Телохранитель для мессии (Трилогия) - Морозова Юлия - Страница 15

Мой статус Избранной держался в строжайшем секрете, ална убедительно попросила не разглашать эти сведения. «Для твоей же безопасности!» – загадочно намекнула она. Для моего безболезненного появления в рядах алоний цвет Ордена подготовил солидную легенду. Послушница Лия привезена герцогиней Рианской из монастыря святой мученицы Малрены, что в самой глухой провинции (предположительно Твианы), проявила все задатки алонии для пробного обучения. Вдруг что выйдет, а то возраст, страшно сказать, двадцать два года.

«Легенда-то слабовата». Любимая присказка в Ордене гласит: «С алной не спорят». По крайней мере, расспрашивать меня никто не пытался…

Несмотря на все ограничения, жили очень даже весело. Гуртожиком. Общежитием то есть. Я уже не засыпала сразу после вечернего умывания, а внимательно смотрела и привыкала к новой жизни. Такое разнообразие женских лиц в одной комнате зачаровывало. Здесь была представлена почти вся многоликая Империя Тилан. Сереброволосая Ания – дочь неприветливого ледяного Новера. Смуглая, с жесткими курчавыми волосами Тала из знойной Джерии. Узкоглазая Дила с блестящей черной косищей до колен – прирожденная наездница из пыльных степей Дарстана. Признанная красавица Кенара, обладательница фиолетово-сиреневых глаз вполлица, из Тении, славящейся своими нежными красавицами и тканью шеру (за тем и за другим в центральную провинцию приезжали со всей Империи). И другие, менее экзотические девушки – общим числом тринадцать.

Личность первого Императора вызывала неподдельное восхищение. Нужно быть действительно великим человеком, чтобы объединить столь разные народы. И превратить их в монолит Империи одной религией, одним богом. Произошло нечто грандиозное, не иначе пришествие самого Единого, и на спецэффекты, вероятно, не поскупились. Хорошо бы покопаться в книгах – спрашивать у сестер не рекомендовалось. Несмотря на рассказанную сказочку, некоторая настороженность в отношении меня все-таки чувствовалась. Оно и понятно: девушки живут вместе уже больше трех лет, а тут я, даже и дня не побыв лонией, – сразу в алонии. Бывает, не знаю элементарных вещей.

«Да, в теологические споры тебе пускаться еще рано». И я о том же.

Адаптационный период не затянулся. Неделя – и все потихоньку улеглось, жизнь пошла по наезженной колее. Успешный набег на кухню, который я случайно организовала, стал моим посвящением в тесный круг дочерей Ордена.

Вечер начинался вполне безобидно. Некоторые из нас, отгородившись пологами, видели уже второй сон, но большинство разбились на кружки по интересам, коим предавались на кроватях зачинщиц. Мы с Лэнар азартно резались в местный аналог игры «Козел», которая здесь тактично называлась «Скупой муж», записывая набранные очки мелком на спинке моей кровати. Причитания богобоязненной послушницы Сеш, истово молившейся согласно ритуалу в северном углу, приятно разнообразили безмятежность спальни.

– Нет ничего лучше сальгрийского кольчужного масла, – сказала сидевшая на соседней постели огненно-рыжая Ранель, уроженка Сальгрии, любовно натирая свою кольчугу.

Еще месяц – и тренировки с деревянными мечами подойдут к концу, нам в руки дадут настоящие. Мне и с деревом пока не удавалось управиться, а уж про колюще-режущее оружие я боялась подумать. Но пусть уж сразу прирежут: для новых миленьких синяков и очаровательных шишек, оставляемых на теле гладким деревянным мечом из белого дуба, уже не осталось места.

Ранель была страстной патриоткой и признанным авторитетом в данном вопросе. Мучительно размышляя, какая последняя карта осталась у Лэнар и соответственно какую масть попросить, пожертвовав темной принцессой, я, не подумавши, ляпнула:

– Каждый кулик хвалит свое болото.

Боже, что тут началось! Тогда меня еще никто не поставил в известность, что характер у Ранель под стать ее волосам, такой же огненный, мгновенно вспыхивающий. Остальные, прекрасно осведомленные об особенностях нрава сальгрийки, старались ее не задевать, одна я по дурости подставилась. Помянуты были все мои родственники вплоть до пятнадцатого колена. Недвусмысленно высказаны сомнения по поводу способности моей семьи воспитать достойную дочь. Потому как она не научила меня уважать то, чем славны другие провинции, раз уж своя ничем похвастаться не может.

