Горький мед - Нюгордсхауг Герт - Страница 3

Исчезли. Семь человек. Теперь еще один, норвежец.

Он встал и боднул головой какой-то выступ, да так, что искры из глаз посыпались, но устоял на ногах. Его окружал почти кромешный мрак, свет из щели вверху не доходил до дна провала. Фредрик Дрюм прикинул, что до щели метров семь-восемь. Повел руками вдоль стен… Может быть, есть какой-нибудь выход? В сторону, вверх? Нигде никакого просвета, кроме того, что над ним.

Шагая вслепую, он спотыкался о ветки, скользил на влажных камнях. Какой-то камень с гулким стуком, словно полый внутри, покатился по дну провала, задетый его ногой. Гулкий стук? Полый камень? От страшной догадки у Фредрика побежали мурашки по спине. Опустившись на колени, он принялся искать ощупью и нашел — нашел то, что поразило его своим звучанием. Секунду-другую подержал в руках и поспешно выпустил, точно обжегся.

Это был череп, человеческий череп. Стало быть, он не первый в этой ловушке. Из горла Фредрика Дрюма вырвался протяжный тоскливый вой.

— Нет, поезжай в Медок, Марго или Сен-Жюльен. Может быть, и лучше вино, — настаивала Майя Мануэлла, слегка коверкая норвежскую речь.

— Не пытайся меня переубедить, — отвечал Фредрик. — Я выбираю Сент-Эмильон. И дело не только в вине. Там удивительно красивые места. Средневековый городок. Следующий раз — твоя очередь закупать вино, Майя, можешь тогда отправляться в Медок. А то все Мадейра да Мадейра.

Майя Мануэлла Гардиллейро была родом с острова Мадейра, из селения Каникаль, где обосновались китобои. Там у нее остались мать и брат. Отец жил в Норвегии, но с ним она не виделась. Фредрик и Тоб не пытались выяснить причину. Догадывались, что в семье не все ладно. Майя уже много лет как перебралась в Норвегию и вполне прилично говорила по-норвежски.

Они тянули жребий, кому первому ехать закупать вино, и Фредрик выиграл. У них было условленно, что раз в год кто-то из троих отправляется в известные винодельческие районы за винами для их ресторанчика; естественно, с государственной лицензией. Хороший стол требует хорошего вина, это было совершенно ясно. Самого хорошего.

— По-моему, ты глупый, ты пожалеешь, — сказала Майя, поднося ко рту бокал.

Втроем — Тоб, Майя и Фредрик — они сидели за своим особым столиком в «Кастрюльке». У них было заведено после закрытия вместе распить бутылочку доброго вина.

— Пусть Фредрик решает сам, — заключил Тоб, протирая круглые стекла очков. — И почему бы не Сент-Эмильон? Там производят одно из моих любимых вин — «Шато Павье».

Ему следовало послушать Майю Мануэллу. Следовало выбрать Медок. Но кто же мог знать, чем это обернется…

Прислонясь к большому влажному камню, Фредрик Дрюм уставился на трещину, через которую сверху просачивался свет. Пробормотал что-то про себя и вытащил из кармана предмет, с которым никогда не расставался, куда бы ни заносила его судьба. Это был кристалл в виде пятиконечной звезды, размером с пятак, но намного толще, около сантиметра. Выточенный для него по специальному заказу после того, как несколько лет назад он прочитал книгу о таинственных свойствах и роли кристаллов в жизни людей. Суеверие было чуждо Фредрику Дрюму, но факт оставался фактом: каким-то образом этот кристалл контактировал с ним. Все зависело от верного толкования его окраски при преломлении света в пятиконечной призме.

Фредрик поднял звезду над головой. Она окрасилась в невыразительный желтоватый цвет.

Дальше начались странные маневры. Ползая на четвереньках по дну пещеры, он время от времени подносил кристалл почти вплотную к правому глазу, зажмуривая левый. И приговаривал про себя:

— Желтый… почти белый, голубоватый? Нет, поглядим теперь… снова желтый… желтый, черт бы его побрал! А здесь, здесь — красноватый? Розовый… точно, розовый… ближе к этой стене… осторожно голову… теперь красный… точно… красный, совсем красный! Так-так, спокойно, главное теперь — спокойствие.

Лежа у самой стены, Фредрик ощупывал руками бугристый известняк, нажимал, стучал костяшками пальцев. Внезапно от стены отделился большой камень и упал подле него, сопровождаемый множеством мелких камешков и песка.

