Синяя Птица. (Трилогия) - Самойлова Елена Александровна - Страница 36

– Уходил. Только вот до корчмы не дошел.

– Не поняла? Виль, ты где его потерять умудрилась?

– Никого я не теряла, – обиделась подруга. – Что он, маленький? Он довел нас с Хэлириан до корчмы, а сам куда-то смылся. Ева, расслабься ты наконец! Последний день гуляем!

С этими словами Вилья сунула мне в руки деревянный кубок с подогретым сладким вином и пододвинула блюдо с бараниной. Я печально посмотрела сначала на вино, потом на аппетитно пахнущую баранью ногу и, махнув рукой на все, что принесет нам день грядущий, попыталась проникнуться атмосферой веселья, царившего в корчме…

Разбудила меня Хэлириан. Как она мне потом сказала, все попытки разбудить меня, тряся за плечи, сдергивая одеяло и прочее, ничего не дали, вот и пришлось обратиться к крайним мерам – вылить мне за шиворот полкружки холодной воды…

Визг, наверное, перебудил полдеревни.

Я подскочила на месте, отряхивая ледяную воду и ругаясь не хуже орка, которому в толпе наступили на любимую и бережно лелеемую долгие годы мозоль.

– Хэл! Что на тебя… нашло?!

Хэлириан, судя по выражению лица, резво сменившего цвет с бледно-розового на пурпурный, едва не докатилась до разрыва сердца при виде моей физиономии после такой побудки, но быстро взяла себя в руки и, с удовольствием выслушав мой семиэтажный монолог, радостно пояснила:

– Так ведь рассвет уже.

Ах да! Мы ведь собирались с рассветом двинуть в сторону Серого Урочища… Но по ощущениям я в кровать-то упала часа три назад!

Я испустила долгий, протяжный стон человека, находящегося на пороге смерти.

Хэл передернулась, но не отступила. Пришлось вставать и, путаясь в подоле длинной ночной рубашки, идти умываться. Пока я честно пыталась проснуться и собрать разъезжающиеся мысли в кучу, Хэл радостной птичкой щебетала у меня над ухом, помогая проснуться:

– …А когда ты этого черта вызвала, травники прям окосели от удивления!

– Что? – Я ошарашенно вынырнула из пушистого полотенца, принесенного Хэл, и с удивлением уставилась на нее. Та, глядя на меня с не меньшим удивлением, тихо спросила:

– Ева, ты что, не помнишь, как вы с Вилькой вчера погуляли?

Я покопалась у себя в памяти и, не найдя там ничего лишнего, честно ответила:

– Нет. На самом деле последнее, что я помню, – это то, как Вилька поет матерные частушки, стоя на скамейке.

– Так я тебе напомню! – счастливо улыбнулась Хэл. – Потом ты с каким-то травником поспорила, что сможешь вызвать всезнающего горного духа и выяснить, откуда взялось Серое Урочище…

– Ага…

– Ты правильно дочитала почти до конца заклинание вызова, но, когда надо было сказать имя того, кого вызываешь, один из травников уронил что-то в печь, это что-то взорвалось, и ты вместо имени горного духа сказала: «Вот черт!»

– Мм-м…

– И появился черт, здоровенный такой, весь красный и с рогами в два вершка.

– ?!

– Он сначала очень удивился, когда увидел, куда его занесло, и довольно недружелюбно поинтересовался, какого хрена его вытащили из преисподней, ему и там хорошо было.

– Вот!

– А еще больше он удивился, когда не нашел пентаграммы на полу, которой обычно огораживаются заклинатели, и еще недружелюбней сказал… В общем, он сказал, что сейчас порвет всех на ленточки, но тут влезла ты.

– Я?

– Да, ты ему очень эмоционально сообщила, что его, собственно, на праздник пригласили, и предложила ему выпить.

– Мама… Роди меня обратно!

– В общем, вы очень душевно пообщались, черт выдул ведерную бутыль гномьего самогона, после чего продемонстрировал тебе огненную отрыжку, от которой обуглилась вся восточная стена корчмы вместе с дверью.

– У-у-у…

– Кстати, за дверь корчмарь хотел содрать с тебя серебряную гривну, но черт показал ему кулак, и корчмарь сразу же заявил, что весь ущерб заведению пойдет за счет заведения.

– Ы-ы-ы!

