказал об этом.

— Он был очень... осторожен.

Мой собеседник любовно погладил челюсть.

— Можете мне поверить, что наши методы очень эффективны. Мы действуем по принципу "не вылечим — не заплатят". Я не могу говорить об отдельных случаях.

Портрет справа от него изображал фашистского лидера Освальда Мосли. Я ничего не добился. Пришлось сказать:

— Ну ладно. У меня фабрика в Суиндоне. Один из моих директоров докладывает конкурирующей фирме то, чего не должен. И боюсь, что кто-то из цеховых мастеров куплен той же фирмой. Я хочу, чтобы вы узнали, что происходит на самом деле. Отчет и акт.

— Почему вы не уволите обоих?

— Они мне вредят, — сказал я. — А я хочу навредить им.

— Навредить?

— Бывают несчастные случаи, — пояснил свою мысль я, не сводя с него глаз.

Его лицо не дрогнуло.

— Да, — согласился он.

— Хорошо, — сказал я. — Я хочу спросить о двух вещах. Во-первых, меня интересуют отзывы. На кого вы работали прежде?

— Мартин Уильямс, адвокатская контора. Бристоль. "Глоуб индастриал". Они вам расскажут.

Во внезапно наступившей тишине я слышал где-то визг циркулярной пилы, слышал, как кто-то звенит тарелками в другом конце дома. Фирма "Глоуб индастриал" посещала "Школу лидеров" Отто Кэмпбелла, училась там падать с гор. Если это и было совпадение, то впечатляющее.

Я не верил в такие впечатляющие совпадения.

— Спасибо, — сказал я. — Ну a... modus operandi?[12]

— То есть? — Он не сводил глаз с лепнины в углу комнаты.

— Я хочу, чтобы этого типа можно было уволить, — сказал я. — Но чтобы до следующего места работы он не был в состоянии дойти. Вы понимаете, к чему я клоню?

— Да. — Он перевел глаза с лепнины на меня. Его лицо казалось вырезанным из коричневого дерева. Он спросил: — Мы с вами не встречались?

— Вряд ли, — ответил я. — Так что же вы сделаете?

— Извините, одну секунду.

Он быстрыми шагами вышел из комнаты. Дверь хлопнула.

Надя спросила:

— Что он затеял?

Я пожал плечами. Внутри у меня похолодело.

— Боюсь, сейчас начнутся неприятности, — сказал я.

Фицджеральд вернулся в комнату. В руках у него был альбом ин-кварто, переплетенный в кожу и раскрытый. Это был альбом вырезок.

Неприятности начались.

Фицджеральд улыбнулся нам, но глаза были холодны как лед. Он вернулся к мраморному камину, положил локоть рядом с элегантным черным телефонным аппаратом, стоявшим подле бронзовой фигурки — волка на задних лапах.

Внезапно он спросил:

— Вы знаете Дикки Уилсона?

Я увидел страницу, на которой был раскрыт альбом. Газетная фотография: я и Дикки на набережной в Чатеме, у обоих рассерженный вид, лица обращены к камере. Меня затошнило. Я понял по лицу Фицджеральда, что он меня узнал.

— Мы встречались, — сознался я.

— Знаете, — сказал он, — по-моему, вы отнимаете у меня время.

Он вытащил руки из карманов и отошел от камина. Я встал. Он выглядел маленьким, жестким и опасным. В воздухе появилось нечто, отчего колотилось сердце и пересохло во рту. Это нечто имело оттенок насилия.

— О чем вы говорите? — спросил я.

— Вы обманули меня, мистер Тиррелл, — сказал он. — Мне это не нравится.

Итак, нас раскусили.

— Уходите, пожалуйста.

Я сказал:

— Мне хотелось бы знать имя клиента, который просил вас уполномочить мистера Пинсли обыскать мое судно.

— Мне абсолютно не о чем с вами говорить, — отрезал он. — Вы вторглись ко мне. Убирайтесь из моего дома. — Он взялся за переносной телефон. — Я позвоню в полицию.

— Благодарю вас за то, что уделили нам время, — произнес я вежливо.

— Вы об этом пожалеете, — сказал он спокойным, обыденным тоном.

— Фамилия клиента, — не унимался я.

— Убирайтесь, — ответил он.

Мы вышли.

Проезжая через парк, мы почувствовали запах свежеподстриженной травы. Надя сказала:

— Вот это громила.

Я улыбнулся ей:

— Не волнуйся. Он побоится газетного шума. Он нас не тронет.

Мы выехали из ворот под взглядом жестких черных глаз сторожа с короткими усами. Я повернул на главное шоссе; у меня вовсе не было уверенности, что я прав.

Глава 16

Когда мы вернулись в Госпорт, Дин сидел на мачте и смазывал шкивы.

Чем больше я думал о Фицджеральде, тем меньше мне нравились его слова. Мачта у "Лисицы" очень высокая. Мне казалось, что она торчит, как маяк. Так и кричит: "Мы здесь". У "Противовеса" хорошее зрение. Так что я спустил Дина на палубу и отчалил. Мы поплыли к Портсмуту, а там я выклянчил разрешение поставить судно на прикол в доке для торговых судов. Мне казалось, что в гуще коммерческих кораблей мы не так бросаемся в глаза.

Я взял телефон и уселся на палубе, поглядывая на укороченную мачту военного корабля "Победа" и подставляя лицо солнцу. Я набрал номер Отто Кэмпбелла.

Он оказался на месте.

— Отто! — радостно приветствовал я.

— Черт возьми, как дела? — сказал он. — Ты спас мне жизнь с этой командой из "Глоуб", будь уверен.

— Я как раз по поводу команды из "Глоуб". Где ты их подцепил?

— Как всегда, — ответил он. — Знакомые знакомых.

— Чьи?

— Они оказались в "Молодежной компании", — сказал Отто. — Дикки устраивал вечер выжимания средств. Он разговорился с этим парнем. Томом Стиббардом, который пытался уронить тебя со скалы, и порекомендовал ему наш центр.

— Добрый старый Дикки, — произнес я.

— Он здорово зол на тебя, — сообщил Отто.

— Я так и понял.

— У меня сейчас десять человек ждут дальнего заплыва, — сказал Отто. — Мне пора.

— До встречи в Финляндии, — сказал я.

Он засмеялся:

— Не хочешь сдаваться, да? Что ж, до встречи там.

Я отключил связь. Поскреби поверхность, и что там окажется? Куда ни ткнись — Дикки Уилсон.

Когда я позвонил в "Глоуб", Тома Стиббарда не было на месте.

Секретарша сказала, что он позвонит мне в шесть. Я совсем не был в этом уверен.

— Что теперь? — спросила Надя.

— Останемся на воде.

— Сейчас?

— На время.

У меня ушел час, чтобы разломать генератор, который снабжает "Лисицу" дополнительным электричеством в море. В пять мы прицепили шлюпку к фалу и перебросили ее через борт. У шлюпки был коричневый люггерный парус и короткая мачта. Это была последняя лодка, которую построил мой отец в сарае. На центральной доске справа была маленькая загогулина — там мои десятилетние руки состругали слишком много. Он раскатисто и громко смеялся в черную бороду, в которой уже были седые нити. "Ты ее испортил, — сказал он. — Так что возьми-ка ее себе". На таких лодках двадцать лет назад плавали все мальчишки: поперечные доски из сосны, продольные — из ясеня, пузатая, веселая и старомодная, как плетеная кошелка для покупок.