Рабин, он и в Африке Гут - Лютый Алексей - Страница 34

Андрюша, оглядев плоды трудов своей гортани, удовлетворенно кивнул головой и помчался догонять друзей, предусмотрительно ушедших вперед, едва Попов приготовился транслировать на весь Египет свой вокал. Кстати, это им не слишком помогло. Сене с Жомовым все равно пришлось уши прочищать и минут двадцать орать во всю глотку, чтобы друг друга услышать.

Моисей с Аароном уже ждали нас в трактире, привычно попивая молоко из пивных глиняных кружек. Почувствовав его запах, я плотоядно облизнулся и тут же зло укусил себя за лапу. Да что же это такое со мной твориться стало, что я, как какой-то паршивый кот, о молоке мечтать начал?! Я где-то слышал, что имя, данное человеку от рождения, накладывает на него свой отпечаток, заставляя действовать в рамках определенных клише. Может быть, и со мной то же самое происходит?.. Хотя, нет! Жил же я пять лет со своим именем. И пусть оно мне никогда не нравилось, переделывать мою песью натуру еще не пыталось. Тут что-то другое. Наверняка какие-нибудь проделки Лориэля, и уж я, правым клыком клянусь, непременно это выясню. Или пусть мне все, что можно, на фиг купируют!..

Патриархи сидели за угловым столиком (и что они все так углы любят? Мама, что ли, в детстве приучила?), лицом к дверям и прекрасно видели наше появление, но даже не пошевелились. Видимо, ждали, что мы проявим истинное почтение к их сединам, прямо у дверей бухнемся на колени и хвостом кверху поползем к ним, смиренно прося старческого маразма. Оу-у, то есть благословения! Не дождались. Мы чинно прошествовали через кабак, как наряд милиции сквозь толпу зевак на месте убийства, и уселись за столик. То есть менты уселись «за», а я «под» столик.

Мой Сеня поздоровался со стариками сдержанно, но вежливо. Андрюша лишь кивнул головой, а Ваня Жомов, до сих пор обиженный на патриархов за злодейскую попытку отравить его коровьим молоком, и вовсе не стал здороваться. Он лишь подозрительно повел носом, принюхиваясь к содержимому кружек стариков, фыркнул (ну, чистый котяра!) и поманил пальцем официанта. Вот уж кого-кого, а Ваню на молоко никогда не потянет. Разве что он закодируется!

– Г-г-г… – привычно завыл Моисей. Аарон удивленно посмотрел на него, пожал плечами и произнес:

– Слава тебе, господи. А мы уже думали, что придется в лапоть ср… То есть не надеялись вас дождаться.

– Подожди, Аарон, – неожиданно для всех нас перебил патриарха Попов и ткнул пальцем куда-то за спину старикам. – Моисей, посмотри, что это там такое?

Оба патриарха резко обернулись назад, Сеня с Жомовым тоже впились взглядом куда-то в стену, и даже я забрался передними лапами на лавку, горя желанием посмотреть (именно посмотреть, а не стащить со стола кусок, как вы подумали!), что же там узрел наш криминалист. А больной на голову Андрюша, дождавшись этого момента, мгновенно отцепил от пояса дубинку и что есть силы саданул ею по столу. Грохот получился отменный! У меня зубы от неожиданности клацнули и едва не сработал хватательный рефлекс, но я сдержался. Так что Попов мне теперь каждое утро должен сорок поклонов бить за то, что я у него кусок ляжки не оттяпал.

Остальные оказались не столь сдержанными. Ваня Жомов, услышав подозрительный грохот, тут же выхватил из кобуры пистолет и скатился со скамейки, занимая удобную позицию для стрельбы из положения лежа. Сеня вскочил со своего места и схватился за «демократизатор». Аарон, словно молодой и очень горный козел, помчался к выходу, перепрыгнув по дороге пару столов. Моисей просто грохнулся в обморок, испугавшись ударившего между кружками орудия труда российского милиционера, а они, эти самые кружки, покончили жизнь самоубийством, взяв и спрыгнув со скалы. Со стола, то есть.

– Ты чего творишь, урод свиномясый? – вежливо заорал Жомов, лучше всех нас приспособленный к ведению диалогов под грохот канонады и потому быстрее всех пришедший в себя.

– Я с тобой, Андрюша, потом разберусь, – поддержал его Сеня и тут же бросился спасать погибающего патриарха.

