Синяя Птица. (Трилогия) - Самойлова Елена Александровна - Страница 18

– Нет, не пойдешь! – взвилась я. – Я вообще-то уже самостоятельная ведунья и со вшивым упырем в состоянии справиться без чьей-либо помощи!

– А кто сказал, что я собираюсь тебе помогать? – Он грациозно откинулся на спинку стула. – Я просто посижу в кустах и понаблюдаю за процессом со стороны.

– Вмешиваться не будешь?

– Не-а, – протянул он. – Мне за это не заплатили. Но такое зрелище я ни за что не пропущу.

– Ладно, – сдалась я. – Пойдем вместе. Засядешь где-нибудь так, чтобы тебя было не видно и не слышно – и любуйся себе на здоровье.

– Тогда я тоже пойду, – подала голос Вилька. – Спрячусь в склепе и буду смотреть в щелочку.

– Издеваешься? – возмутилась я. – Может, мне начинать продавать билеты? А как же афиша?

– Тогда и мне билетик. – Алин многозначительно провел ладонью по отполированной рукояти узкого изогнутого меча. – Потому что мне тоже интересно.

Я закатила глаза и тихо застонала.

В небе отдаленно пророкотал гром и блеснула одинокая молния, предвещая грозу.

Похоже, охота будет занимательной.

Я тихо зверела, сидя на слегка покосившемся надгробии под проливным дождем. Упырь не появлялся, хотя по всем расчетам он должен был уже давно бесславно пасть под градом моих заклинаний. Данте, Вилька и Алин замаскировались в теплом и сухом склепе, откуда они время от времени выглядывали и, тихо хихикая, подавали мне ободряющие (с их точки зрения) знаки. На мой взгляд, они просто-напросто издевались над насквозь промокшей ведуньей, которая упорно выслеживала непоявляющуюся нежить.

Ливень продолжал заунывно барабанить по заговоренному от промокания теплому плащу, настраивая меня на зубодробильный лад. Если упырь сегодня покажется, то я ему не позавидую – раздражения во мне накопилось столько, что нужен только повод для того, чтобы выплеснуть его на неудачника, в недобрый час попавшегося мне на глаза.

Грохотнул гром, и тут же мимолетный росчерк молнии осветил нечто бледное, с тихим ворчаньем кравшееся между могил и покосившихся крестов. Я тотчас перестала ерзать и вздыхать на жестком надгробии и внутренне подобралась, готовясь испепелить упыря заклинанием. Нежить на миг застыла, а потом метнулась к кладбищенской ограде.

Я вскочила и метнула в упыря сгусток огня, который моментально превратил нежить в воющий и весело потрескивающий огненный факел. Упырь немного пометался между могил и наконец судорожно задергался на мокрой, беспрестанно поливаемой дождем земле. Вот теперь можно спокойно приблизиться – заклинание синего пламени, разработанное специально для нежити, упокоивает ее раз и навсегда. После его применения не требуется даже отрубать голову или пронзать сердце серебряным кинжалом, потому как синее пламя выжигает ту силу, которая поднимает нежить из могилы, так сказать, обрывает ее не-жизнь, не затрагивая физическую оболочку.

– Понятно, отчего ведуны так любят это заклятие, – пробормотала я себе под нос, попинав носком сапога окончательно мертвую тушку упыря. – Хоть сейчас в музей. Не поняла…

Почему-то упырь выглядел не как упырь.

Я склонилась к трупу, отмечая четыре длинных, с палец, клыка, удлиненные конечности и бледную, с просвечивающими прожилками кровеносных сосудов кожу. Не-эт, не упырь это. Упырь – усложненный вариант зомби, а здесь – вполне жизнеспособная нежить.

Вурдалак, чтоб его!

Теперь понятно, почему у «упыря», о котором говорил корчмарь, постоянно росли аппетиты – вурдалаки способны превращать своих жертв в себе подобных, следовательно, «корма» нужно больше.

Мысленно прикинув, сколько было жертв, я пришла к выводу, что вурдалаков должно быть еще около шести… Шесть штук вурдалаков на одном кладбище?! Мама родная, как же их еще не заметили! Если так дело пойдет дальше, то скоро вурдалаки обнаглеют настолько, что перестанут поджидать одиноких путников у дороги, а будут совершать вылазки в деревню. Тварей будет становиться все больше, и если ничего не предпринять, то скоро на кладбище им станет тесно, и они расползутся по всем окрестностям…

Я вытянула из наспинных ножен короткий меч и, перебросив его в левую руку, зажгла в правой ладони сгусток ярко-голубого огня. Похоже, план сегодня придется перевыполнить, иначе нежить не успокоится, пока не вырежет всю деревню. Ну, может, и не всю, но жертв в любом случае будет много.

