Кровавый апельсин - Льювеллин Сэм - Страница 16

— Вас хвалили, — начала она. — Позавчера ваш парусник произвел на всех сильное впечатление. Думаю, вы не на шутку озадачили ваших французских коллег. — Она широко улыбнулась. Мне никогда не доводилось видеть таких синих глаз. — Мне хотелось бы побольше узнать о вас.

Мы пили кофе, и она расспрашивала меня о катамаране, и о том, в каких гонках я участвовал раньше, и о моих планах на будущее. Вопросы были самыми обычными, мы оба прекрасно это понимали. Тем не менее, они каким-то странным образом сблизили нас. Наконец она захлопнула блокнот и сказала:

— Я слышала, у вас финансовые затруднения?

Это внезапно насторожило меня.

— Не больше, чем у любого владельца судна за триста тысяч фунтов.

— В Лондоне говорят, что вы ищете спонсора?

— Это правда. А от кого вы это слышали?

— Я пишу статью о Терри Таннере. Общаюсь с его друзьями, его окружением, если можно так сказать.

Она слегка подалась вперед, поднеся чашку к губам. Густая прядь ее темных волос упала, заслонив от меня половину ее лица.

— Боюсь, я ему не понравился.

— Это не должно вас беспокоить, — неожиданно резко заметила Агнес. Мы оба замолчали; тишину нарушало только жужжание пчел и щебет ласточек, снующих в свои гнезда под крышей моего дома.

— Почему вы так считаете? — поинтересовался я.

— Потому что он сутенер. — Она произнесла это слово сначала по-французски, а потом перевела для меня: — Он существует за счет других.

— Он находит спонсоров бедным яхтсменам, — возразил я.

— Как же! — вдруг возмущенно вскрикнула она и даже пристукнула чашкой о блюдце. — Знаю я, как он их находит! Вы слышали о Бобби Жако?

— Конечно.

Жако был одним из самых известных французских рулевых. Полтора года назад его катамаран «Дион» обнаружили выброшенным на западное побережье, через два дня после начала гонки на приз «Большой риф». Но самого Жако так и не нашли.

— Бобби просил Таннера подыскать ему спонсора, — продолжала Агнес. — Но деньги, как известно, всегда запаздывают. Бобби пытался урвать то там, то сям, у него были слишком большие расходы, вы меня понимаете. В результате «Дион» получился быстрым, но очень трудным в управлении. Просто опасно было выходить на нем на гонку. Конструктор предлагал установить саморегулируемые снасти. Но Таннер сказал, что спонсору это не понравится — слишком дорого. И Бобби отказался. — Она наклонилась вперед, глядя мне прямо в глаза. — Не знаю, помогло бы это ему или нет, но в этом весь Таннер.

— Если вы так относитесь к Таннеру, то почему пишете о нем?

— Профессиональное любопытство. — Она пожала плечами. — У него очень узкий круг. Они всегда вместе — карты, обеды... Как школьники. Но я обнаружила, что кое-кто выбивается из этого круга. Например, Джон Доусон. Терри нашел ему спонсора — компанию «Оранж Карз». Но Джон в их обществе выглядит просто медведем.

— Джон? — Это известие меня заинтересовало. — Он добыл спонсора?

Голько на Шербур, — уточнила Агнес. — На «Треугольник». Его судно будет теперь называться по имени фирмы «Оранж Карз» — «Оранж», или просто «Апельсин». Если он удачно выступит, они собираются оказать ему поддержку и дальше в гонке на Кубок Уотерфорда, и в регате «Вокруг островов»

— Чертовски повезло, — позавидовал я.

Агнес улыбнулась.

— Мне кажется, вы не такой. Неужели вы способны принять деньги от человека, подобного Таннеру?

— Я способен принять деньги от кого угодно, — жестко заявил я.

Солнечные часы показывали двенадцать.

— Вы останетесь на ленч? — спросил я Агнес.

— С удовольствием, — сразу согласилась она. — У меня нет других дел сегодня.

— А потом я приглашаю вас покататься на катамаране.

— Замечательно.

Мы взяли свои чашки, чтобы отнести их в дом. Проходя через гостиную, Агнес задержалась у столика из палисандрового дерева, столешницу которого я украсил маркетри[22], с очень реалистичным изображением собственного дома.

— Как похоже, просто прелесть! — воскликнула она. — Это досталось вам в наследство?

