Слово тролля. Дилогия - Плахотин Александр - Страница 2

Больше всего на свете я люблю поспать и не люблю просыпаться, особенно с такой больной головой и жаждой в горле. Хотя подозреваю, что за больную голову надо благодарить моего друга тролля, так удачно приложившегося к ней накануне. Жажду могу объяснить только тем, что горе-трактирщик наверняка добавлял в свою сивуху какую-нибудь дрянь, иначе я просто не могу поверить в то, что опьянел с каких-то… скольких, скольких кружек?! Голова почему-то закружилась, а к горлу подкатил большой и неприятный ком, который, казалось, вот-вот выскочит наружу.

Я застонал и повернулся на живот, надеясь, что дышать станет хоть чуточку легче.

По мере того как я приходил в себя, обнаружилось, что я валяюсь прямо на голом полу в какой-то полутемной камере.

– Что, великан, плохо? – раздался хриплый голосок.

Я даже не сразу сообразил, что обращаются именно ко мне.

– Кто здесь?! – выдавилось из глубины пропитанного пивом и брагой нутра.

– Я…

– Кто “я”?! – я попытался приподняться на локтях.

– Ну, если тебе это что-то скажет, то зовут меня Дож – Дырявый Мешок.

Свет разума мелькнул в похмельном мозгу.

– Гном, что ли?

Рядом послышался шорох уползающего живого существа.

– Ну вот, сейчас начнется… Не с первой попытки я принял более-менее горизонтальное положение.

– Слышь, как там тебя… Мешок! Ползи сюда, не трону… Да не бойся, слово даю!

– Знаю я вас, людей, – гном копошился где-то в соломе, – слово дал, слово обратно взял.

– А что, так люди и делают? – Я был искренне поражен.

Тишина затянулась, как мне показалось, минут на пять. Затем он материализовался прямо у моего искусанного сапога.

– А ты сам-то человек?

Ком из горла наконец-то направился в желудок.

– Если сказать по правде, то сказать это… трудно, в общем…

Попытка рассмотреть гнома привела к тому, что все вокруг поплыло, закачалось, ринулось куда-то вбок, то раздваиваясь, то соединяясь. Черный Тролль его знает, с какого раза, но все-таки я умудрился разглядеть его. По грудь или чуть ниже среднего человека, рыжей окраски традиционная борода в две косы, в неновой, но опять же традиционно-красочной одежде. Обычный такой гном. Традиционный…

– Понимаешь, э-э-э…

– Дож, – услужливо подсказал гном.

– Да, Дохт…

– Меня зовут Дож, – терпеливо поправил гном, – иногда еще добавляют Дырявый Мешок.

Комок застрял на полпути к месту предназначения.

– Я понял… Так вот, Дожжжжжж…

Меня качнуло, и я понял, что теряю равновесие в сторону гнома. Тот ловко нырнул под вытянутую для упора руку и всплыл откуда-то сбоку.

– Я здесь и весь внимание.

Комок, по всей видимости, тоже потерял равновесие и медленно поплыл в желудок.

– Так вот, гном… – Слова, как и мысли, давались мне с большим трудом. – О чем мы это?.. А! Ну да!.. Какой я народности… Так вот, люди из Низины называют нас троллями.

– Кем, кем?! Троллями?! – По-моему, у гнома случилась самая натуральная истерика. – Троллями! Боги Небесной Горы! Вы слышали это? Он – тролль! Тролль! Самый настоящий тролль! – Он повалился на спину и задрыгал ногами, ухватясь за свое колыхающееся брюхо. – Тролль! Тролль!!! Ой, все, не могу! Не могу больше!!!

И этот тип начинает кататься уже по всему полу, давясь и лопаясь от смеха, будто его целую неделю кормили сушеным мухомором, а потом показали палец.

Несмотря на полный бардак, царивший в моей башке, до меня вдруг дошло, что смеются, собственно говоря, надо мной.

Похмелье похмельем, но на ноги я взлетел, как старина Вили, после того как ему сообщили, что его женушка разродилась сразу четырьмя, и причем всеми девчонками. По крайней мере, уж взревел я точно, как он.

– КАК ТЫ… – тут меня всего качнуло в сторону, – СМЕЕШЬ… – затаившийся в желудке комок рванул в район горла, – НАДО МНОЙ… – меня уже не качало, меня всего трясло, – РЖАТЬ!!!

