Центурион - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 51

Зажгли факелы. Двое гоплитов вели связанного Тита, за ними уже шёл десяток. Долго петляли.

– Под этим камнем! – ткнул ногой по здоровенному камню Тит.

Его отвели в сторонку. Двое гоплитов, подступившись, отвалили камень в сторону. Тут и в самом деле находился свёрнутый в узел шерстяной плащ.

Один из гоплитов вытащил его, положил на пол пещеры и развернул.

Разбойник застонал от досады, а гоплиты ахнули: серебряные и золотые монеты, кольца, перстни, ожерелья, серьги – даже кинжал в дорогой оправе с самоцветами и такой же рукоятью, явно восточной работы.

– Это всё или есть что-то ещё? – сурово спросил Алексей.

– Как на духу – всё, – и Тит, не выдержав взгляда Алексея, отвёл глаза.

– Показывай, где ещё ценности?

– Так всё отдал!

– Выдашь ещё – отдам тебя дуксу. Глядишь – попадёшь в каменоломни, поживёшь ещё, гнида. А промолчишь – у входа в пещеру через пять минут умрёшь, архангелу Петру будешь сказки рассказывать. Только он не поверит, как и я не верю.

Алексей предположил, что под камнем находились ценности всей шайки. Камень слишком велик и тяжёл, чтобы его можно было отодвинуть одному человеку. Стало быть, есть тайник поменьше, личный Тита.

Разбойник колебался. Ему хотелось жить, но и жаль было расставаться с награбленным.

Но желание жить возобладало, и Тит сделал шаг вперёд.

– Декарх, остаёшься здесь с двумя воинами.

Тит свернул в боковой проход и прошёл метров двести.

– Здесь. Слева углубление. Нужно просунуть руку – там шкатулка.

Алексей кивнул гоплиту. Тот почти по локоть просунул руку в щель, вытянул пыльную шкатулку и передал её Алексею. Тот раскрыл шкатулку: она была доверху наполнена монетами, одни золотые солиды.

Взор Тита потух, он как-то сгорбился. Похоже, тайник действительно был последним.

– Возвращаемся! – Декарх уже свернул плащ в узел.

Все вышли из пещеры.

Увидев, что гоплиты вынесли из пещеры что-то тяжёлое, к ним поспешил Исавр.

– Неужели повезло?

– Ещё как! Даже побольше взяли, чем у вандалов.

– И что, опять делить на всю кентархию? – с какой-то обидой в голосе спросил Исавр.

– Ты угадал, кентарх! И даже при таком раскладе ты будешь доволен.

Гоплиты шагали по городу довольные, время от времени подгоняя Тита. Тот спотыкался на избитых ногах. Сам виноват, упорствовал долго.

Декарх с гоплитами отвёл его к дому дукса.

Алексею было всё равно, что будет с разбойниками дальше – он своё дело сделал.

А в казармах появление кентархии и Алексея встретили восторженным воплем «Салют!», вырвавшимся из сотен мужских солдатских глоток. Узнали ведь как-то, что возвращаются с трофеями. Или узел узрели? Понимали ведь, что барахло нести в казармы не будут.

Алексей собрал кентархов, объявил о поимке разбойников, об убитых и о том, что разбойничье гнездо фактически ликвидировано. Со стороны кентархии потерь не было, а трофеи велики.

Для дележа Алексей выбрал двух кентархов.

Весь следующий день их не было. Солиды и миллиаресии они и сами пересчитали, а вот с ценностями вышла заминка. Каждую драгоценность надо было взвесить, каждый самоцвет оценить. Зато на другой день даже рядовые гоплиты получили по золотому солиду – почти годовое жалованье.

Алексею же подарили кинжал восточной работы. Носить его он не собирался, но определённые мысли на этот счёт были: при личной встрече преподнести его в подарок Острису. Это стараниями его и Аспара хилиархия попала на Крит – райское место, если бы не служба и не нападение врагов.

Месяца на три установился покой. О разбойниках не было слышно, и горожане даже по ночам осмеливались ходить в окрестные селения. Вандалы тоже притихли. Им было непонятно, куда девались их корабли и воины.

Стараниями дукса Стракиса о победе Алексея над вандалами и разбойниками вскоре узнал весь остров и сам стратиг. Алексей становился на Крите личностью известной.

