Путь демона. Тетралогия - Глушановский Алексей Алексеевич - Страница 22

Олег молчал, начиная понимать, что, действительно, как-то странно получается. Наследницу престола, совершенно не заинтересованную находиться в замке, где ее вот-вот убьют, спокойно отпускают одну, без всякой охраны и стражи шататься по городу, подвалам, да, и вообще, всюду, как будто не опасаясь побега.

– Все просто, – ответила на его молчаливый вопрос принцесса. – Дядя знает, что, как бы я ни хотела сбежать, мне придется быть в замке, когда мой отец будет умирать. Родовое заклятие не позволит мне не прийти. – И, видя все еще ничего не понимающие глаза Олега, попросила старого графа: – Объясните ему. Он издалека и не знает обо всех тонкостях вопроса о Фенрианском престолонаследии. Я пока схожу переоденусь. Похоже, время у меня еще есть, – и убежала наверх.

Старый аристократ рассказал. Его рассказ был неправдоподобен, больше смахивал на детскую страшилку, и если бы Олег находился в своем мире, то ни за что не поверил бы ему. Но здесь был другой мир, другие законы, и любой бред мог оказаться истиной.

Смысл же был таким. Взошедший на престол в результате заговора Фридрих Первый Крэгхист сильно опасался, что кого-нибудь из его потомков, в результате заговора же, свергнут. Поэтому он, будучи хорошим магом, наложил на своих потомков и страну по заклинанию. Согласно заклинанию, наложенному на королевство, править им могли только потомки рода Крэгхист. Чем уж проклинал, какими бедами грозил стране старый интриган, если на троне окажется кто-то, кроме его потомков, Олег не понял, слишком уж метафизично говорил об этом Ноир. Но, видимо, крупными, раз за все время царствования династии никто не попытался ее свергнуть.

А вот с заклятием, наложенным на потомков Крэгхиста, все было непросто. Сразу после возведения на престол очередного короля, заклятие само выбирало ему наследника, причем очень простым способом. Им становился самый старший ребенок новоиспеченного короля. В случае, если детей не было, то наиболее близкий по крови человек. В связи с такой автоматической сменой наследников нередко возникало множество проблем и скандалов. Заклятию было безразлично, умный или дурак, законный ребенок или прижитый от пригожей селянки бастард. Однако система действовала.

Но это были еще цветочки. Ягодками же было то, что умирающий король, согласно все тому же заклятью, не мог помереть, не передав свою власть законному, то есть выбранному заклятием, наследнику. Страдал, мучался, агонизируя иногда по неделям, но не умирал, пока наследник не являлся, не выслушивал тайные слова и не забирал корону, коя, собственно, и являлась основным символом королевской власти. Надеть ее, кроме короля, не мог никто. Наследник же, даже испытывая сильнейшее отвращение к власти, отказаться от нее не мог, даже если бы решился пожертвовать жизнью. В последнем случае, вместо наследника, понукаемый заклятием, являлся его призрак. Призрак короновали, по всем правилам проводя процедуру. После чего тут же являлся подгоняемый все тем же заклятием новый наследник. Прецеденты случались!

Таким образом, дядя Аталетты вполне мог поиграть в либерализм и добродушие, зная, что стоит королю начать умирать, как его наследница все равно будет вынуждена явиться! Достаточно только присматривать за королем, которого, видимо, для этого, поместили в сторожевой башне, в самой верхней комнате, не имеющей никаких потайных ходов.

Узнав все это, Олег призадумался. Отпускать принцессу сейчас в замок было невозможно. Это верная смерть. Но и не отпустишь – поволочет заклятие! Живой или мертвой. Его размышления прервало появление Аталетты. Бледная, одетая в новую белую тунику, с гордо поднятой головой она шла прямо к выходу, явно готовясь к смерти. В это время в голове у Олега мелькнула-таки удачная, как ему показалось мысль.

– Что, умирать собралась? – негромко окликнул он проходящую мимо девушку. Та молча, явно сдерживая слезы, кивнула.

Олег рассчитывавший, что принцесса, не потерпев невежливого обращения, разозлится и вспылит, понял – надо срочно усиливать нажим. Не имея особого опыта общения с людьми в глубокой депрессии, он, тем не менее, сделал вывод, что наиболее простой путь – хорошенько завести девушку. Пусть лучше злится на хама-демона, чем загибается от смертной тоски, хороня себя заживо.