Вот вляпалась.

«Голова человеку дана, чтобы думать, а не только чтобы шапку носить». Согласна. Но родителей за что трогать?!

– Да ладно, – неосмотрительно бросила я. – Твое кольчужное масло гораздо хуже средства, которым алона Горана заставляет лоний натирать котлы.

Кто меня за язык дергал?

Казалось, у Ранель сейчас пар из ушей повалит, а волосы и правда задымятся.

– Неужели? – сквозь зубы процедила сальгрийка. – И ты готова это продемонстрировать?

– Почему бы и нет? – смело согласилась я, ведь отступать было некуда. – Сейчас, только на кухню сбегаю.

Сказала я это в надежде, что меня остановят. Наивная.

На комнату опустилась выжидающая тишина, примолкла даже Сеш. Все взгляды устремились к моей скромной персоне.

Вот уж язык мой – враг мой. Вход на кухню, где заправляла гроза всех лоний алона Горана, после наступления «комендантского» часа был строжайше воспрещен. Да и прогулки по замку в это время тоже не приветствовались. Застигнутая на месте преступления питалась в воспитательных целях всю следующую неделю черствым хлебом с отнюдь не родниковой водой, а ночевала в отвратительно холодной подвальной келье. Удовольствие на любителя. Самое интересное состояло в том, что о местонахождении кухни я имела смутное представление и в чудодейственности упомянутого средства вовсе не была уверена. Но если сейчас не пойти, авторитет будет подорван окончательно.

«О чем беспокоишься? Его у тебя здесь и не было». Значит, пора обзаводиться!

Бросив карты на одеяло, чтобы они не выдали предательское дрожание рук, я медленно поднялась. В попытке потянуть время с проворством старого паралитика надела поверх ночной сорочки темный плащ. Меня никто не остановил, но неожиданно подоспела помощь.

– Подожди, Лия. – Лэнар встала следом за мной. – Прогуляюсь с тобой, а то проголодалась что-то…

Рассвет, встреченный вместе, и явление Утешительницы нас очень сблизили. Она была единственной, кто не сторонился меня и не смеялся, если я задавала глупые, с ее точки зрения, вопросы. К тому же Лэнар – бездонный кладезь информации.

Мой моральный дух поднялся до недосягаемых высот, поэтому, выходя, я небрежно уронила:

– Ладно, девочки, может быть, захватим и вам чего-нибудь вкусненького. При случае.

Провожало нас разъяренное шипение Ранель.

Тихонько прикрыв дверь, мы со всей осторожностью начали прокрадываться на кухню. Каменный пол тревожно холодил босые ноги. Светлые лунные кляксы окон освещали с тщательной осмотрительностью выбираемый путь. Гулкая тишина разбавлялась оглушающим биением наших сердец. Шепот развевающихся плащей зловеще разносился по пустым коридорам. Мы без приключений прошли практически весь путь. Оставалось только пересечь обеденную залу, когда нам повстречалось непреодолимое препятствие в лице аалоны Валенты. Она безуспешно старалась поправить занавес, отделяющий залу от общего коридора. Золотой витой шнур, поддерживающий портьеру, предательски соскальзывал, норовя тяжелой кистью огреть наставницу по голове. С ее губ срывались слова, подходящие грубому солдафону, а никак не почтенной аалоне. Но это было еще полбеды. По коридору неслись звуки голосов и нестройного топота алон, возвращающихся с полуночного моления. Я живо представила, как сейчас нас обнаружат, – позора на весь монастырь, кошмарная неделя и насмешки потом на всю жизнь. Мало того что сама подставилась, так еще Лэнар втянула. Возможно, меня и не накажут, Избранная как-никак, а ей достанется по полной программе. Лицо подруги неестественно побледнело, а потом и позеленело, она так крепко сжала зубы, что заострились скулы, неразличимые на ее круглом лице в другое время.

Под безысходным взглядом Лэнар мне захотелось стать маленькой, незаметной, подобно хамелеону слиться с окружающей обстановкой и переждать в таком состоянии пару столетий. Дыхание замедлилось, сердце стучало все реже и реже. Мироощущение претерпевало разительные перемены. Беспросветное отчаяние плавно перетекало в равнодушную собранность. Полная растерянность сменилась непререкаемой четкостью – время замедлило свой ход, мысли шли, как дисциплинированные солдаты, в нужную сторону.