Наклонившись над потерявшим сознание Моисеем, Рабинович потряс его, надеясь привести в чувство. Это не помогло, и Сеня принялся нахлестывать старика по щекам. Аарон, видимо, устыдившись своего позорного бегства, притормозил в дверях и обернулся. Увидев, как мой Сеня лупцует его братца, старичок поднял вверх посох и с диким визгом бросился выручать страдающего за легковерие Моисея. Сеня, увлеченный спасением патриарха, этого не заметил и непременно огреб бы дубиной по хребту, если бы я не встал на пути Аарона. Рыкнул на него разочек, и жажду драки с патриарха как ветром сдуло.

– Фашисты, гестаповцы, антисемиты! – заорал он, помахав в воздухе своей клюкой, а затем ткнул ею в сторону моего хозяина. – Я подозревал, что твои спутники на такое способны, но чтобы ты мог ударить старого еврея?..

– Заткнись, – не слишком вежливо буркнул Рабинович. – Вместо того чтобы попусту орать, принеси лучше воды. А то твой брат так и будет до поздней ночи в обмороке валяться.

Аарон пристыженно замолчал и помчался к хозяину кабака за кувшином воды. Сеня Моисея старательно побрызгал, затем слегка полил и наконец выплеснул все на его седую голову. Патриарх встрепенулся и открыл глаза. Злобно что-то промычав, он покрутил пальцем у виска, глядя на Попова, а затем вернулся на скамью, выбрав место подальше от криминалиста. Рабинович сочувственно похлопал патриарха по плечу, а затем повернулся к Андрюше.

– Ну и зачем ты это сделал? – с угрозой в голосе проговорил он. – Был бы я Поповым, у меня от таких слов мороз бы по шкуре пошел. Причем вместе с бураном, вьюгой и всемирным оледенением. Ты же человека чуть не изувечил.

– Да откуда я знал, что так получится? – Андрюша не покрылся льдом, но выглядел расстроенным. – Мне мама говорила, что если человека испугать, то его от заикания можно вылечить. Я же как лучше хотел.

– Во-во. Хотел как лучше, получилось, как в Думе. Примут закон – хоть беги из окон, – осклабился мой Сеня и зачем-то процитировал популярную попсовую песенку:

– «Твоя мама варит кашу!» Вот и пусть варит и не пытается в логопеды записаться. А я для развития твоих умственных способностей скажу, что от испуга заиками становятся, а не наоборот.

– Нет, Сеня, ты не прав, – встрял в разговор Жомов. – И дед мой говорил, и отец говорил, что, от чего заболел, тем и лечись. Может, Андрюша его просто напугал слабо, – и Ваня передернул затвор у пистолета.

– Я тебе сейчас стрельну! – рявкнул на него Рабинович. – Так выстрелю, что сразу забудешь, за какое место пистолет держат.

Ваня пожал плечами, дескать, не хочешь как хочешь, мне лично все равно, будет ли Моисей заикаться или нет. Сеня испепеляюще смотрел на него до тех пор, пока омоновец не спрятал табельное оружие в кобуру и не уселся за стол. Только затем мой хозяин обернулся к старцам и предложил начать обсуждение плана дальнейших действий. Я чуть не взвыл! Удивляетесь? А вы посидите и послушайте в течение нескольких часов бессмысленную болтовню об одном и том же, тогда и поймете, как псы на Луну выть могут.

Впрочем, мои самые страшные опасения не оправдались. Аарон попытался взять руководство правлением колхоза на себя, но Сеня пресек эти наглые поползновения. Что вполне понятно. Если уж мой хозяин берется за какое-нибудь дело, то начальство над собой потерпит только то, которое уставом положено. В Египте никакой устав на нас не распространялся, и Сеня принялся командовать. От этого и совещание, на радость всем без исключения, получилось очень коротким.

Мой Рабинович быстренько выяснил, откуда следует начать агитацию населения, и тут же расписал всем присутствующим их обязанности во время проведения оной. Ну а поскольку мой Сеня никогда дураком не был, то и поставил перед каждым такие задачи, от которых никто отказаться не смог. Предложения Рабиновича были приняты единогласно, и мы уже собрались уходить, как в трактир ворвался расстроенный Нахор и помчался прямо к нам. Увидев его, патриархи удивленно переглянулись, а мой Сеня нахмурился.

– Тебе чего тут нужно? – поинтересовался он у перса.