Рабин, он и в Африке Гут - Лютый Алексей - Страница 32

После разговора с Моисеем мои менты вернулись на постоялый двор, где их с нетерпением ждал жаждавший знаний Нахор. Экс-караван-баши, ныне просто перс и ученик Рабиновича, со всех ног с такой скоростью бросился к своему сенсею, что едва не отдавил мне хвост. Пришлось на него гавкнуть, призывая к порядку, и Нахор, к моему вящему удовольствию, полчаса поочередно извинялся то передо мной, то перед моим хозяином. Я-то маленького перса слушал, а вот Сеня просто отмахнулся от него рукой. Да оно и понятно! Некогда его светлости на всяких там мелких людишек внимания обращать – оне-с думу думают!

Жомов, как водится в таких случаях, для улучшения работы серого вещества предложил смазать оное некоторым количеством алкоголя. На что тут же получил отказ. Причем выраженный в самой жесткой форме! Рабинович, едва услышав о выпивке, так на омоновца накинулся, что, будь мой хозяин не в ментовской форме, а в шерсти, с клыками и на четырех лапах, я бы решил, что он Ваню загрызть собирается. Жомова такая перспектива явно не устраивала, тем более что никакой гарантии отсутствия у Рабиновича бактерий бешенства Ваня не имел. Поэтому он предпочел заткнуться и о выпивке больше не вспоминать.

После того как страсти по вину улеглись, мои менты чинно уселись за одним из столиков в углу. Трактир вечером был переполнен. Видимо, из-за того, что завсегдатаи уже распустили слух о разгоне диких ливийцев, половина населения Мемфиса примчалась сюда, чтобы посмотреть на грозных чужестранцев. Едва мы расположились в углу, как вокруг тут же собралась толпа аборигенов, от любопытства едва не заглядывающая в рот моим ментам. Естественно, проводить совещание в таких условиях было невозможно.

Сердитый Сеня рыкнул на зевак, разгоняя их по остальным, не занятым нами углам. Аборигены разбежались, едва не растоптав маленького Нахора, затертого толпой и безуспешно пытавшегося прорваться к своему сенсею, но уютнее вокруг от этого не стало. В итоге, молча посидев за столом минут двадцать, Сеня плюнул на все и пошел спать, потребовав от Жомова с Поповым утром прийти к нему в апартаменты. Самодержец, кот его дери!

Я, естественно, отправился следом за хозяином и всю ночь не сомкнул глаз, поскольку то и дело кто-то подбирался к двери. Сомневаюсь, что нас пытались ограбить. Видимо, излишне любопытные местные жители пытались узнать, не спят ли странные чужеземцы на потолке, но мне от этого было не легче. Сеню будить не хотелось, поэтому приходилось рычать тихо, но грозно. Хотя утром я об этом пожалел. Может быть, нужно было один раз гавкнуть как следует, чтобы раз и навсегда избавиться от любопытных. А так всю ночь я не сомкнул глаз и утром был злее, чем цепной барбос. Даже на Попова рявкнул, когда тот на запланированное вчера совещание завалился. Андрюша от меня шарахнулся.

– Сеня, ты пса всю ночь по полосе гонял? – удивленно поинтересовался он у Рабиновича, не спуская с меня глаз. Да успокойся. Не покусаю.

– Оставь Мурзика в покое, ему просто тут все надоело, – буркнул Сеня. Спасибо, хозяин. Ночью заботиться обо мне нужно было! – Жомов где?

– А хрен его знает, – пожал плечами Попов. – Последний раз, когда я его видел, он со своим табором к реке побежал.

– С кем? – Рабинович от удивления даже проснулся окончательно.

– Да набрал он себе десятка два идиотов с Навином во главе, – почесываясь, ответил Андрюша. – Пока ты вчера на рынке стяжательствовал…

Ну, это все я и без вас знаю! Слушать, как Попов описывает солдафонские замашки омоновца, мне было совершенно не интересно. К тому же и физиологические потребности о себе заявили в полный голос. Это фигуральное выражение, а не то, что вы подумали! Поэтому я оставил кинолога с криминалистом наедине и сбежал из нашего убогого гостиничного номера на свежий воздух.