– Не можешь, значит, прожить без свидания с папашкой? – не обращая внимания на укоризненные взгляды графа де Винея и его дочери, нарочито хамским голосом продолжал Олег.

Аталетта резко развернулась, меряя его разъяренным взглядом.

– Да как ты смеешь?!

– Вот такой ты мне нравишься больше, – обычным тоном сказал Олег, игнорируя ее ярость. – Только ты не на того злишься. Я не Крэгхист. А на смерть спешить не надо. Ты как, Зов пока терпеть можешь?

– Зов? – Принцесса растерялась.

– Ну, то, что заставляет наследника к королю спешить. В магии такие штуки часто Зовом называют.

– А, понятно. Да, могу. Он вначале несильный. Пока граф не сказал, что отец умирает, я его и не замечала. Думала, просто, по замку и отцу соскучилась.

– А сколько ты его можешь терпеть?

Вместо принцессы ответил де Виней:

– Судя по некоторым летописям и архивным документом, наследник вполне может терпеть Зов, как вы удачно назвали это явление, до полутора суток, при острой нужде – до двух. По всей видимости, это время отводится, как говорят стражники, на добровольную явку. Дальше Зов становится болезненным и…

– Спасибо, – перебил его Олег. – Значит, до вечера она дотерпит?!

– Да, вполне, – растерянно произнес не привыкший к такой бесцеремонности старый аристократ.

Принцесса только подтверждающе кивнула.

– Отлично! – Олег ощущал себя на коне. Его несла волна вдохновения. – Лэр Ноир, вы говорили, что менестрели обычно останавливаются во дворце. Как вы думаете, что будет, если сегодня вечером во дворец заявится очередной менестрель из дальних стран со своим пажем?

– Большие подозрения, – твердо ответил де Виней. – Я прожил долгую жизнь, но за свой век мне не доводилось ни разу в жизни видеть менестреля со слугой или пажем. То ли менестрели недостаточно богаты, то ли кодекс какой им это запрещает, но слуг они не имеют!

Немного подумав, Олег выдал следующий вариант:

– А как насчет молодой и красивой лю… – Тут он бросил взгляд на привставшую со своего стула разъяренную Аталетту и быстро, пока в голову не прилетело что-нибудь тяжелое, продолжил: – …бимой ученицы менестреля?

Немного успокоенная этой трактовкой, принцесса, тем не менее, осталась стоять, ласкающе покачивая в руках тяжелый дубовый поднос, и подозрительно поглядывая на Олега.

Де Виней, услышав такой эвфемизм, усмехнулся:

– А вот этот вариант вполне может и пройти. Любимая, – он выделил слово голосом, – ученица у менестреля – дело обычное. Причем частенько не одна. Правда, обычно учениц менестрели находят на месте, а не возят за собой, но это дело вкуса. Если ученица – ЛЮБИМАЯ, то вполне может и возить.

Поняв, о чем говорят мужчины, и что, а главное – КОГО, они имеют в виду под словом ученица, принцесса густо покраснела, но смолчала. Также все прекрасно понявшая Лерметта кинула на нее издевательский, но, в то же время, и несколько завистливый взгляд. Похоже, уж она-то была бы отнюдь не прочь побыть «любимой ученицей» у Олега. Заметивший этот взгляд Ноир молча погрозил дочери кулаком. Та хихикнула, но не перестала строить Олегу глазки. Олег героически не сдавался. Обладавшая правильным овалом лица, длинной косой и большой грудью, Лерметта была слегка широка в кости, да и, в общем, не совсем в его вкусе.

– Однако, – продолжил граф, – при дворе может вызвать законный интерес вопрос, где вы ухитрились подцепить ученицу, как две капли воды похожую на принцессу да еще в такое время!

– О, не волнуйтесь, она вовсе не будет сильно похожа на принцессу. Разве что так, слегка напоминать.

– Неужели мне повезло встретиться с человеком, владеющим магией иллюзий? – Эта мысль, похоже, чрезвычайно взволновала де Винея. Да и его дочь с новым интересом стала поглядывать на Олега.