— Вот так! — воскликнул Фредрик, чихнул и протер запорошенные пылью глаза.

Отверстие в стене дохнуло на него затхлой сыростью. Изрядная по величине дыра, за которой тянулся какой-то проход. Фредрик сунул кристалл в карман и пополз вперед. В проходе было тесно, невероятно тесно, но он упорно протискивался метр за метром. Через некоторое время ход расширился, и он без особого труда смог двигаться на четвереньках. Но затем стенки почти сомкнулись, и он решил передохнуть.

Куда ведет этот тоннель? В недра земли? Может быть, это древний канал, проложенный лавой?

Фредрик снова двинулся вперед, хотя проход становился все теснее и теснее. Кое-где ему стоило больших усилий протиснуться между стенками. Несколько раз он едва не впал в панику. Стало жарко, он обливался потом и заметно устал. Дальше, дальше! Фредрик заставлял себя думать о приятных вещах, вспоминать «Кастрюльку» — лучший маленький ресторанчик в Осло, меню которого нет равных во всей Северной Европе. Пройдет не так уж много дней, и он снова будет сидеть там со своими друзьями и компаньонами — Тобом и Майей Мануэллой, рассказывая о поездке в Сент-Эмильон и отмечая бокалом доброго вина очередной успешный день их заведения! Они будут обсуждать завтрашнее меню: вымоченные в коньяке жареные оленьи почки с тушеным мелким картофелем и с горчицей из Дижона…

Думай, Фредрик, думай!

Неожиданно начался крутой, местами почти вертикальный спуск, и, сползая по нему головой вперед, он понимал, что обратно пути уже не будет. Хоть бы стало немного просторнее! Не дай Бог, если выйдет наоборот… Он продирался вниз метр за метром.

Думай, думай о чем-нибудь другом! И ползи, Фредрик, ползи!

Сколько он уже прополз? Сто метров, пятьсот, километр? И какое время суток сейчас, сколько он тут барахтается? Будет ли конец этому кошмару? Его силы были на исходе.

Фредрик боднул макушкой камень — в сотый раз? — и остановился. Тесно, теснее, еще теснее. Нечем дышать. Ты задохнешься, Фредрик!

Цепляясь пальцами за выступы, толкаясь ногами, он продвинулся еще на несколько метров. Когда же кончится этот спуск?

Перед глазами плясали во мраке красные искры, в голове кружил рой мерцающих, красных, жалящих мошек. Он замер, ощущая спиной тысячетонное давление скального массива.

Разноцветье домов вокруг площади. «Мясо», «Колбасы», «Булочная». И множество людей за столиками подле дуба, местное вино в маленьких кружках. И все говорят, оживленно дискутируют. Уже три дня, как пропал Жан-Мари Ласкомб. Семнадцатилетний парень, изучавший ампелографию и проходивший практику в Шато Босежур Беко. Жил дома у родителей, в самом Сент-Эмильоне. Но три дня назад не вернулся домой к восьми вечера, как было заведено. Никто из друзей не видел его. Управляющий Шато Босежур Беко сообщил, что Жан-Мари, как обычно, покинул замок около половины восьмого. С этой минуты никто его не встречал.

Не стал ли Жан-Мари Ласкомб седьмым в ряду исчезнувших?

Фредрик прислушивался, рассматривая окружающие его серьезные лица и понимая, что в мирном городке виноградарей разыгралась трагедия. Но он приехал сюда по делу. Дегустировать и закупать вина. Несмотря на гнетущую атмосферу, договаривался с виноделами. Сегодня его ждали в Шато Шеваль Блан. Самом роскошном замке в округе, наряду с Шато Озон. Эти два замка пользовались особенной славой. Он предвкушал встречу с управляющим Шато Шеваль Блан.

Как быстрее пройти туда? Этот вопрос он задавал с утра многим на площади и получил много ответов. Они сходились в одном: через лес за Шато Фижак ведет тропа, хорошая широкая тропа. Пустившись в путь во второй половине дня, Фредрик нашел эту тропу. Но в гуще леса она разветвлялась, и он увидел стрелку с надписью «Шато Шеваль Блан». Естественно, Фредрик направился туда, куда указывала стрелка. Однако тропа скоро кончилась, пошел сплошной папоротник. Он уже приготовился повернуть назад, но тут на глаза ему попалась висящая на ветке желтая тряпка. Которую он посчитал указателем.