Танцующая с Ауте. Трилогия - Парфенова Анастасия Геннадьевна - Страница 45

Надо что-то делать, пока Ольгрейн не перебил здесь всех и вся, благо сил для подобного у него хватит. Все так же невидимая, поднимаюсь к потолку, беззвучно планирую к застывшим в потрясении фигурам. Зависаю за спиной золотоволосого Лиран-ра, полностью сливаясь с его сияющей аурой. Крылья едва трепещут, без труда удерживая меня на одном месте. Рука нерешительно движется к поясу.

Не знаю почему, но мне понравился Ольгрейн. Он интересная личность, насколько это выражение применимо к человеку, просто бедняге фатально не повезло с любовницей. Но под доброжелательными размышлениями кипит холодный, спокойный гнев. Он пытался меня убить. Более того, он даже не удосужился сделать грязную работу сам, приказал своим прихлебателям, а это уже оскорбление. Такого не спускают. Что ж, человек сам определил свою судьбу.

Маленький кинжал-аакра, беспощадное оружие вене, вдруг оказывается в правой руке, взметнувшейся в стремительном, каком-то змеином ударе. Все, что я узнала о Лиран-ра, прикасаясь к его коже, наблюдая за его лениво-порывистыми позами, дыша одним с ним воздухом, сейчас со мной. Смертельное движение еще только зародилось, а я уже чувствую, как сталь под пальцами изменяется, принимая внутреннюю сущность ничего не подозревающей жертвы.

Все щиты, сколь бы совершенны они ни были, сконструированы для одной цели – защищать свое, уничтожать или, в лучшем случае, не пускать чужое. Никакая защитная система не может атаковать или отвергать свой собственный организм. Поэтому, когда металлический всплеск в моей ладони рванулся к золотистому горлу человека, его великолепные, неотразимые, безупречные щиты сами расступились, давая дорогу тому, что стало частью дарай-князя. Сияющая золотом кожа, практически неуязвимая для обычного оружия, разорвана с той же легкостью, что и тонкие слои Вероятности, защищавшие ее. Конец. Как только первая капля крови коснулась голодной стали, изменение завершено, и то, что когда-то было Ольгрейном, теперь осталось лишь тенью воспоминания, запечатленного где-то в непостижимых глубинах аакры. Левой рукой подхватываю обмякшее тело, правой продолжаю сжимать рукоять кинжала, стремительно поворачивая его в ране. Те внутренние связи, те чувства, что соединяли несчастного Лиран-ра с Лаарой, дают достаточно информации для нового изменения. Аак-ра вновь леденеет, пронзая кожу ладоней тысячью иголочек, принимая в себя новую сущность. Еще один резкий рывок – жизнь Лаары, намертво связанная с полоской стали в моих руках, разлетается на мелкие осколки.

Тело Высокой леди, так и не успевшей ничего понять, беззвучно падает на оплавленные камни пола.

Вот поэтому на Эль-онн считают дурным тоном связываться с вене. Себе дороже.

Для арров все это должно было выглядеть, по меньшей мере, таинственно. Только они собрались устроить небольшой междусобойчик, как вдруг материализуется ниоткуда этакое остроухое нечто, а парочка страшных и ужасных безумцев оказывается подозрительно мертвой. Но, понимали они что-нибудь или нет, защитные механизмы у людей работают безукоризненно. Воздух темнеет от поспешно воздвигаемых щитов, некоторые особо нервные исчезают из этой Вероятности от греха подальше. Несколько воинов Вуэйн пытаются атаковать, но их тут же сгребают в телепатический захват другие, в которых легко узнаются люди Танатона. Почему-то я уверена, что сейчас во всем Доме началась настоящая мясорубка между сторонниками законной власти и мятежниками.

– Оскорбление, нанесенное мне дарай-лордом Ольгрейном, смыто кровью. Вражда между нами закончена. Оскорбление, нанесенное мне дарай-леди Лаарой, смыто кровью. Вражда между нами закончена.

