Особо одарённая особа. Дилогия. - Вересень Мария - Страница 40

— Но какое это, простите, имеет отношение к проблеме? — вякнул кто-то из-за спины старика.

— О, самое прямое. Как говорил мой друг Анжело, глорий этого мунди без сомнения транзит. Древнее колдовство уходит, и можно либо ждать, пока труп старого мира сам разложится и станет удобрением для нового миропорядка, либо все ускорить. Ведь демоны и рождены для битвы. Там, где они, неизбежен paгнapeк. А вокруг меня их было слишком много. Настолько много, что однажды дочь лаквиллского воеводы, наследник Урлака и дочь водяного оказались лицом к лицу с разъяренными рыцарями.

Демон, между прочим, — дух данного мгновения. Его задача подтолкнуть. И счастье, что один из них толкнул неведомого мага нас спасти. Но камень порождает камнепад, и вот вы в Школе. Учителя нам тонко намекнули, как выкарабкаться из петли. Вы тоже ведь наверняка учили в обители легенду о Сацке. Чернобог ведь ничего не требовал от охотника. Ему было безразлично даже, сдержит ли он клятву вообще. Он шел с ним ради интереса — как поступит человек. И охотник сам выбрал себе кару. Не думаю, что Чернобогу хватило б сил на чудо превращения живого человека в волка. Но силы веры Сацке хватило. Я думаю, что сила веры моих друзей в Архон не меньше. Поэтому мы не станем клясться, что не были в тот день в городе. Но хватит ли силы вашей веры, чтобы начать последний бой за право обладания этим миром? Подумайте об этом.

Старик задумался, мне даже показалось, что вздохнул безмерно тяжко и мучительно.

— Признаться, никогда не думал я о вере как о готовности начать войну. Но я подумаю. Благодарю вас за беседу. — Голос старика оказался неожиданно глубок. Он легко поднялся и, благословив, покинул Школу. Свита старика кидала на меня удивленные взгляды, словно не веря тому, что всем известный разборчивостью жрец, отказывающий иногда в беседе князю, снизошел до рыжей замухрышки.

Друзья, бледные, смотрели им вслед, радуясь тому, что живы, что я жива и что нас, кажется, не будут рвать на кусочки или волочить к костру. Феофилакт Транквиллинович, тоже весьма довольный, стоял рядом и как мальчишка перекатывался с пятки на носок, с пятки на носок.

— Ну-с, госпожа Верея, думаю, что культурологию за полугодие вы сдали на отлично, да. А по демонографии, извините, неуд, да-с, неуд. — И он рассмеялся, самодовольно потирая руки.

— За что? — взвыли мы хором.

— За поверхностный подход к теме, недостаточную вдумчивость, за клевету на сокурсников, наконец, да-с, — раздулся павлином директор. — Демон, конечно, дух данного мгновения, но полста штук для одной госпожи Вереи — это, простите, мания величества. Хотя за мужество и самопожертвование, с которым вы бросились защищать Школу и нас, навьих тварей, примите мою благодарность.

И директор шутовски раскланялся со всей нашей четверкой.

— Право, мне даже немного жаль, что жрец заехал к нам всего лишь пригласить меня на праздник летнего солнцестояния в столицу. Право, очень жаль.

И, расхохотавшись прямо в наши вытянувшиеся лица, он пошел, насвистывая, из столовой.

— Но как же легенда? Зачем?

— Извините, детки, но вы польстили мне как экзекутору. Фантазия моя убога, и вообще я ретроград. О, кажется, вам на занятия пора.

Рогач стоял в дверях и нудно бил в коровье ботало. Мимо нас, сдерживая смешки, просачивалась толпа учеников Великой Школы Архона. И мы чувствовали себя словно оплеванными. Дальше на этажах смешки уже переходили в ржание. На щеках Алии выступили два красных пятна, Лейя просто хлопала глазами, вообще ничего не понимая, и только Аэрон кривил физиономию, стараясь не смеяться. Я не сдержалась и прыснула в кулак

— Вот песий сблевыш, — хлопнула себя по ляжке Алия с досады, так вляпались, самопродавцы. — И тоже от души расхохоталась.

Весна давно уже вступила в свои права. Пора подснежников и веселых капелей прошла, уступив место огромным лужам и ярким желтым солнышкам мать-и-мачехи.

