Танцующая с Ауте. Трилогия - Парфенова Анастасия Геннадьевна - Страница 43

– Сергей НИКОГДА не атакует Главу своего клана!

– Защищая меня? Еще как атакует. – Выпускаю сен-образ, позволяя циничной иронии чуть затронуть щиты Нефрит. – И не стоит так откровенно желать мне смерти, арр-леди. Вы и представить себе не можете, насколько печальные последствия будет иметь подобное происшествие для всех нас.

Заворачиваюсь в крылья, точно в плащ, и закрываю глаза, показывая, что разговор закончен.

– Время поджимает. У вас наверняка есть множество незаконченных дел, миледи. Поговорим позже.

Дыхание Вероятностей касается кожи, тихий шелест кимоно Нефрит, приятная тишина одиночества. Но не надолго.

Эхо эмоций Нефрит еще не успевает затихнуть в моих мыслях, когда стены вокруг исчезают, растворившись в темном тумане. По обе стороны от меня в две шеренги выстроились дарай-воины, вооруженный до зубов командир выступает вперед.

– Леди Антея Дернул, дарай-князь Ольгрейн, Лиран-ра Дома Вуэйн готов принять вас.

Туман сгущается, и я оказываюсь в огромном, темном и пустынном зале, окруженная все тем же молчаливым эскортом. Дальние стены теряются где-то в необъятной дали, потолок взлетает ввысь изящными арками, то тут, то там поддерживаемый тонкими колоннами. Прямо передо мной у ближайшей стены стоит единственное кресло (трон?), в котором восседает стройный человек в простой, несколько поношенной одежде.

Что ж, станцуем.

Глава 12

Человек свободно развалился в кресле, перекинув одну ногу через подлокотник, рука расслабленно висит, едва придерживая бокал темно-красного вина. Длинная катана в потрепанных ножнах – оружие для битвы, совершенно неуместное здесь. Даже в бледном, тусклом освещении кожа переливается всеми оттенками золотого, что так понравилось мне в Рубиусе. Коротко постриженные волосы бледного-бледного золота, с серебристыми прядями Единственное украшение – тяжелый перстень на пальце, соперничающий цветом камня с вином в бокале.

Мое первое впечатление – что-то не то. В высокомерном презрении ко всем условностям есть что-то ненатуральное, показное, что-то… Не знаю. Эль-ин в такой позе, в комфортной одежде, с прикрытыми в полусне глазами – это не просто естественный, это единственно возможный вариант. Ольгрейн же кажется просто плохим актером, который обманывает лишь самого себя.

А потом он повернулся. Поднял голову. Открыл глаза. Посмотрел на меня.

Чувствую, как волосы на загривке непроизвольно встают дыбом, крылья резко уплотняются, образуя защитный кокон вокруг тела, а когти на пальцах начинают твердеть, превращаясь в смертельное и безупречное оружие.

Ему просто все равно. Все равно, умру я или останусь в живых, все равно, будет ли это быстро и милосердно или долго и грязно. В этих странных глазах с круглыми зрачками и золотистой радужной оболочкой лишь сила, равнодушная, слепая, нерассуждающая сила, готовая походя уничтожить все, что окажется на ее пути. Разум человека плывет в этой силе, захлебываясь потоками огромной энергии, одурманенный собственным могуществом, опьяненный и порабощенный своим даром. Впервые за все время моего знакомства с людьми мне встретился кто-то, способный сравниться по потенциалу с Арреком. Только если Аррек руководит своим могуществом, то здесь могущество обладает Ольгрейном. Состояние, слишком хорошо знакомое мне по личному опыту.

Эх вы, человеки, что же вы наделали со своими генетическими экспериментами? Человеки вы, человеки…

Испуганно и немного нервно вскидываю подбородок и распахиваю крылья. Поклон на строго отмеренный градус, так, как полагается кланяться Главе клана. Жестом он предлагает мне приблизиться. Медленно скольжу между двумя шеренгами обманчиво-расслабленных фигур, взлетаю по широким ступенькам, у самого подножия трона останавливаюсь.

Затем сажусь, скрестив ноги, снизу вверх глядя на несколько озадаченного таким маневром дарая. Если сидеть на полу не принято, а стулья для гостей не предусмотрены, то что же, просители должны все время стоять на ногах? Не-е, только не я.

