Бэббит - Льюис Синклер - Страница 44

Да, все эти города — настоящие наши партнеры, участники великой игры, настоящей жизни. Но давайте внесем ясность в этот вопрос. Я настаиваю, что лучший партнер из всех, самый растущий и передовой — наш Зенит. Надеюсь, вы мне простите, если я в доказательство приведу некоторые статистические данные. Может быть, кое-кому из вас они давным-давно известны, но цифры, отражающие наше процветание, сколько бы раз их ни повторяли, никогда не устанешь слушать, как доброе слово Библии, если ты настоящий деляга. Всякий образованный человек знает, что Зенит производит больше сгущенного молока, сухих сливок, больше упаковочных коробок и электрических ламп, чем любой город в США, а то и во всем мире. Но мало кому известно, что мы стоим на втором месте по производству фасованного масла, на шестом — в великой индустрии моторов и автомашин и примерно на третьем — по производству сыра, кожаных ремней, толя, пищевых концентратов и спецодежды.

Но величие нашего города не только в небывалом его процветании, а также и в гражданском духе, в передовых идеалах и братской солидарности, которыми отмечен Зенит со времени его основания нашими предками. И наше право, вернее, нага долг по отношению к этому чудесному городу — широко распространять сведения о наших школах, сих прекрасными участками и лучшей в стране вентиляцией, о наших великолепных новых отелях и банках, с фресками и мраморными колоннами в вестибюлях, о Второй Национальной Башне, которая является вторым по величине муниципальным зданием во всех городах Среднего Запада. И если я добавлю, что у нас несравненно больше мощеных улиц, ванных комнат, пылесосов и других признаков цивилизации, чем в других местах, что наши библиотеки и музеи отлично содержатся и размещены в хорошо оборудованных зданиях, что наша система паркового хозяйства стоит на должной высоте и наши прекрасные дороги украшены газонами, кустарниками и статуями, если я все это добавлю, то это будет лишь бледный пример того, какой великий и прекрасный, какой растущий город наш Зенит!

Но я нарочно оставил напоследок самое лучшее доказательство. И если я вам напомню, что по статистике у нас на каждые пять и семь восьмых человека приходится одна автомашина, я думаю, что этим я вам дам яркое, конкретное доказательство прогресса и общего умственного развития, которые стали синонимом самого имени — Зенит!

Но пути праведных не всегда усыпаны розами. Прежде чем закончить свою речь, я должен привлечь ваше внимание к проблеме, с которой мы столкнемся в этом году. Самой худшей угрозой разумному управлению страной являются не откровенные социалисты, но те трусы, которые работают скрытно, — длинноволосые субъекты, называющие себя «либералами» и «радикалами», «беспристрастными», «интеллигенцией» и бог знает какими еще кличками! Безответственные учителя и профессора представляют собой худшую часть этой шайки, и мне стыдно сказать, что многие из них преподают в университете нашего штата. Этот университет — моя альма-матер, и я горжусь, что я — его воспитанник, но там есть некоторые преподаватели, которые считают, что мы должны передать бразды правления нашего государства в руки бродяг и бездельников!

Этих учителишек надо истреблять, как змей, — их и всех подобных слюнтяев! Американский делец — человек великодушный, иногда даже слишком, но одного он требует от всех учителей, лекторов и журналистов: хотят, чтобы мы им платили нашими честно заработанными деньгами, так пусть помогают нам внедрять деловую хватку, поддерживать тягу к рациональному накоплению! И раз уж зашла речь об этих болтунах, критиканах, циниках и пессимистах из университетской профессуры, так разрешите мне сказать, что в этом текущем году мы должны выполнить наш долг и добиваться увольнения этих ничтожеств с таким же усердием, с каким мы будем стараться продать как можно больше участков и скопить как можно больше доброй монеты.

