Корона Всевластия. (Трилогия) - Форш Татьяна Алексеевна - Страница 3

– Солнышко, если бы я узнал раньше, что меня ждешь ты…

– Ой, Тар! – Она смущенно усмехнулась. – Давай не будем! Не ты ли объяснил мне не так давно, что такой красавице, как я, совершенно не подходит такой неудачник, как ты? Так что плати за своего «транжиру» эту сумму, – она протянула мне чек, – и до новых встреч.

Не сдержав улыбки, я отсчитал деньги и, подмигнув ей, направился к Максу.

– Пойдем, я отвезу тебя домой.

Лайла

– Учитель, вы хотели меня видеть? – Я шагнула в знакомый кабинет и остановилась, разглядывая долговязую фигуру архангела.

– Да. Хотел. – Он обернулся ко мне и приветливо улыбнулся. – Лайла, прошло очень много времени с тех пор, как ты получила распределение.

– Если быть точной – двадцать один год.

– Да. Об этом я и хотел с тобой поговорить. Вчера меня навестил хранитель Книги судеб и сообщил интересную новость. Жизнь твоего подопечного…

– …подходит к концу? Я помню. И жду не дождусь этого момента!

– Дитя мое, ты слишком категорична для ангела-хранителя! – Учитель нахмурился. – Ты должна быть терпима к своему подопечному, иначе архангелы Правления не засчитают тебе практику.

Подавив тоскливый вздох, я заставила себя улыбнуться.

– Простите, учитель, но этот человек… – И тут меня прорвало: – Это же ходячее бедствие! Теперь я знаю, почему в тот день, когда мне досталась эта душа, на листе ее судьбы не было отмечено критических моментов. Потому, что вся его жизнь один сплошной… Вы не представляете! Он умудряется найти проблемы там, где их нет! Он хам, распутник и… и… – Я замолчала, злобно пыхтя.

– Дитя мое, да, тебе не повезло, но… согласись, после такой практики ты сможешь с легкостью стать хранителем для любой души… конечно, если справишься с этим заданием до конца. – Учитель так на меня посмотрел, что я только скрипнула зубами и с обреченным видом покивала.

– Вы правы. Извините, что дала волю чувствам. Что с ним снова не так?

– С ним все будет отлично, если он переживет свой двадцать седьмой день рождения.

– В смысле?

– В прямом. – Архангел скорбно вздохнул, потер пальцем лоснящийся от солнечных лучей стол и взглянул на меня. – С этой душой не все так просто. Не хотелось тебе этого говорить, но… до шести лет о ее человеческой жизни ни в Книге судеб, ни где-нибудь еще не сказано ни слова! Словно этот человек начал существовать с этого возраста! Кстати, об ангеле, который должен был охранять его с момента зачатия, тоже ничего не известно.

– То есть фактически получается, что он начал жить тогда, – я прищурилась, – когда я стала его хранителем?

Воспоминания вернули меня в тот день, когда я впервые увидела своего подопечного – маленького испуганного мальчика, прятавшегося под тоненьким одеялом больничной койки.

– Выходит, так. – Гаврилий задумчиво почесал подбородок и, заложив руки за спину, сосредоточенно прошелся по кабинету.

– И что это значит? – Я побуравила его взглядом. Ох как мне не нравятся такие недомолвки!

– Я не знаю, что это значит, дитя. – Учитель снова вздохнул. – Может, в данные о твоем подопечном закралась ошибка. Это, конечно, нонсенс, но такое случалось, и не раз, как ни прискорбно мне в этом признаваться. В общем, картина такая: до шести лет о нем нет никаких данных, затем идут записи о том, что с ним происходило, когда его хранителем стала ты, и сейчас, когда ему исполняется двадцать семь лет, казалось бы, год его смерти, в Книге судеб вдруг прорисовалась его дальнейшая жизнь! Причем настолько ровная и счастливая, что я могу за тебя только порадоваться. А это значит – что?

Я помолчала вместе с ним и, тяготясь затянувшейся паузой, спросила:

– Что?

– А то, что, возможно, в день рождения или раньше его ждет большое испытание, и он должен его пережить. Потому что, если он не переживет эту дату, твоя практика тоже окажется проваленной.

– Что?! Но когда я согласилась на эту практику, именно вы сказали, что срок жизни моего подопечного именно двадцать семь лет!

