Знающий не говорит. Тетралогия - Астахова Людмила Викторовна - Страница 16

Постепенно за границами площадки для муштры стала собираться толпа любопытных домочадцев. Шепотом делались ставки. Каждый выстрел сопровождался воплем; выстрелы учащались, и вопли сливались в рев, который и привлек внимание волшебника, именовавшегося теперь Тронгарсом. Некоторое время он наблюдал за поединком эльфийской и человеческой ловкости и быстроты с недовольной миной на благостной физиономии. Маги никогда не любили конкурентов своей популярности.

После очередного ловкого выпада эльфа, отбившего стрелы клинком и отправившего их в небеса, парни переглянулись и решили усложнить задачу своему мучителю. Они дали согласованный залп, почти сразу следующий, а потом еще один. И тут бы эльфу быть безвозвратно утыканным стрелами, как вдруг волшебник одним замысловатым словом остановил их полет прямо в воздухе. Стрелы висели над землей, пренебрегая законами притяжения, чутья подрагивая оперением, нацеленные на замершего на месте Ириена.

Эльф и маг мерили друг дружку тяжелыми взглядами недолго, но людям показалось, что прошла вечность, прежде чем колдун встряхнул рукой, выпростанной из своей хламиды, и заставил стрелы упасть.

– Все! Хватит! – проскрежетал Альс, объявляя об окончании бесплатного представления.

Зрители быстренько разбрелись по своим делам, от которых они всеми силами отлынивали с самого утра. Остались только Ириен, Тронгарс и… Кен.

– Это глупо, – заметил маг с укоризненной улыбкой. – Вот уж от кого я не ожидал подобного, так это от тебя. И не стыдно? Завтра все мальчишки в замке станут повторять твой подвиг, и кого-то непременно подстрелят насмерть.

Глаза эльфа полыхнули неприкрытой злобой.

– В следующий раз в балагане свои фокусы показывай, Вир… Тронгарс. Знаю я твое чадолюбие.

– Кто старое помянет, тому глаз вон.

– А ну давай! – азартно предложил эльф. – Я тебе с превеликим удовольствием кое-что отковыряю.

Колдун отшатнулся, но сдержался и нервно рассмеялся:

– Психопат.

– Колдун.

В устах эльфа слово прозвучало как ругательство. Сказал, будто плюнул.

На том и расстались. Эльф танцующей походкой отправился в купальню, чтоб смыть пот. От одной мысли о том, как он окатит себя водой из ушата, предварительно расколов тонкую корочку льда на поверхности, у Кенарда мороз шел по коже.

– Не обращайте внимания на выходки Альса, юноша, – дружелюбно посоветовал маг. – Он всегда был такой.

– А вы давно его знаете?

– В последний раз мы виделись примерно сто лет назад, – важно изрек Тронгарс, наслаждаясь видом приоткрытого в изумлении рта рыцаря Эртэ.

– Не сто, а без трех месяцев девяносто восемь лет, – не оборачиваясь, отозвался Альс, лишний раз демонстрируя прославленную эльфийскую остроту слуха.

Тронгарсу ничего не оставалось, как согласно кивнуть. Но лицом он стал бледен. Такой точный подсчет лет со стороны Ириена ему ничего хорошего не сулил. Эльф умудрился ничего не забыть из событий почти вековой давности.

Ужин волшебнику подали прямо в отведенные ему покои, и чем он занимался всю ночь, никто не знал, но утром мэтр Тронгарс решил провести дознание. Чему и стал свидетелем Кенард, а также еще полсотни обитателей замка. Первым делом, протерев глаза, маг направился к лорду Крэнгу. Барон был человеком неглупым и рассудительным, за что его, собственно, уважали простолюдины и ветландский князь Кириам привечал.

– Значит, обойдемся без пыточного мастера? – переспросил он, запуская пятерню в густую пепельную шевелюру. – Как же будем виноватого искать?

– Сегодня никого нельзя выпускать из замка, особенно женщин. У одной из них будут обожжены руки, – заявил колдун авторитетно.

Он вкратце рассказал барону о своем ночном бдении и его результатах. Выходило, что пока жители Тэвра дрыхли без задних ног, мудрый маг сложа руки не сидел, а вывел-таки ведьму-некромантку на чистую воду.

– Ага! Значит, пусть всех баб соберут в главном зале. Там и поглядим.

