Кровавый апельсин - Льювеллин Сэм - Страница 32

Его маленькие глазки с красноватыми белками скользили по лицам завсегдатаев кафе, по засиженному мухами портрету де Голля, висевшему над баром. Нет, сказал Дюшен. Такого не было. Однако он слышал, как открывались шлюзы в доке, и пошел посмотреть... Ребятишки, знаете ли, вытворяют иногда такое... А кляча сторож сидит далеко в своей сторожке... Он такой неповоротливый... Благодарение Господу, что он прибежал с фонарем и багром и увидел меня... Вот так...

Я допил свой кальвадос и уставился на нос де Голля. Питье согрело мое нутро, и я представил себе вполне реально старого сторожа, шарящего багром в стоячей воде. И даже уже слышал шлепки по воде, шарканье детских ног и еле сдерживаемое хихиканье любопытных ребятишек.

Но нет! Там произошло совсем другое. Это была не детская шалость! Сбросили взрослого человека в док, а потом ударили по голове, когда он почти уже вылез оттуда...

Я попросил у мсье Дюшена его адрес, дружески похлопал по спине и ушел, прежде чем он снова, в который раз, начал рассказывать эту историю. Выйдя из кафе, я попросил таксиста доставить меня в яхт-клуб.

Всю дорогу я думал о Джоне, Алане и Эде. Похоже, все они были членами одного клуба, в который не так давно приняли и меня.

С трудом взбираясь по бетонной лестнице на балкон клуба, я подумал, что все-таки я очень счастливый человек.

Когда же появился там, то привлек всеобщее внимание. Лозунг, висевший над балконом, гласил: "SOYEZ LES BIENVENUS MULTICOQUISTES DU MONDE![36]" Здесь проходила вечеринка с коктейлем, все громко разговаривали, но, как только я появился на верху лестницы, разговоры стихли. Мое сердце после подъема сильно билось, и я протянул руку, чтобы схватиться за перила. Я видел лица, обращенные ко мне, — Чарли, Агнес, Скотто, Жарре, хмуро глядевшего на своих товарищей, финансистов, случайно пришедших сюда посетителей, окруживших Терри Таннера, одетого во все белое, — стакан в поднятой руке с оттопыренным мизинцем, узкие, как у китайца, глаза, глядящие поверх голов куда-то в пустоту.

Таннер опустил стакан.

— Прекрасно, — сказал он высоким приятным голосом. — Кто-то же должен праздновать...

Его слова разорвали тишину, словно камень, брошенный в воду. Я услышал, как кто-то перевел их, увидел, как пара французов подняла брови, поджала губы и отвернулась. Мой взгляд тяжело переходил с одного лица на другое. «Один из вас, — думал я, — один из вас...» Прерванное оживление возобновилось. Я почувствовал, как на мое плечо легла чья-то рука.

Оглянувшись, увидел Агнес.

— Что здесь происходит? — спросил я.

— Тут вручают призы, — объяснила она, и я с трудом вспомнил, что мы тоже участвовали в гонке, и они присудили нам приз.

— О, — сказал я, — это действительно так.

— Ты же без ботинок! — вдруг сказала она.

Я положил руку на плечо Агнес. Пол у меня под ногами неожиданно закачался.

— Да они мне не нужны.

Она внимательно посмотрела на меня.

— Как ты вырвался из больницы? — спросила она.

— Сбежал!

— Идиот, — отреагировала с раздражением Агнес, — я отведу тебя обратно, и сейчас же.

Ее лицо выражало озабоченность. Она сквозила в каждой черточке. Кожа была золотистой и гладкой. Мне захотелось ее погладить. Но я сказал:

— Я все-таки останусь и получу кубок.

— И чек, — добавил Чарли.

Вдруг Агнес улыбнулась. И словно солнышко осветило комнату. Я поднял руку и обнял ее за плечи. В ответ почувствовал, что ее рука обвилась вокруг моей талии. Я увидел, что с другой стороны комнаты на нас смотрит Жарре. Лицо его можно было сравнить разве что с Атлантической впадиной. Поймав мой взгляд, он начал пробираться сквозь толпу. Подошел к нам, схватил Агнес за руку и что-то быстро сказал ей по-французски.

Я протянул руку, поймал его за лацкан спортивного пиджака и произнес:

— Ну держись!

Он повернулся ко мне — маленького роста, но злобы в его лице хватило бы на великана.

— Да, ты выиграл гонку, — признал он. — Мои поздравления. Но подожди немного, ты потеряешь ее. Увидишь, что произойдет, когда ты пойдешь с... преследователем.

Пол подо мной все еще колебался. Зрачки Жарре потемнели и расширились. Белки глаз были исчерчены красными прожилками, а кожа вокруг них сморщилась и обвисла.

Я сказал ему:

— У вас дурные манеры.