И только тогда наши сыновья, наши дочери увидят, что идеал мужественного, культурного американца не одинокий чудак, который только и знает, что сидеть и рассусоливать о своих правах и обидах, а богобоязненный, деловитый, преуспевающий, сильный Настоящий Парень, который принадлежит к какой-нибудь хорошей, крепкой, здоровой церкви, состоит членом клуба Толкачей, или Ротарианцев, или Кивани, или принадлежит к ордену Лосей, Оленей, Краснокожих, или Рыцарей Колумба, — словом, к одной из десятков организаций, которые объединяют веселых добряков, разбитных шутников, работающих до седьмого пота, всегда готовых помочь друг дружке Первоклассных Добрых Малых, которые и трудятся вовсю, и веселятся вовсю, и сумеют ответить критикам хорошим пинком крепкого башмака, сумеют научить этих ворчунов и задавак уважать настоящего мужчину и работать на дядю Сэма из США!»

Бэббита ждала многообещающая карьера признанного оратора. Он даже сумел развлечь всех мужчин в курительной клуба пресвитерианской церкви, что на Чэтем-роуд, рассказывая анекдоты с еврейским, китайским и ирландским акцентом.

Но ни в чем так не выразилась вся его сущность Выдающегося Гражданина, как в лекции «Голые факты о недвижимом имуществе», которую он прочел группе молодежи, изучающей методы торговли при зенитском клубе Христианской Ассоциации Молодых Людей.

«Адвокат-таймс» изложил лекцию с такой полнотой, что Верджил Гэнч заявил Бэббиту:

— Становишься самым признанным краснобаем в городе, а? Нельзя взять газету в руки, чтобы не прочесть, какой ты замечательный оратор. Наверно, это здорово пойдет на пользу твоим делам — отбою не будет от клиентов. Молодец! Продолжай в том же духе!

— Будет тебе! — слабо защищался Бэббит, но в душе он был обрадован таким признанием Гэнча, который и сам считался незаурядным оратором. И Бэббит удивлялся, как он мог, перед летними каникулами, сомневаться, что быть солидным гражданином — великое счастье.

15

Но и на пути к величию и славе он иногда встречал обидные препятствия.

Известность не помогла Бэббитам продвинуться в те круги общества, где им полагалось бы вращаться. Им не предложили вступить в загородный клуб Тонаванда, их не приглашали на балы в Юнион. Бэббит с досадой уверял, что ему самому в высокой степени наплевать на всю эту светскую шушеру, но жене было бы приятно оказаться «среди присутствующих». Он с волнением ждал, когда же состоится ежегодный обед его товарищей по университетскому выпуску, — вечер самой пылкой фамильярности с такими столпами общества, как Чарльз Мак-Келви — миллионер-подрядчик, Макс Крюгер — банкир, Эрвин Тэйт — фабрикант станков и Адалберт Добсон — модный архитектор. Внешне он был с ними в таких же приятельских отношениях, как и в университете, при встрече они до сих пор звали его «Джорджи», но встречались они как-то уж очень редко, а к себе домой, на Ройял-ридж, на обеды (где дворецкий разливал шампанское), — они его никогда не звали.

Всю неделю до парадного обеда их выпуска Бэббит только и думал об этих людях: «Мне теперь ничто не мешает сойтись с ними поближе!»

Подобно всем чисто американским сборищам, дающим повод для душевных излияний, обед бывших студентов выпуска 1896 года был организован как нельзя лучше. Устроительный комитет все время бил в одну точку, как хорошая рекламная контора. Каждую неделю рассылались напоминания:

Обед был устроен в зале клуба Юнион. Помещался этот клуб в мрачном здании, перестроенном из трех претенциозных старинных домов, и хотя вестибюль напоминал погреб для хранения картошки, Бэббит, которому было доступно все великолепие Спортивного клуба, вошел сюда с трепетом. Он кивнул швейцару — престарелому важному негру в синей ливрее с золотыми пуговицами, и торжественно проследовал в зал, делая вид, что он — полноправный член клуба.