Ритуальная фраза, показывающая, что я не держу зла на весь Дом из-за глупости его предводителей, еще не успела соскользнуть с губ, а я уже знаю, что это правильный ход. Мысли всех присутствующих мгновенно переключаются с убийства благородного дарай-князя на далеко идущие политические последствия. Люди несколько успокаиваются, хотя кое-кто продолжает сверлить меня многообещающими взглядами. Вообще, все прошло на удивление легко. Арры не признают личной вендетты, у них действует психология стаи. Логично было бы ожидать, что, защищая своих, они бросятся на одинокого противника. Теперь, когда Ллигирллин занята, любой из присутствующих может с легкостью прикончить меня (если догонит, конечно). Тем не менее люди просто настороженно смотрят, ничего не предпринимая. Чувствуется чья-то долгая и тщательная работа. Интересно, как долго Аррек все это планировал?

Расслабляю крылья, плавно опускаясь на пол, бережно укладываю безжизненное тело Ольгрейна. Кончиками пальцев прикасаюсь к золотистому лбу. «Простите». Аакру вынуть из раны (кровь на глазах впитывается в металл клинка), вложить в ножны. Снова вверх, резких и угрожающих движений не делать, к людям ближе, чем необходимо, не приближаться.

Продолжаем разговор.

– Прошу прощения, нас не представили друг другу. Я – эль-э-ин вене Антея тор Дернул, полномочный посол народа эль-ин в Эйхарроне. – Поклон равного. – Не могли бы вы прояснить для меня ситуацию? Признаюсь, происходящее здесь ставит меня в тупик.

Нет, мне определенно нравится видеть этих людей шокированными. Ведь арры так гордятся своим самообладанием. Это Я прошу у НИХ прояснить обстановку. Ха! Жизнь чудесна.

– Эль-леди, рад видеть вас в добром здравии. – Это не ложь, он действительно обрадован. Как мило. Конечно, тут не расположение ко мне лично, но все равно приятно. – Я – дарай-лорд Доррин, сын Дома Эйтон, представитель Конклава Глав Домов Эйхаррона. Боюсь, Дом Вуэйн доказал свою неспособность должным образом представлять народ арров. Слова не могут передать, как я сожалею о случившемся. Вы имеете право затребовать любую компенсацию. И если вы будете столь любезны последовать за мной, Дом Эйтон или даже Конклав почтут величайшей честью предоставить вам резиденцию для пребывания в Эйхарроне.

Двадцать фигур замирают в ставшем вдруг вязким и тяжелым воздухе, словно утратив признаки жизни. Такую неподвижность я часто видела у Аррека, когда тот пытался скрыть сильные эмоции. Замечаю, как отчаяние и безнадежность искажают черты молодой девушки с серебристыми косами. Что бы ни означала фраза «не способны должным образом представлять народ арров», Дому Вуэйн она не сулит ничего хорошего. Если не хуже.

– Благодарю за предложение, лорд Доррин, но я приняла приглашение не от Дома Вуэйн и не от Лиран-ра Ольгрейна, а от младшего дарай-князя Аррека, не заслуживающего такого оскорбления, как отказ от его гостеприимства. – «С этим змеем я разберусь позже, да поможет ему Ауте!» – Надеюсь, вы не обидитесь, если я останусь в тех апартаментах, которые мне предоставили. Что касается компенсации, все, что нужно, я уже взяла. – Киваю на неподвижные тела на полу.

Легкое, почти недоступное моему восприятию шелестение щитов является, наверное, дарайским эквивалентом облегченного вздоха. Что это они вдруг все так резко преисполнились дружелюбия? Что я на этот раз сделала? Кто-то ослабляет свой контроль настолько, что удается поймать ментальную картинку самой себя, неподвижно парящей над руинами тронного зала. Странная, точно алебастровая фигура, окруженная волнами трепещущих крыльев. Золотые тени бегут по стенам, отражаясь в прозрачной бесконечности огромных миндалевидных глаз. Черты лица, изгибы тела, резкость движений – все это настолько чуждо и непривычно, что с трудом заставляешь себя не отводить взгляда. Беспорядочная грива торчащих во все стороны волос, смертельные острия когтей, сверкающие клыки… Все кажется слишком острым и слишком опасным, но соединенное вместе создает впечатление невероятной, противоестественной дикости. Почти красоты. Испуганно отшатываюсь от чужих мыслей.

– Тем не менее я с большим нетерпением жду возможности говорить перед Конклавом.

– Разумеется, эль-леди, Главы Домов уже наслышаны о вас. – Ну еще бы им не быть наслышанными. После того что я сотворила с оливулцами, вряд ли в Ойкумене осталось много тех, кто никогда не слышал имени Антеи тор Дернул. – Конклав собирается сегодня же, чтобы встретиться с вами.