Барон, похоже, не испугался. Его тяжело было смутить какими-то бабскими чарами, и тут Кенард его прекрасно понимал. Если бы не несколько предыдущих дней, он бы тоже не воспринял слова Альса всерьез. Кен ощутил себя бабочкой, запутавшейся в паутине. Липкие силки колдовства оказались столь ужасны, что его до сих пор трясло от страха. Когда исподволь подкрадывается нечто и опутывает разум, а ты бессилен помешать, это слишком смахивает на ночной кошмар. Только из обычного кошмара можно вынырнуть.

Женщин собрали в зале, невзирая на вопли, пререкания и угрозы. Прачек оторвали от корыт, кухарок от горшков, даже девушек-пастушек вытащили из свинарника, отчего запах в закрытом помещении стал просто непереносимым. Никакие возражения не принимались. Особо строптивых волоком волокли.

– Значит, так, все показываем руки ладонями вверх! – приказал лорд Крэнг.

Первой продемонстрировала гладкие нежные ладошки сама леди Тарисса, молодая жена барона. В позапрошлом году она подарила супругу двух прекрасных мальчишек, несказанно порадовав супруга. Первая жена Крэнга сумела родить ему одну Гилгит. Уж больно деликатного сложения оказалась благородная леди Соуша, чтобы благополучно вынашивать и рожать детишек. Леди Тарисса была крепкой полной женщиной, розовощекой и сильной, как мужчина, за что ее и выбрал Крэнг из множества других претенденток. С учетом прошлого печального опыта, барон желал от жены только одного – здорового и крепкого потомства мужского пола. То, что они потом еще и полюбили друг друга, оказалось просто удачным стечением обстоятельств.

Ладошки у тэврских барышень оказались разной чистоты, размера и формы. Были исколотые иголкой, были выкрашенные краской, были красные от стирки, а также пахнущие луком, или рыбой, или навозом, но все без исключения без следов ожогов. Кенард растерялся и в испуге покосился на невозмутимого эльфа, который, по обыкновению своему, подпирал плечом стену и взирал на дознание в высшей степени презрительно. Но тем не менее с мечами расставаться не торопился.

– Ну, как ты это объяснишь? – сурово спросил у мага разгневанный барон.

– Здесь не все женщины, – заявил тот.

– Как не все? Я приказал пригнать всех.

– А где леди Гилгит?

Кенард потерял дар речи. Маг попал в самую точку. Гилгит в зале не оказалось.

– Этого не может быть, – обреченно прошептал рыцарь.

– Где моя дочь? – рявкнул Крэнг на не повинную ни в чем супругу.

Та развела руками:

– Я не видела ее с самого утра. Да и с вечера тоже.

Женщины в зале перепугано зашушукались. Они не ведали ничего о некроманте, но Кен точно знал, что служанки уже несколько дней шепчутся по углам и бегают в домашнюю часовню молиться. Такое благочестие появилось неспроста.

– Пусть все остаются тут, а мы пойдем к Гилгит, – тихо сказал Крэнг сэру Солангу, пребывающему в полной растерянности.

Длинный кафтан барона парусом развевался его спиной. Следом за разъяренным отцом шествовал волшебник, безмятежный как младенец. Кен слышал ругательства, которые шепчет себе под нос Крэнг. Ноги рыцаря Эртэ передвигались как бы сами по себе, без участия рассудка.

«Только не Гилгит, только не Снежинка, только не она», – думал юноша. Все молитвы вылетели у него из головы. Да и каким богам молиться, когда твоя жизнь, твоя вера стремительно летят в Нижние миры?

«Милостивый Хозяин и Неумолимая Хозяйка… Нет, только не Двуединому. Что просить у божества Смерти, кроме избавления от душевных мук?»

Кенард посмотрел на эльфа, но тот ответил прозрачным ледяным взглядом.

«Альс знал, – догадался Кенард. – Знал с самого начала». Потому и стал его опекать, именно его.

Только слепой не видел, как молодой человек относится к баронской дочке.

«Нет, только не Гилгит!»

Дверь в светелку девушки была закрыта изнутри. Барон постучал, сначала осторожно, потом кулаком.

– Гилгит, открывай! Это я, твой отец!

Ответом было молчание и шелест одежд.

– Открывай, кому сказано, сучья дочь! – взревел Крэнг, налегая плечом на косяк.