Как стать чародеем. (Дилогия) - Шумская Елизавета - Страница 1

Елизавета Шумская

как стать чародеем. Дилогия.

Книга 1. Пособие для начинающей ведьмы

Часть первая

ЧТО ДЕЛАТЬ ЗНАХАРКЕ?

Глава 1

СНЕЖНЫЕ ВОЛКИ

В эти призрачные зимние дни снег заполонил все. Земля была укутана им, как боярыня соболиной шубой. Деревья больше походили на сугробы. Даже небо, казалось, не справлялось с его количеством – снегопад не прекращался уже какую неделю.

Посреди этого белого чутко спящего мира брела по лесу невесть зачем одинокая женская фигура, упрямо пробираясь в самые дебри. Метель мгновенно стирала все следы, но путница целенаправленно двигалась все дальше и дальше.

Но это отнюдь не означало, что она безропотно сносила все «прелести» подобной прогулки. В какой-то момент она остановилась поправить сбившийся капюшон, подняла глаза и оглядела снежное царство, саркастически подумав, что все это необыкновенно похоже на начало хорошей сказки, вроде той, где девочка на зимние праздники отправилась в лес за подснежниками и повстречала Двенадцать Месяцев. Ива (а именно так звали отважную путешественницу) пробиралась сквозь поистине невиданные завалы снега и размышляла. Почему же только двенадцать месяцев, а где в это время были еще два? И в каких местах есть такие диковинные цветы, что растут под снегом?

В руках у девушки было, как у всякой уважающей себя знахарки, лукошко. Она собиралась набрать омелы и, продираясь по бурелому, на чем свет стоит костерила и младенцев, которым приспичило родиться именно зимой да еще в самые морозы, и их матерей, у которых вдруг пропало молоко («Нет, ну право слово, – думала она, – мало им весны, лета, осени, когда растений, улучшающих молоко, плюнь и в какое-нибудь попадешь!»), и влюбленные парочки, которые в преддверии зимних праздников оборвали всю омелу в округе, развесив ее в мыслимых и немыслимых местах, чтобы безбоязненно целоваться на глазах у целого села. Впрочем, ворчала знахарка больше для проформы. Даже если бы омела росла у нее за порогом, девушка отправилась бы в лес к тому деревцу, что приглядела еще на Купалу. И в бурю и в ураган она все равно пошла бы туда. Ива любила свое дело.

Лес девушка знала назубок, так что заблудиться могла разве что спьяну, да и то вряд ли. С лешим была в приятельских отношениях. Но на этот раз она не стала уведомлять его о своем визите, справедливо рассудив, что тому, поди, тоже неохота выбираться наружу в такой мороз, да и задобрить его было особо нечем. Хоть куры и неслись исправно, но все столь любимые лешим яйца ушли на молодильные зелья. На зимние праздники их чуть с руками не отрывали: женщины – себе, мужчины – на подарки. Иве всегда было интересно, что говорят мужики в таких случаях? «На, дорогая, пользуйся. А то уже смотреть страшно на тебя, старую каргу!» – Так, что ли?

Зимние дни коротки, и скоро синяя тьма смешалась с небом, а заснеженная земля стала светлее. К приглянувшемуся дереву Ива подобралась уже в полной темноте. Но снегопад внезапно прекратился, и месяц услужливо высветил посеребренный лес.

Девушка аккуратно стряхнула снег с ветвей и бережно коснулась листьев. Те легли ей в ладони, узнавая опытную руку. Нож сверкнул золотом в свете луны. Пожалуй, это была самая дорогая вещь во всей деревне, несколько раз его крали, но он всегда возвращался в семью знахарок. Ива осторожно осмотрела листья, выбирая именно те, которые подойдут ей более всего. Как всегда в такие моменты мир изменился, стал глубже, ярче, полнее. Девушка как свою кожу ощущала гладкие листья, как свою кровь – бегущие по ним соки. Она знала, какие ветви отдает ей растение, и, ласково шепча ему заговор, срезала именно их. Поблагодарив и омелу и дуб, она перешла к другому дереву. Через какое-то время, набрав нужное количество листьев, Ива отправилась в обратный путь.