Постепенно наладилась служба. Теперь в каждом населённом пункте дежурила всего одна декархия. Получалось – одна сотня в сутки. Потом декархии менялись, а остальные занимались боевой учёбой – всё-таки многовато новобранцев влилось в хилиархию в Константинополе, и без должного обучения и боевого опыта они становились первой и лёгкой добычей противника.

Пока декархи и кентархи проводили занятия, Алексей читал об Александре Македонском. В доме дукса была неплохая по тем временам библиотека с трудами римских и греческих философов, именитых лекарей, героев легенд и мифов. Нашлась там и книга о великом полководце древности. Что Алексею нравилось – что все книги были написаны на латыни. И читать познавательно, и язык изучается лучше. В быту на латинском он уже говорил без акцента, обычно свойственного варварам, но словарный запас его был мал, и книги очень кстати восполняли этот пробел. Да и про тактику и стратегию Александра узнать было интересно. Изучал Алексей эти науки в военном училище, но сейчас они были неприменимы. Там были разделы о взаимодействии в наступлении танкового взвода и мотострелковой роты, об отражении атаки с воздуха и о многом другом. А вот о противостоянии пехоты и конницы не было ни слова. Словом, Алексей занимался самообразованием. Практика у него уже была, а вот с теорией – слабовато. Александр Македонский применял в боевых действиях нестандартные приёмы ведения боя, мыслил творчески, потому зачастую побеждал.

Иногда он выбирал книги в библиотеке дукса и зачитывался в удобном кресле. Тогда дочь дукса, красавица Аврора, приносила гостю фрукты. Она была брюнеткой с правильными чертами лица, стройным станом и мелодичным голосом. По меркам того времени – умна и образованна. Алексей не раз ловил на себе её заинтересованные взгляды, ведь он – партия выгодная. Трибун, старший офицер, удачлив, смел и ещё хорош собой. Он отличался от коренных жителей Крита тем, что был высок, голубоглаз, с пышными светлыми волосами – типичный русич.

Алексей чувствовал, что девушка к нему неравнодушна, но ответным чувством не страдал – он вообще не хотел жениться. Многие кентархи имели семью и детей, но военная служба переменчива: сегодня ты жив, а что будет завтра – неизвестно. И, кроме того, их периодически перебрасывали в разные края, и редко какая хилиархия или легион задерживались на одном месте больше трёх лет. Причин для такой ротации было много – воины уставали от службы в непривычных условиях. Либо испепеляющая жара и пыль, как в Сирии и Египте, либо высокая влажность, как на островах. Начинались болезни, а то и эпидемии. Кроме того, подразделения несли потери, и для стабильного несения службы необходимо было пополнение. Поскольку отпусков не знали в принципе, то перевод частей или отрядов в более благоприятные для службы места и был таким отдыхом.

Дукса огорчать не хотелось, поскольку девушка явно пожаловалась отцу на невнимание к ней Алексея, и тот на одном из застолий вроде бы невзначай поинтересовался семейным положением Алексея.

– Женат, конечно, – не моргнув глазом, ответил тот, и намечающаяся проблема решилась просто.

День шёл за днём, месяц за месяцем, но никаких происшествий, даже писать обязательные доклады стратигу не о чем.

В одну из декабрьских ночей на море приключился сильный шторм. На берегу разбушевался сильный ветер, гнувший деревья, а на море и глядеть было страшно: там вздымались огромные волны, море рассерженно ревело.

Алексей смотрел на беснующуюся стихию, закутавшись в шерстяной плащ.

Подошёл кентарх Валентин, постоял рядом.

– Беда тому, кто в шторм попал. В лучшем случае – сломает мачты, порвёт паруса. И сильно повезёт, если обойдётся только этим.

Повезло не всем. Утром прибыл гонец – гоплит четвёртой декархии первой кентархии.

– Декарх велел передать – в трёх стадиях от берега полузатонувший корабль.

– Рыбацкий?

– Декарх этого не сказал.

– Люди спаслись?

– На берегу не нашли никого.

– Хм, веди.

В море и в самом деле был виден корпус корабля, осевшего носом в воду до палубы. Мачты нет вовсе, видны только обрывки вантов. И даже издалека было видно, что корабль был жестоко потрёпан прошедшим штормом. Определить тип судна – военный, торговый или пират – было невозможно.