Агнес крепко сжала мою руку.

— Не будьте детьми, — промолвила она.

Жарре повернулся к ней:

— Скажи своему английскому другу, — произнес он медленно, с расстановкой, на чистейшем английском, — что я серьезно отношусь к своим женщинам. Очень серьезно. — С этими словами он ушел.

Я видел его кривую ухмылку, язвительную, колкую. И с удивлением подумал: «Ну, хорошо же, маленький марсельский бандит, неужели ты настолько серьезно относишься к своим женщинам, что заманиваешь соперников в ремонтные доки?»

— Бр-р! — поморщился Чарли Эгаттер.

— Может быть, мне пойти за ним? — спросил Скотто.

— Не надо, — сказал я. — Он слишком опасен.

Агнес была все еще очень бледна, а ее голубые глаза казались стеклянными от стоявших в них слез.

— Он не просто опасен. Он страшен, — произнесла она.

Я взял с подноса бокал с шампанским и подал ей. Перед глазами засверкали вспышки фотоаппаратов. Кто-то начал говорить в микрофон по-французски.

— "Секретное оружие"... Диксон... — уловил я.

— Они получили призы, — произнесла Агнес. — Иди теперь ты, Джимми.

Я подошел к подиуму. Лысый тип с широкой улыбкой, которая померкла, едва он заметил пятна на моем пиджаке, передал мне маленький серебряный кубок и чек.

Когда я поднял кубок вверх, мышцы рук сильно заныли. Засверкали вспышки фотоаппаратов, а я почувствовал запах воды дока, которым пропитался мой грязный пиджак. Глядя поверх толпы, я видел лица своих друзей: очень довольных Скотто и Чарли и рядом с ними — Агнес, гордящуюся мною даже больше, чем могла ей позволить ее журналистская беспристрастность.

Потом я перевел взгляд на другие лица — Терри Таннера и его близкого друга Рэнди. Их лица светились неподдельным охотничьим азартом. И я подумал: «Один из вас, ублюдки, один из вас...»

Спустившись с подиума, я отыскал свою команду и прислонился к стене рядом с ними.

— Нам лучше пойти домой, — заметил я.

Чарли и Скотто поглядели на меня. В их глазах я увидел что-то, не высказанное вслух.

— Никуда ты не уйдешь, — сказала Агнес.

— Мне надо вернуться. Я должен повидаться с миссис Доусон. Я хотел бы задать ей несколько вопросов...

— Только не сегодня, — сказала она, — сегодня ты пойдешь ко мне.

— Да мне же нужно... — сказал я. Но внезапно пол снова закачался у меня под ногами, и я опять почувствовал себя плохо.

Агнес обратилась к Чарли и Скотто:

— Я забираю этого человека. Вы можете позвонить утром в отель «Меркурий», и если Джимми будет в порядке, то выйдет море. Хорошо?

Чарли хитро посмотрел на нее своими черными с поволокой глазами и сказал:

— Ну что же, будь по-твоему.

— Следите за яхтой, — посоветовал я. Язык распух и не помещался во рту. Мысли в голове ворочались слишком медленно. Я ужасно устал. — И вообще, почему бы вам не забрать ее домой? А я полечу самолетом.

— Конечно, — согласился Чарли.

Я почувствовал огромное облегчение. Ведь если «Секретное оружие» переправить через Канал, то яхта будет в безопасности.

— И еще хорошо бы кому-нибудь ночевать на борту.

— А это зачем?

— Я объясню тебе в следующий раз. — Язык мой заплетался, как у пьяного. Насмешливый блеск в глазах Чарли сменился тревогой.

— Пошли, — позвала Агнес.

Мы вернулись с ней в гостиницу, вернее, она привела меня к себе. Горничная на этаже с ужасом посмотрела на меня: «Меркурий» относился к тем гостиницам, где большинство гостей были чисто выбриты, обувь надевали поверх носков и вообще не болтались в воде ремонтных доков в одежде.

Комната Агнес выглядела чистой и опрятной. Морские снасти, висевшие на внутренней стороне двери, старенькая пишущая машинка на столе, стопка бумаги рядом с ней. Агнес суетилась вокруг меня, пока я сидел, вдыхая запах собственной одежды и наблюдая за огоньками, отражавшимися в темной воде за большим зеркальным окном. Я услышал, как включился душ. Меня окружали сумерки. Напротив, за окном, было видно, как от морского берега отчаливал катамаран. Это было прекрасное судно: оно двигалось легко и красиво, как в танце. Я узнал его. Это была яхта «Секретное оружие». Паруса быстро взлетели вверх. Я прижался лбом к холодному стеклу и стоял так, наблюдая, как она скользит навстречу морской глади, минуя мол, где в сгущавшихся сумерках мелькали огоньки и скрывались на черном горизонте. Агнес вернулась в комнату.