VIP значит вампир (Трилогия) - Набокова Юлия - Страница 14

Того удовольствия от крови живого донора, какое испытывают другие, она не ощущала уже давно. Она уже и забыла вкус крови, пьянящей, как шампанское, и терпкой, как вино. Прошли те времена, когда кровь для нее была лакомством или деликатесом. Если бы ее спросили, на что похожа кровь людей, истерзанных болезнью, она бы сравнила ее с горьким противопростудным бабушкиным отваром, ненавистным с детства, или с горячим молоком, которое вызывало у нее тошноту. Но эта кровь была необходима ей для поддержания жизни, как лекарство, и только сознание того, что ее жажда приносит облегчение людям, позволяло мириться со своим паразитическим образом существования. А та боль, которую она разделяла вместе с ними, хотя бы отчасти искупала грехи ее молодости…

Она и в Москву–то перебралась только для того, чтобы помочь большему числу нуждающихся. Да так и не привыкла за пять лет к городской суете, так и тянулась душой к лесной избушке, затерянной на просторах Румынии, в которой жила отшельницей в юности. Сначала вместе с бабкой, потом одна. Бабка Мария, известная знахарка, целыми днями втолковывала ей свои знания и не могла сдержать досады. Не было в девочке ее таланта врачевать тела и души; даже простые лечебные отвары, приготовленные в точности по ее рецептам, не несли никакого целебного эффекта. «Вот безрукая!» – в сердцах говаривала бабка Мария. Жаль было ей покидать землю, не передав никому своих знаний. Да что толку от знаний, когда самого главного, дара целительства, нет?

Это случилось уже после смерти бабки. Двадцатилетняя София в тоске бродила по ковру из желтых листьев. Как жить дальше? На что жить? Скоро закончатся отвары, наготовленные бабкой Марией впрок, и она останется без дров, мяса и овощей, которые привозили благодарные селяне. Перебираться в деревню, в город? Страшно. Да и на что? Денег бабка никогда не брала, сбережений Софии не оставила. Девушка выросла дикаркой, даже в сельскую школу не ходила – боялась надолго покидать старую бабку. Лес был ее единственным другом. Он, конечно, не оставит. София улыбнулась сквозь слезы, заприметив среди листвы красную шляпку подосиновика. Он, родимый, накормит грибами и ягодами. Летом она не пропадет. Да только лето закончилось, скоро укроет снегом хлебосольные полянки, и что она будет делать зимой? Одна? В лесу? Это при жизни бабки тропинка к их избушке была истоптана валенками и они не сидели без работы. Только и успевали делать отвары от простуды из заготовленных летом травок, тем и жили. Погреб всегда был полон снеди, а сарай – дров. Да только теперь селяне быстро поймут, что София не чета своей искусной бабке. И заметет снегом тропинку, и замерзнет от стужи девушка в холодной избушке…

– Эй, красавица, о чем тоскуешь?

София испуганно обернулась на мужской голос и замерла. Статный красавец гарцевал на рыжем коне и не сводил с нее взгляда. Сколько раз она мечтала об этой встрече! Сколько раз в мечтах представляла, как однажды он приедет за ней и увезет с собой – прочь от стонущей от старости избушки, от строгой бабки Марии, от ставших ненавистными травок, от едкого дыма отваров, которые постоянно кипели на огне… И он явился именно сейчас, когда был так нужен ей.

София улыбнулась и без страха посмотрела в глаза спешившемуся мужчине, который шел к ней.

Я твоя, забери меня отсюда, люби меня, не нужно лишних слов.

Она доверчиво потянулась ему навстречу, укуталась в тепло его рук, как в уютный шерстяной плед, вдохнула незнакомый мужской запах…

Очнулась она от пробирающего до костей холода. Совсем стемнело, она была одна. София непонимающе поднялась со смятых желтых листьев, отлепила от шеи приклеившийся листок осины, не заметив на нем высохших капелек крови.

Причудилось ей все? Приснилось?

Девушка поежилась от пронизывающего порыва ветра и побежала к избушке. Лес она знала как свои пять пальцев и дорогу домой могла бы найти даже в безлунную ночь, а уж сейчас, в полнолуние, это и вовсе было просто.

Всю ночь она металась в лихорадке. Не спасали даже бабушкины отвары. В короткие минуты забытья она видела бабку Марию. Та неодобрительно качала головой:

«Эх, забрать бы тебя с собой, непутевую, пока бед не натворила, да не могу».