— Нет. Дом построил я. И столик сделал сам. — Я был польщен, а в подобном состоянии становился лаконичен.

— У вас золотые руки. Уверена, что любой спонсор только выиграет, поставив на вас.

Я слегка улыбнулся в ответ на комплимент; реагировать на них для меня всегда было мучением.

— Вы не возражаете, если мы возьмем с собой мою дочь?

— Разумеется нет! — Она сняла туфли и принялась вытирать чашки и блюдца, которые я мыл в раковине. И я подумал, глядя на нее, что это больше похоже на общение с приятельницей, чем с журналистом... Но оборвал эту мысль. Одумайся, сказал я сам себе. Агнес де Сталь приехала как журналист взять интервью, и крайне опрометчиво строить относительно нее какие-либо иные планы.

Глава 10

По дороге в яхт-клуб мы заехали за Мэй, которая занималась в школе верховой езды. Выглядела она розовенькой и вполне довольной. Я немного побаивался момента ее знакомства с Агнес, но все обошлось как нельзя лучше. Агнес попросила Мэй показать ее лошадь, беседовала с девочкой за ленчем в яхт-клубе, чем немало способствовала тому, что Мэй почувствовала себя взрослой и интересной собеседницей.

Мы уже пили кофе, когда в столовой, обшитой светлым дубом, появился Чарли Эгаттер. Он был, как всегда, один.

— Терпеть не могу эту забегаловку, — сообщил он, с такой ненавистью поглядев на дымившего сигарой какого-то, судя по внешности, биржевика, что тот нервно заерзал на своем стуле. — В половине второго начнется прилив.

В гавань мы приехали на двух машинах. По пирсу Чарли и я шли немного впереди наших дам.

— Как мачта? — первым делом спросил я.

— Все о'кей. Я установил ее. А кто это с тобой? Подружка?

— Журналист.

— М-да, — хмыкнул Чарли, который не любил, а точнее, презирал журналистов.

— Она ничего, — успокоил я Чарли. — Хочет написать о нас и нашем катамаране. Спонсорам нравятся такие вещи.

— Кстати, что насчет спонсоров?

— Ищу.

— И есть надежда?

— Пока небольшая.

— А чем все закончилось с Аланом?

— Они пригласят для дачи показаний послезавтра. Их версия — несчастный случай со смертельным исходом.

— Ну-ну... — Чарли пристально взглянул на меня. — Ты тоже так считаешь?

— Я не детектив, — уклонился я от ответа. — Но трудно представить, как это еще можно объяснить.

Какое-то время мы шли молча.

— Эд совсем запил, — произнес Чарли.

— Я знаю.

— Говорят, у него серьезные проблемы. На него завели дело.

Я чертыхнулся. Не надо обладать талантом Шерлока Холмса, чтобы сообразить, кого привлекут следующим по этому делу, как только выяснится, чья мачта была выкрадена из опечатанной мастерской.

Наши шаги гулко отдавались на металлическом понтоне. Мы пришли. Я перепрыгнул на трамполин и перенес на борт Мэй. Агнес и Чарли последовали за мной.

В этот момент из-за большой темно-серой тучи выглянуло солнце. Веселые блики сразу заиграли на ожившей воде. Я стоял у штурвала, направляя наше сорокафутовое судно в узкий проход между волнорезами. Вода прибывала. Начался прилив.

Выйдя из залива примерно на два кабельтова, мы выключили мотор. Впереди Мэй что-то объясняла Агнес, которая теперь, в теплой куртке-парке и джинсах, на три размера больше чем следовало, мало подходила на француженку: ничего другого мы ей предложить не могли.

Море было пятнистым: зеленым — там, куда падали лучи солнца, серым — там, где проплывали кучевые облака, нагоняемые свежим ветром со стороны Канала. Волны бесконечной чередой бежали на запад, и только у Зубьев белая пена напоминала прилипшую к скалам невероятных размеров жевательную резинку.

В устье реки Пулт ныряли крачки, выискивая себе пропитание на песчаном мелководье. Мы поставили паруса.

Скотто на корме вытирал шкоты, я освободил румпель. Катамаран, покачиваясь, стал плавно набирать скорость. Я расставил пошире ноги, приспосабливаясь к качке, и с напряжением ожидал, что скажет Чарли, изучающий степс[23]. Но он пока разбирался с фалами и шкотовым углом, чтобы нагрузка на паруса равномерно распределилась между мачтой и такелажем.