Вспышка молнии на миг озарила кладбище ярким белым светом, выхватив из мрака приземистые бледные фигуры, окружившие меня. Вурдалаки сидели на надгробиях так неподвижно, что если бы не яркая вспышка, то черта с два я бы их заметила. Нежить, видимо сообразив, что дальше скрываться бесполезно, дружно ощерила клыкастые, как у собак, пасти. Я вздернула правую бровь, и тотчас в ближайшего вурдалака полетел сгусток голубого огня, упокоив того раз и навсегда.

Такого обращения нежить не стерпела, и шесть бледных существ одновременно метнулись ко мне. Я отразила мечом удар одного, скормила голубой пульсар другому, уклонилась от третьего, но четвертый задел-таки меня длинной когтистой лапой, отбросив на пару саженей прямиком в глубокую яму, до краев наполненную грязной водой. В голове шумело, на лицо лились потоки низвергающейся с небес воды, слепя и не давая толком открыть глаза, когда меня что-то ухватило за плащ и легко, словно котенка, выдернуло из лужи. Я взвизгнула и вслепую ударила огненным сгустком.

Промазала, но вурдалак, вытащивший меня из лужи, внезапно булькнул и выпустил из лап капюшон моего плаща. Я с руганью шлепнулась обратно в жидкую холодную грязь и со злостью уставилась на невозмутимого Данте, который занимал около меня боевую позицию, явно более не заботясь о судьбе спасенной ведуньи, с головы до ног перемазанной грязью. Я с трудом поднялась на слегка дрожащих ногах и тотчас поняла, что моя помощь более не требуется – ребята, до поры до времени партизанившие в склепе, уже добивали оставшихся вурдалаков, причем каждый удар сопровождался ехидным Вилькиным комментарием. Наконец они перебили всех, до кого дотянулись, и дружно уставились на меня. Вилька, кутавшаяся в непромокаемый плащ, критически обозрела меня с ног до головы и резюмировала:

– Ну и как после этого тебя отпускать одну?

– Что? – Я обалдело уставилась на лучшую подругу, честно стараясь не обращать внимания на проливной дождь, капли которого стекали по моим мокрым волосам. Вот уж не ожидала я от нее такого предательства.

– Ты же видишь – не будь нас, тебе пришел бы конец.

– Их было СЕМЬ! Я не рассчитывала на такое количество нежити на трех квадратных саженях пространства!

– Ты должна была это учитывать. – Данте неторопливо обтер меч о мокрую пожухлую траву и убрал его в ножны. Холодный, слегка снисходительный взгляд черных с серебром глаз ожег хуже удара хлыстом. – Ведунья должна всегда рассчитывать на худшее и не теряться в ситуациях, подобной этой. Как же ты собираешься пересечь Серое Урочище, где такие схватки могут быть каждый день?

Меня охватила ярость, смешанная с обидой. Конечно, я сглупила, но если бы Данте не вмешался, то я применила бы заклинание Элариэль – концентрической огненной волны – и оно смело бы вурдалаков. А теперь они свято уверены, что как ведунья я ничего собой не представляю… Злые слезы брызнули из глаз, смешиваясь с дождевой водой, стекающей по моему лицу.

Я подобрала свой меч с земли и, кое-как обтерев полой промокшего насквозь плаща, убрала его в ножны.

После чего повернулась спиной к друзьям и решительно зашагала к кладбищенским воротам, не обращая внимания на ледяной дождь, который вроде бы стал стихать.

– Ева. – Я вздрогнула от неожиданности и остановилась. Это, конечно, был Данте. Он подошел ближе и, сдернув с меня мокрый плащ, который уже не защищал от дождя, набросил мне на плечи свой. – Вообще-то ты отлично справлялась и сама. Просто ты могла пострадать, а вы вроде как торопитесь достичь Рассветного пика, поэтому ни у кого из нас не было желания лечить тебя от переломов или покусов.

– Ну спасибо… – буркнула я, заворачиваясь в теплый плащ и набрасывая капюшон. – Удружили…