– Возможно, – уклонился от прямого ответа Гаврилий. – Я не спорю. Но главное не то, что было тогда, а то, что происходит сейчас. А сейчас, если ты позволишь ему умереть, изменится именно твоя судьба. Поэтому… – Он подошел к столу и, вытянув оттуда закачавшийся на веревочке дымчатый кристалл, решительно повесил мне его на шею. – Лайла, возможно, Высший архангел или сам Вседержитель и смогли бы разобраться во всех этих странностях, но! И тот, и другой слишком заняты, чтобы разбираться с заурядным смертным. Поэтому, девочка, сейчас твое будущее зависит от тебя. Я чем смогу помогу. Ну и главный плюс в том, что я сумел выторговать для тебя этот амулет, разрешающий без последствий использовать все твои возможности вплоть до применения физического тела. Правда, ненадолго и если оно очень будет нужно тебе для выполнения этого задания. Не забывай: у тебя пока нет преимуществ полноправного ангела.

Я коснулась пальцами холодного камня, безысходностью повисшего у меня на груди. Вседозволенность… От плохого предчувствия начался озноб. Вседержитель, почему ты меня так не любишь? Только мне могла попасться настолько проблемная душа!

Вызвав крылья, я почувствовала их потаенную мощь, отличающую меня от обычных небожителей. Лишиться их из-за какого-то смертного? Ну уж нет! Если бы можно было, убив его плоть, решить эту проблему – я бы не стала раздумывать…

– Убить хрупкую плоть смертного не проблема, дитя мое. Гораздо сложнее ее сберечь, – подслушал мои мысли учитель и, выдержав мой негодующий взгляд, печально развел руками. – К тому же ты прекрасно знаешь главное правило ангелов: став причиной смерти подопечного – лишишься своей небожительской сущности навсегда. Сохрани его жизнь, Лайла! Лишь только после этого ты сможешь полноправно носить крылья.

Я прикусила губу и кивнула, признавая его правоту.

Да. Я сделаю все, чтобы сохранить жизнь этого смертного.

– Господин Гаврилий, я могу идти?

Только мне могло так не повезти!

– Иди, дитя мое. – Учитель махнул рукой, вызывая смерч межмирового перехода. – Но помни: если ситуация выйдет из-под контроля, всегда можешь прийти ко мне за подсказкой.

Не дай Всевышний! Показать себя глупой студенткой, попросив помощи у учителя?

Я посмотрела в его сияющие ультрамарином глаза.

– Спасибо. Надеюсь, такого не случится.

– Тебе не кажется, что это попахивает гордыней?

– Нет, учитель. Это мое упрямство, а упрямство лишь порок, а не грех. – Ухмыльнувшись, я развернулась и, чувствуя спиной его взгляд, шагнула в ожидающий меня вихрь.

Тар

– Тар! – окликнул меня голос соседки, заставив остановиться и взглянуть на нее. Красивая девчонка, но еще ребенок. Сколько ей – пятнадцать, шестнадцать? – Ты так рано. С работы? Можно, я у тебя посижу? А то вчера у подруги ночевала, а мать еще со смены не пришла.

– Ключей нет?

– Ну типа того. – Она скользнула по мне совсем не детским взглядом и смущенно пошла рядом. – Не против?

– Нет, Лен. Заодно приготовишь мне завтрак.

По-дружески обняв за плечи, я втянул ее в подъезд и начал подниматься по лестнице вслед за цокающей каблучками соседкой. Вот и родной третий этаж.

Отстранив ее, я шагнул к двери квартиры, выуживая из кармана ключи, и замер. Дверь была не заперта. Вернее, не так. Она, конечно, была закрыта, но я словно почувствовал чье-то опасное присутствие. Не сейчас, но совсем недавно.

– Лен, стой. – Спокойно, стараясь ни словом, ни интонацией не напугать девчонку, я вскинул руку в предупреждающем жесте и толкнул дверь.

Подтвердив мои опасения, она беззвучно распахнулась.

– Что-то случилось? – Соседка недоуменно перевела взгляд с меня на открывшийся нам полумрак коридора.

– Кажется, меня обчистили. – Я взглянул в ее заинтересованно загоревшиеся глаза и усмехнулся. Дитя! Во всех неприятностях все еще видит приключения. – Хотя ума не приложу, чем можно поживиться в моей берлоге.