Ей вспомнились слова старой тетушки, что воспитывала ее после смерти матери: «Омела – это ни женщина и ни мужчина. Ни куст и ни дерево. Она ни то и ни другое. Человек, находясь под омелой, становится свободным от ограничений. Но и мир хаоса может легко до него дотянуться. Это опасное дело, моя девочка, – стоять под омелой». Слова родных всегда возвращаются к нам, неся уже какой-то другой, не тот, что в детстве, смысл.

Уже показались впереди огни в домах, и Ива почувствовала какую-то непонятную тревогу. Снова поднялся ветер. Поземка побежала по снежным курганам. Укутанные в белые шубы деревья вдруг недовольно и сварливо заворчали, скрипя старыми ветвями. Где-то встрепенулась птица. Странный звук, слишком напоминающий стон, пронесся по лесу. Иве показалось, что кто-то ледяными пальцами пробежался по ее спине под одеждой. Стало страшно. Какой-то первобытный необъяснимый ужас на одно короткое мгновение заставил ее окоченеть. Потом знахарка стряхнула с себя это наваждение. Зима – это время для страхов. Они, как правило, не имеют под собой основы, но сопротивляться им намного труднее. Они живут в твоей душе, на задворках сознания. Днем ты даже не замечаешь их. А вот ночью посреди льда и холода во тьме зимнего леса… ты с ними один на один.

Хотя все же именно зимой стоит быть намного осторожнее. Нечисть всякая и звери дикие как раз оголодали до одури, сбились в стаи, поди попробуй с ними договориться. Зимой можно заблудиться и тогда точно замерзнешь. А кроме того… кроме того, есть еще кое-что, чего стоит бояться. Снежные волки вышли на охоту. Снежные волки… это пострашнее всей нечисти, нежити и зверей. Им не нужно мясо или кровь, они заберут твою душу, унесут ее своей призрачной королеве, и не останется у тебя покоя в сердце. Будь ты девушка или юноша, семейный мужчина или женщина с кучей детей, старик или старуха – все едино: пойдешь ты вперед по змеящейся под ногами дороге вдаль куда глаза глядят. И не захочется тебе больше ни счастья, ни спокойствия. И будет в душе твоей только путь бесконечный, а в сердце – песни снежных волков…

Ива снова тряхнула головой. Сказки все это. Нет на самом деле ни снежных волков, ни их королевы. И верят в это только дети и неудачники. Но тем не менее она что-то чувствовала, а это значит, лес что-то хотел ей сказать. Нечто нехорошее произошло в лесу. Ох, как бы беду не накликать…

Месяц довел девушку до дома и с чувством выполненного долга скрылся в облаках. Небольшая избушка встретила ее жаром натопленной печи и запахами только что выпеченного хлеба да сушеных трав.

– Я – дома! – крикнула Ива, борясь с упрямой дверью, никак не желающей закрываться. Вновь поваливший снег быстро набивался через щель за порог. Бесовщина какая-то, надо попросить Хоньку починить, думала знахарка, перетягивая дверь с ветром.

– Где тебя носит?!

О, легок на помине…

Из темноты вынырнула высокая мужская фигура. Светловолосый сутулый парень подошел к девушке, отобрал лукошко и без видимых усилий захлопнул непокорную дверь.

– О-о, спасибо, – выдохнула она, разматывая платок.

– Где ты шляешься, я тебя спрашиваю?! – Хон поставил корзинку на пол и помог знахарке освободиться от шубы.

– Вроде ты не знаешь – из леса иду.

– А ты что, не видишь, что ночь на дворе?! Ушла невесть когда! И все нет и нет! Ну где можно столько лазить?!

Объяснять что-то Хоньке было абсолютно бесполезно, равно как и спорить с ним. Пока он не выскажет все, что он по этому поводу думает, остановить его было невозможно. Поэтому Ива, делая вид, что внимательнейшим образом слушает, подхватила лукошко и двинулась в комнату, где, собственно, и делались все зелья и снадобья.

– Ты меня вообще слушаешь?!

– Ага, – меланхолично подтвердила она. – Слушай, а где тетушка?