– А потом дверь вышибли со стороны улицы, и появился Данте. Когда он увидел, что ты пьешь с чертом на брудершафт, то у него глаза стали размером с золотую гривну, а когда до него дошло, что вы сделали с корчмой, то он попытался утащить тебя к Силантию…

– Мне конец…

– Но ты упиралась и орала, что не сегодня-завтра умрешь, поэтому хочешь погулять на поминках по поводу своей загубленной молодой жизни, в которой тебе так хотелось любви и ласки, но как-то не сложилось. Данте с чертом немного поспорили, но все-таки Данте одержал верх и принес тебя сюда, к волхву. Отсыпаться. А черт с Вилькой и травниками еще немного покуролесили, а потом разошлись по домам: черт к себе, в преисподнюю, травники кто куда, а Вилька сейчас отсыпается в соседней комнате. А еще…

– Хэл, достаточно… – еле слышно простонала я. Ну и погуляла же я вчера! Гос-с-споди, да я в жизни так не куролесила! С чертом на брудершафт пила, корчму чуть не разнесла… Ужас, знал бы наставник, КОГО он выудил тогда из сугроба, – засунул бы обратно и быстренько пошел своей дорогой.

Я покачала головой и тут же поморщилась, поскольку в висках закололо тупыми иголками. Пришлось кое-как добираться до своей сумки, из которой я, пошарив, выудила небольшую бутыль, где плескался отвар темно-зеленого цвета, и душевно хлебнула из нее.

От мерзкого вкуса я поперхнулась и едва не оставила глаза рядом с этой самой бутылью, но сдержалась, и ровно через двадцать четыре секунды все признаки похмелья исчезли, оставив после себя только легкий шум в ушах. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, постепенно приходя в себя, когда дверь рывком распахнулась и в комнату ввалился Данте. Не обращая внимания на мой внешний вид, он рявкнул на всю комнату:

– У частокола нежить! Еваника, натягивай куртку и сапоги и марш на стену – маги там нужны позарез!

Сказал и тут же исчез в узком дверном проеме. Мы с Хэл переглянулись, и я, набросив куртку прямо поверх ночнушки и натянув дриадские сапоги, пулей вылетела из комнаты, прихватив у двери свой сиротливо валявшийся меч.

ГЛАВА 10

На выходе мы столкнулись с толком не проспавшейся, а оттого вдвойне обозленной Вильей и, переглянувшись, вывалились во двор. Как я успела заметить, Вилька выглядела гораздо более собранной, чем я, – по крайней мере, у нее не вылезала ночнушка из штанов. Все-таки в армии ее кой-чему научили, и теперь полуэльфийка предстала передо мной почти в полном боевом облачении, одетая и при оружии. Я же годилась только на то, чтобы выставить меня в качестве пугала на соседнем поле – не только вороны, но и нежить бы шугалась: волосы чуть ли не дыбом, из-под куртки выглядывает плотная льняная ночная рубашка до середины икры, которая в предрассветной мгле с грехом пополам могла-таки сойти за платье, и почти новые полусапожки, обметанные темной грязью.

Вилья на бегу критически оглядела меня с головы до ног и невозмутимо поинтересовалась, зачем меня позвали на стену – уничтожать нежить или же попросту запугивать ее до икоты и потери рассудка. Я фыркнула и съязвила, что время, которое я могла потратить на одевание, было использовано с целью снятия похмельного синдрома, после чего одарила скуксившуюся Вильку торжествующим взглядом, и мы втроем зарысили в сторону северной стены, у которой слышались крики и грохот пополам с визгом и шипением, характерными для нечисти.

– Что там происходит? – прокричала Вилька на бегу.

– Не знаю! Данте сказал, что нежить напала и на стене нужны маги. – Я перепрыгнула через забытое на дороге пустое ведро и прибавила скорости, следуя за размеренно бегущей к северным воротам Вилькой. Сзади тяжело дышала Хэлириан, да и у меня дыхание начало сбиваться, когда мы выскочили на небольшую площадь перед воротами.

– …! – душевно высказалась Вилья, и я была с ней полностью согласна.

У частокола кипел бой. Через заостренные колья сразу в трех местах пыталось перелезть что-то крупное и зубастое, но пока защитники Древиц держались. Эльфы на вышках осыпали копошащуюся по ту сторону частокола нежить заговоренными стрелами, но это не сильно помогало – она упорно пыталась перелезть через забор и добраться до людей. Среди мельтешившего на настиле народа я заметила темную фигуру Данте с его неизменным двуручником, он тенью мелькал у края частокола, отправляя обнаглевшую нежить на тот свет точно выверенными ударами обоюдоострого лезвия.