Леннар. Тетралогия - Краснов Антон - Страница 35

Бреник сглотнул и одним духом выпалил все, что знал. По мере того как послушник (или бывший послушник?) излагал — о смятении Стерегущего Скверну, о его распоряжении уничтожить всех, кто общался или хотя бы взглядом перекинулся с Леннаром о назначенном аутодафе, о задании, данном старшему Ревнителю, — лицо бывшего «гостя Храма» все более темнело. Лишь только Бреник закончил, Леннар вскочил так резко, что повалил табурет, и двинулся к дверям таверны. Бреник крикнул ему вслед, на последнем слоге сорвавшись в визг:

— Ты куда?!

— Если хочешь, иди со мной, — последовал короткий ответ.

— Но куда ты?

— Предупредить крестьян.

Бреника словно окатило ушатом холодной воды: он все понял. Леннар собирается в деревню Куттака, которую своим появлением в ней невольно подставил под страшный удар. Ведь так или иначе, но практически все жители деревни общались с Леннаром, следовательно, все они подлежали уничтожению. Но особенная опасность угрожала семье ремесленника Ингера: ему самому, а также его отцу, старому Герлинну, матери, братьям и сестре Инаре. И Бреник куда лучше Леннара знал, что Ревнители, которые направлены туда Стерегущим Скверну, будут действовать с неукоснительной, беспощадной фанатической целенаправленностью. Если во имя Благолепия, во имя чистоты мира нужно уничтожить сто человек — они умрут. Тысячу — и они умрут. Ибо Бреник, знакомый с канонами Храма на этот счет, знал незыблемость догм Благолепия и ту беспощадность, с какой они претворялись в жизнь.

— Но как же мы доберемся до деревни быстрее Ревнителей? — спросил он у Леннара уже на улице. — Ведь у них лучшие лошади в Ланкарнаке. Ты сам мог оценить резвость тех лошадей, на которых мы сбежали из Храма! А у нас даже мула паршивенького нет…

— Все это так, — сказал Леннар. — Но все-таки мы обязаны успеть быстрее. К тому же я думаю, что Храм сейчас отозвал все отряды Ревнителей для поиска беглецов, нас то есть. И искать нас они будут здесь, в городе… Вот что. Пойдем на рынок. День базарный, и он уже подходит к концу. Я думаю, что Ревнителям не придет в голову искать нас в самой толчее. Они-то думают, что мы сейчас забьемся в самую дальнюю щель и будем дрожать от страха… а мы… — он задумался, — крестьяне едут с ярмарки по домам, и кто-то из них обязательно окажется из Куттаки. Они часто ездят в Ланкарнак торговать. С ними и поедем. В любом случае другого выхода я не вижу, а если мы будем пытаться достать лошадей, то нас схватят уже здесь. Идем, Бреник!

Все вышло так, как сказал Леннар. На рынке они встретили того самого насмешника Лайбо, который совсем недавно ездил с Леннаром к Поющей расщелине. Вместе с ним на телеге, запряженной двумя тощими ослами, ехал ворчливый старик Кукинк. Этот зябнул и, время от времени высовывая из-под куска толстой холстины, которым он укрывался, плешивую голову, возносил молитву богам с вопросом, отчего ему холодно и так ломит кости. Лайбо, напротив, был в прекрасном расположении духа. Хотя в таком настроении, надо отдать справедливость, он находился всегда. Лайбо правил повозкой стоя, не потому, что ему было так удобнее, а вследствие того простого факта, что в таком положении всем окружающим (в частности, хорошеньким ланкарнакским девушкам) было лучше видно его новую красную рубаху и молодецки заломленную шапку, купленную только что тут же, на крестьянском рынке в Ланкарнаке.

Старая же рубаха, истрепанная и не особенно чистая, валялась тут же, на возу. Ею старик Кукинк прикрывал свои опухшие подагрические ноги.

Леннар молча запрыгнул на телегу и, быстро напялив на себя рубаху и старую шапку Лайбо-насмешника, жестом велел послушнику Бренику лезть под холстину к старику Кукинку. Шапку он натянул так, что почти закрыл ею лицо.

Лайбо-весельчак не сразу заметил незваных пассажиров. Лишь после того как зябнущий старик Кукинк протестующе замычал и принялся с нестариковским проворством выталкивать бедного Бреника из-под холстины, Лайбо обернулся и только тут заметил двух новых попутчиков, которых лично он не приглашал.