Если бы я не был так возмущен происходящим, то, честное слово, я бы заметил старичка в бантиках с парой солдат по бокам, но мне было не до того. Расшвыривая солому, я метался по камере в поисках насмешливого гнома, дабы он смог мне объяснить, что в сказанном мною, собственно говоря, было смешного.

– Эй, громила, изволь стоять на одном месте, когда имеешь счастье предстать перед очами Справедливейшего! – Этот комариный писк сопровождался довольно чувствительным пинком копья в спину.

От неожиданности меня развернуло к источнику звука. В это время тот самый комок, не дававший мне покоя все утро, решил, видимо, оставить меня, довольно ретиво перекочевав из глотки в пространство между щеками. Понимая непреодолимость происходящего, я в испуге запахнул ворота своей пасти, подперев их руками.

– Ну-с, молодой человек, – старичок сделал шаг в мою сторону, – позвольте, так сказать, представиться – я губернатор нашего великого города и по совместительству также несу нелегкое бремя властителя этой страны. А, собственно говоря, кем являетесь вы?

– М-м-м-м… – Что-то явно мешало мне говорить.

– Вы меня хорошо слышите?

– Мг-м-м-м… – Я усиленно закивал, и, кстати, зря – от поднявшейся качки в трюме все забурлило.

– Отвечай, деревенщина, когда с тобой изволит разговаривать Владыка! – Вопль солдафона сопровождался новым пинком копья, но уже в живот.

От такого обращения руки непроизвольно разжались, и все то, что так жаждало вырваться… вырвалось… таким… ну… фонтаном… наружу… В камере повисла очень нехорошая гробовая тишина.

– Однако весьма удачно! – радостно подал голос Дырявый Мешок. – Прямо в яблочко, так сказать… Ну что, великан, надеюсь, тебе уже лучше?!

– Так вот, когда гоблины ушли из наших краев…

– …не выдержав конкуренции, так сказать. Извини, что перебил, Лукка, – Дож сыто рыгнул, дожевывая кусок солонины.

– А? – Я не очень понимал гномий диалект, но признаваться в своей недалекости было почему-то не очень приятно. – Ну, да, да… кто ж такое выдержит, вот… Ну и когда они, эти гоблины, короче говоря, сбежали, наши старейшины сошлись с вождями троллей и решили жить вместе. Посуди сам: пастбищ хватало для всех наших коровок и овечек, дичи в лесу бей не перебьешь, а в озерах рыбы – как душ на небе. И опять же – когда мы сошлись с перворожденными, к нам перестали пещерники заходить…

– Пещерные тролли? – не переставая жевать, уточнил гном.

– Ага, они самые, будь им пусто!

– Что, не ладите с ними?

– Да как тебе сказать… Сами-то пещерники нашим, то есть равнинным, вроде как родственниками приходятся, да только, сам знаешь, родственник родственнику, как кувшин кувшину, рознь. Во-первых, пещерники – они маленько на ум слабоваты, ну по сравнению с нами, то есть с нашими.

– Что, серьезно? – Дож недоверчиво уставился на меня. – Куда уж еще-то!

– Энто точно, – тяжело вздохнул я. – А во-вторых, пещерники – они… мясо жрут.

– Это что, преступление? – поперхнулся гном.

– Ты не понял, друг… троллье мясо… ну и человечьим не брезгуют.

– А… – гном что-то хотел сказать, – а…

– Ага! – закончил я за него.

Гном долго молчал, видимо переваривая то, что услышал. Если честно, то мне самому было как-то… я даже не знаю, как описать это чувство… Мне кажется, что-то подобное могла испытать эльфийка, заглянувшая в стойбище гоблинов во время брачного периода. Что делать – правду, как и хвост собаки, никуда не спрячешь.

Молчание могло затянуться надолго, и поэтому я решил продолжить свой рассказ как ни в чем не бывало.

– Так вот, я и говорю, что, несмотря на родство, равнинные с пещерниками не уживались. Наверное, как раз из-за этого они и взяли нас под свое крыло. Было это лет триста – четыреста назад. Не знаю, много это или мало, но что было, то и было. Наши старейшины и старейшины троллей говорят, что спустя пару поколений после Дикого переселения люди, которые жили бок о бок с равнинниками, начали рожать детишек, чуть-чуть уступавших по росту и силе самим перворожденным троллям. Может, поэтому нас тоже стали называть троллями. И знаешь, Дож, я горжусь этим! Нет, правда! Это для жителей Низины тролль – это свирепое, вечно голодное, тупое существо…