Честно говоря, мне не так сильно хотелось побегать по кустам, сколько посмотреть, как еще и сегодня Ваня поиздевается над своими новобранцами. Быстренько сделав все свои дела, я намылился сбегать к речке, но не успел – Жомов уже гнал стадо аборигенов обратно. Зрелище, конечно, было впечатляющим. Голые по пояс новобранцы в каких-то невообразимо жутких набедренных повязках, едва передвигая ноги, плелись к трактиру от реки. Возглавлял это корявое подобие строя бодренький Навин (вот о таких, блин, подчиненных и мечтает любой сержант!), а Жомов бежал справа, жутким рыком задавая колонне ритм передвижения.

– Стой! Раз, два, – скомандовал омоновец, едва разношерстная колонна, минуя меня, оказалась во дворе.

Строй остановился. Затем покачнулся и после этого дружно посыпался вниз. Весь! За исключением Навина, который застыл в позе оловянного солдатика. Жомов команду «вольно» не давал, поэтому на такую наглость со стороны подчиненных и не рассчитывал. Бравый омоновец даже растерялся в первую секунду, этакий армейский эквивалент сучьего… Гав, простите! …женского обморока заработал. Чтобы с Ваней чего похуже не случилось, пришлось прийти ему на помощь. Грозным рыком я поднял на ноги первых двух новобранцев, которые валялись на земле прямо перед моим носом, ну а остальные вскочили сами. Причем живенько так, словно и не помирали только что от усталости.

– Мурзик, фу! – рявкнул на меня омоновец.

Ну спасибо, Ванечка! Вот она, твоя благодарность за помощь и поддержку? Век тебе этого не забуду!.. И для того, чтобы Жомов не возомнил из себя нового альфа-лидера, я еще пару раз гавкнул. Причем в этот раз в полную силу своего голоса. Конечно, я не Попов и не труба иерихонская, но от моего рыка новобранцев словно ветром сдуло за широкую спину омоновца. Уместились там не все, и в тылу у Вани началась маленькая давка, в результате которой то один, то другой наименее приспособленный к выживанию в тяжелых армейских условиях экземпляр представал пред мои ясные очи. Мне эта суета понравилась, и я стал подумывать, не цапнуть ли кого-нибудь из аборигенов за ногу, чтобы веселей подвигались, но тут из окошка высунулся Рабинович. Гад! Вот никогда спокойно отдохнуть не позволит.

– Мурзик, фу! – продублировал он команду омоновца, и мне пришлось-таки заткнуться, а Рабинович затем еще и на Ваню наорал: – Жомов, блин, пистолет тебе в поддувало! Мы с Андрюшей тебя уже полчаса ждем, а ты развлекаться надумал. Чего ты с этими идиотами нянчишься и вообще какого хрена весь этот сброд сюда притащил? Почему ты им позволяешь до пса моего докапываться?

– Докопаешься до него, – буркнул Жомов, обиженно посмотрев на меня (вот только кота отпущения из меня делать не надо!), а затем повернулся к Сене: – Не ори на меня, дятел длинноклювый, а то я сейчас из тебя кобуру для пистолета сделаю. Я тебе не мешаю местных дебилов на рынке дурить, и ты не мешай мне по-своему отрываться, – а затем повернулся к Навину: – Исик (ого! вот это фамильярность), ты остаешься за старшего. Строй личный состав и веди к реке. Проведешь два часа строевой подготовки, а затем разгон демонстрации отрепетируете. До моего возвращения никому не расходиться. Ясно?

– Так точно, товарищ старшина! – радостно рявкнул в ответ Навин. Жомов довольно кивнул головой и, похлопав замкомвзвода по плечу, пошел внутрь трактира. Я поспешил следом, а то без моего присутствия они на совещании кот знает до чего договориться могут.

Впрочем, торопился я напрасно. Мог бы и погулять по окрестностям все те два часа, которые мои соратники на совещание потратили. Ничего ни сенсационного, ни даже мало-мальски интересного там не произошло. Вопрос: помогать Моисею или нет, вообще не обсуждался, как, впрочем, не было разговоров и о том, каким образом мы евреев из Египта выводить будем. Тут уж все средства хороши – от обещаний сладкой жизни до увесистых тумаков. Наверное, именно о такой ситуации и сказал кто-то из великих человечьих правителей: «Нельзя съесть яйцо, не подоив курицу…» Или что-то в этом роде. Наизусть всякую болтовню посторонних лиц я не заучиваю!

Основной повесткой дня на совещании Главных Спасителей Вселенной, а в просторечии российских милиционеров, было сорокалетнее скитание по пустыне в обществе всяких там сомнительных личностей. Вот на это мои менты подписываться никак не хотели, с чем я был абсолютно согласен! Львиную долю всего времени они убили на разговоры о том, как от такой милости отмазаться.