«Что мне делать, бабушка?»

«Уезжай отсюда, горюшко, уезжай, как можно скорей! Пообещай мне».

«Обещаю…»

Жар спал на третий день, София проснулась абсолютно здоровой. Никак подействовал бабушкин отвар! Что там говорила бабка Мария? Уезжай? Легко пообещать в бреду, да как исполнишь? Без денег, без родных, без знакомых, без умений – куда ей податься? А тут дом, тут все родное… Еще половина шкафа бабушкиных отваров осталась – не бросать же их! Вон и плотник Матей в окошко стучит.

– Дай, дочка, мазь для ног.

София отыскала нужную склянку, приняла промасленный куль с сыром. Помедлив, сказала старику:

– Матей, ты передай всем, что теперь за отвары монетами брать буду.

Рябой Матей подивился, недовольно поцокал языком и уковылял восвояси. София с грустью поглядела ему вслед. Знает она: нет у деревенских денег, все своим трудом живут. Тот же Матей головку сыра выменял, починив крыльцо или сараюшку. Но откуда ей еще денег на переезд и на обустройство взять?

А на следующий день София опять заболела. Тело терзала невиданная боль, ломило суставы, в желудке настойчиво скреблась голодная кошка. От вида сыра и вяленого мяса мутило, и непонятно было, чем успокоить эту ненасытную кошку…

Как некстати явилась Йоана. Уже во второй раз за осень за приворотной травой бегает – вот же попрыгунья девка!

София протянула Йоане тряпичный мешочек и вдруг замерла, пораженная видом трепещущей жилки на белой шее девушки.

– Соня, ты не заболела? – встревожилась посетительница.

– Тошно мне, Йоня, скучно. – София отвела глаза. – Побудь со мной немного, давай чаю попьем?

Не хотелось румяной гостье сидеть в душном домике, да побоялась обидеть внучку знахарки. Разве могла она знать, что София в чай сон–траву подбросит?

Как только Йоана заснула, положив чернявую голову на стол, София достала острый нож, которым грибы подсекала, и склонилась над девушкой…

– Соня, я заснула, что ли? Ой, как неудобно. – Йоана сонно терла глаза, глядя на сидящую напротив Софию.

– Поди, полночи прогуляла с дружком? – понимающе улыбнулась внучка знахарки.

На мгновение Йоане показалось: увидела на белых зубах капельку крови. Тряхнула головой – чего со сна не привидится. А ведь права София – Йоана смущенно отвела глаза. Почти до рассвета с Петером на крылечке сидели. Только Петер какой–то холодный был, чужой. Вот и перепугалось девичье сердце, вот и прибежала Йоана к колдунье за помощью.

– Вот и сморило тебя, – убаюкивающе прозвучал голос Софии.

– И то правда, – заторопилась Йоана. – Благодарствую, Сонь, побегу домой.

София с волнением посмотрела вслед девушке. Кажется, та ни о чем не догадалась. А ранка на шее получилась аккуратная, да и целебный бабушкин сок от порезов помог ей затянуться. Никто ни о чем не узнает. Никто. Никогда…

Не прошло и месяца, как селяне сложили тревожные знаки воедино и пришли к общему мнению: София – ведьма! Все, кто к ней за отваром ходил, вскорости заболевали. И у всех странные ранки – на руках, на запястьях, на шее появились. А на ведьму одна управа – на вилы да на костер.

Всадник на рыжем коне появился тогда, когда София уже разуверилась в его существовании и списала все на сон.

– Что же ты, вампирочка, так неосторожна? Вся деревня галдит, костер для тебя собирают.

– Для меня?! – опешила София.

– Хорошо я случайно бабские разговоры подслушал. Поехали, укрою тебя.

– Это ты меня такой сделал, никуда с тобой не поеду! – заупрямилась София, оттолкнула протянутую руку.

– Не в твоем положении кочевряжиться, сиротка, – нахмурился всадник. – Виноват я перед тобой, помочь хочу. Едем! Собирай свои пожитки.

– Да какие у меня пожитки?

София с тоской посмотрела на ряды полных бутылочек с отварами, с любовью приготовленными бабушкой. Пусть остаются сельчанам. Хоть бы забрали, а не побили и не пожгли. Бабушкины отвары – они во спасение. Может, излечат недуги, в которых она виновата. С собой она взяла только мешочек с приворотной травой и кое–что из одежды.