Аэрона мы почти месяц не видели, только один раз вампир заскочил и сунул мне в руки поникший букетик ветреницы, который к вечеру почил, несмотря на то что мы поставили его в воду. Факультет Аэрона готовился к практике, и учителя терзали их бесконечными зачетами и экзаменами, торопясь выставить оценки за год. К тому же легко увлекающийся вампир нашел себе очередную пассию и оставшиеся свободные минутки проводил в ее обществе, коротко кивая нам при редких встречах.

Нам тоже грозили практикой и просто душили проверками знаний и умений. Лейя, готовясь к экзамену по вокальному совершенствованию, оставила нас на два дня без стекол, а перед зачетом по гармоническим чарам пришлось прорываться в комнату через толпы поклонников. Алия разогнала этот табун, радостно возопив, что экзамен по боевой трансформации сдаст прямо здесь и сейчас.

К слову сказать, Алия каждый день радовала нас новым синяком или ссадиной. Приходила поздно, голодная как волк, уничтожала все съестное и проваливалась в сон.

Мой наставник с целью безопасности перенес уроки практической магии на свежий воздух, в близлежащий лесок, и теперь имел возможность каждый день созерцать широкую просеку, состоящую из обугленных или срезанных, как ножом, деревьев и вздыбленной земли. Животные и птички при моем приближении предусмотрительно удалялись без оглядки с этого места. По практической магии у меня был твердый неуд. Заклинания я знала, пассы выполняла правильно, но в результате выходило черт-те что!

Аэрон уехал на практику раньше нас на неделю. Куда их послали и с какой целью, осталось для нас тайной за семью печатями. Аэрон на все наши вопросы отвечал категорическим отказом распространять сведения, кинув только, что через год мы сами все узнаем.

Алия отправлялась на сборы и укладывала свой мешок. Лейя жаловалась, что их факультет направляют в «Синюю чашу», к никсам.

— Они такие чопорные и надменные, — вздыхала мавка, — будут преподавать нам этикет и умение вести себя в высшем обществе. Станут задирать нос и намекать, какие мы темные и невежественные.

Я, недовольная разлукой, смотрела на их сборы и тосковала. Я оставалась одна. Вчера Феофилакт Транквиллинович после очередного занятия в лесочке, задумчиво глядя на воронку шагов двадцати в диаметре, «обрадовал» меня, сказав, что весь год лелеял надежду отправить меня на практику в Академию магов. И, не замечая моих расширившихся от ужаса глаз, сообщил, что теперь видит — маги просто не перенесут моего магического таланта, а оплачивать им лечение и восстановление Академии Школе Архона просто слабо. Поэтому практикой моей будет собирание мифов и легенд о Заветном лесе по близлежащим деревенькам.

Я обрадованно закивала головой, пообещав, что раз в три дня обязательно буду появляться в Школе, так как материал буду собирать в гордом одиночестве и наставник будет волноваться.

Мифы и легенды о Заветном лесе пришлось собирать не только на посиделках у старушек и девиц, но и в кабаках, причем в последнем Случае делились намного охотнее и эмоциональнее. К концу третьей недели я не только собрала толстенькую стопку исписанных листов (многие пришлось выкинуть из-за крайне неразборчивого почерка писавшей), хранивших следы условий, в которых были добыты, но и значительно пополнила словарный запас и могла запросто различить восемь сортов самогона. Пару раз я с замиранием сердца замечала знакомую темную личность, но ссылалась на алкогольные пары.

Наставник, видя мое рвение в сборе сведений и по достоинству оценив энтузиазм, хлопнул по столу ладонью и попросил в приказном порядке закончить практику и перейти к систематизации информации и окультуриванию языка мифов, с нажимом уточнив, что заниматься этим нужно в стенах Школы.

Вот тут-то и началось самое тоскливое. Все жительницы этажа проходили практику, поэтому этаж пустовал. Сидеть одной в полной тишине было просто выше моих сил. К тому же многие из собранных мифов были откровенно страшные. К концу второго дня я даже уборной опасалась. К концу третьего дня, вспомнив, как Алия в минуты тоски взвывала, я вышла в темный коридор и выдала вдохновенный вой. Лучше бы я этого не делала, в ответ немедленно кто-то так же тоскливо провыл. Остаток вечера и половину ночи я провела за закрытой на все замки дверью, со сковородой в руках.