— Эй, парень, — окликнул он Леннара, — я сам весельчак, но такие шуточки тебе бы лучше не того… не стоит. А ты что… погоди… ты это рубаху мою напялил, а?! — воскликнул он. — Ты случаем не мой кум, в позапрошлом годе пошедший за вином и до сих пор не вернувшийся? Нет? А тогда какого демона ты сидишь на моей телеге?

Леннар молча устроился поудобнее. Он не поднимал головы, потому что телега проезжала через довольно людное место, а неподалеку топталась группа коллег незабвенного стражника Хербурка. Послушник Бреник тоже видел сквозь дырку в ткани стражников и теперь боялся даже высунуть нос из-под холстины. Там он молча боролся за место с упорным ворчуном Кукинком, который весьма наглядно доказывал, что он еще может тряхнуть стариной. Оба горе-борца пыхтели и старались вытолкнуть конкурента всеми имеющимися в наличии конечностями.

Лайбо выпятил грудь и вымолвил, красуясь:

— Ты вот что, сам смоешься или тебя подтолкнуть? Смотри, помну обновку, так разозлюсь.

С этими словами он горделиво расправил на груди ткань рубахи и улыбнулся симпатичной горожанке шедшей по тротуару: мол, я не только красавец и острослов, но еще и храбрец и удалец, каких поискать.

Телега меж тем проехала сквозь толпу и свернула на довольно пустынную улицу, ведущую к выезду из города, к пригородной заставе. Леннар поднял голову и негромко произнес сквозь зубы:

— Помолчи, болтун.

Лайбо широко раскрыл глаза. Он явно не поверил им, потому всячески пучил их и вращал глазными яблоками, словно надеялся таким образом вернуть им временно утраченную дееспособность. Мираж не исчез. Лайбо прекрасно знал все слухи, ходящие по деревне и весьма близкие к первоисточникам: Леннар, найденыш с окраины Проклятого леса, захвачен Ревнителями, руководимыми жрецом ланкарнакского Храма. Оттуда НЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ — это Лайбо тоже знал. Если бы старик Кукинк не был так увлечен соперничеством за место под холстиной, он охотно подтвердил бы это.

Но Леннар вернулся. Более того, он сидел на телеге рядом с болтуном Лайбо и смотрел из-под шапки злыми, трезвыми глазами. Лайбо едва ли не пальцами попытался водворить глазные яблоки на исходную позицию и, широко открыв рот, воскликнул:

— Да ты что!!! Старина, это ты, что ли, Лен… н-на…

— Тсс, дурень! — оборвал его «гость Храма». — Что ты орешь как ошпаренный? Я, я. Только не следует об этом вещать на полгорода.

Лайбо немного успокоился. Он кашлянул и, поколебавшись, спросил:

— Ты это… того… оттуда?

— Оттуда, — подтвердил Леннар. — Ты не отвлекайся, правь. Да подгони своих ослов. Нужно как можно скорее попасть в деревню. И скажи этому старому пердуну Кукинку, чтобы он не ворочался и не кряхтел, иначе я его сдам в богадельню!

Лайбо замолчал. Благополучно преодолели заставу и, перевалив через холм, где честь честью красовалась каменная стела с высеченным на ней названием города, выехали в степь. По небу тянулся караван из неаккуратных, слабо подсвеченных изнутри лохматых туч. В ноздри нежно входили ароматы остывающей земли и терпких трав. Покачиваясь в такт телеге, плыли холмы, у подножий поросшие редким кустарником. Они казались особенно успокаивающими, неспешными и кроткими после смятой суеты узких улиц в ремесленных кварталах Ланкарнака, где перекатывались тяжелые запахи дегтя, известки и горелого мяса. Старик Кукинк, который смирился с соседством неизвестного нахала и, пригревшись, задремал, когда телегу тряхнуло на ухабе, закряхтел и высунул из-под холста взлохмаченную голову. Однако увидев, КТО собственной персоной пожаловал на телегу, он в ужасе спрятался обратно, довольно громко, хотя и невнятно забормотал молитвы и охранные заклятия. Конечно же он возомнил, что только демон или сверхъестественное существо может вырваться из цепких, могучих лап Ревнителей. К тому же в его посыпанных нафталином мозгах всплыло, ГДЕ именно кожевенник Ингер обнаружил этого таинственного странника. Проклятый лес!.. Ну конечно же он демон! Вот к Поющей расщелине ездил и бросил в нее камень… А тип, который ворочается с ним, Кукинком, под одним покрывалом, — сообщник демона! О боги!