Запрокидываю голову, посылая ему свою самую невинную улыбку. Эмоциональный фон, как у слегка напроказившего ребенка. Губы дарая непроизвольно трогает ответная усмешка, изящная рука взъерошивает мне волосы – самый фамильярный жест, который мне доводилось видеть у арров. На миг замираю, затем зажмуриваюсь, с довольным урчанием принимая ласку. Ауте, как же давно ко мне не прикасались вот так, дружелюбно и по-отечески.

– Леди Антея, вы совершенно очаровательны. Неужели все эль-ин настолько непоследовательны?

Непоследовательны? Хм-м, ну, по сравнению с аррами… Представляю, в какой шок вгоняет раскованность Ольгрейна упрятанных в броню самоконтроля дарай-леди. Ох-ой!

– Я не несу ответственности за всех эль-ин, так же как и народ Эль не несет ответственности за меня. Пожалуйста, не нужно обобщений.

Эта мысль заставляет его ошеломленно мигнуть.

– Интересная точка зрения. Не несете ответственности? А вам не кажется, что в таком отношении есть что-то неправильное?

– Ничуть. Я несу ответственность за себя саму. Заверяю вас, этого более чем достаточно. На остальных меня просто не хватит.

Он тихо смеется, звонкие хрусталики усталого веселья рассыпаются по полу с какой-то безнадежной ломкостью.

– О да. Более чем достаточно. Хотел бы я сказать о себе то же самое.

Еще раз проводит рукой по моим волосам. Перехватываю ладонь и грустно смотрю ему в глаза. Хочется плакать, но слез нет.

– Простите.

Мне нравится Ольгрейн. По меркам своего народа, он сумасшедший, психопат, убийца куда более жестокий, чем Лаара. Беда в том, что я сужу по другим меркам. Лиран-ра клана Вуэйн кажется куда более понятным и близким, чем мои собственные мать и отец. И куда менее пугающим, если на то пошло. Мы могли бы договориться. Было бы нетрудно научиться управлять этим странным человеком, для эль-ин это было бы даже удобно. Но для Дома Вуэйн и для Эйхаррона в целом Ольгрейн представляет смертельную опасность. Он является примером того, во что превращается дарай-лорд, если не умеет или не хочет владеть своими способностями. Печально осознавать, что до такого состояния его довела именно любовь к Лааре, этой стерве, питающейся чужой болью. Невероятно, но даже сейчас он ее любит. И никогда не простит мне ее унижения. Никогда.

Аррек виртуозно сплел свою паутину. Мне остается лишь танцевать срежиссированный им танец, надеясь, что подмостки не провалятся под ногами.

И следующим па будет хладнокровное убийство этого человека.

Он слегка поднимает брови, мягко высвобождая пальцы.

– За что?

Отворачиваюсь, обхватывая руками колени. Вопрос остается висеть в воздухе холодным облаком.

– Дарай-князь, вам передали мое предложение. Что вы о нем думаете?

– Ваше предложение? Оригинальное решение, без сомнения, позволит многое выиграть обеим сторонам. Конечно, такие создания, как эль-ин, могут принести своим «друзьям» не меньше проблем, чем врагам, а то и больше. Но аррам союз нужен не меньше, чем вам, чтобы выбраться из болота традиций и условностей, в котором мы погрязли за последнее тысячелетие. Не говоря уже о том, что, отвергнув это… «предложение», мы вполне можем исчезнуть как вид. Я правильно сложил те кусочки информации, которые вы нам дали?

Закрываю глаза, далеко отведя назад уши.

– Правильно. Вы действительно все понимаете.

Даже не глядя, чувствую его довольную улыбку. О да. Все понимает. Не хуже, чем Аррек. Быть может, все-таки?..

– Почему вы напали на мою возлюбленную?

Обреченно роняю голову. Если до этого еще была хоть какая-то надежда, хоть что-то… но нет. Ольгрейн всецело отдан на милость своих эмоций. Безнадежно.

Будь ты проклят, Аррек.

– У меня не было выбора.

Он опять улыбается:

– Я знаю.

Он встает, скорее даже перетекает из положения сидя в положение стоя, такой же расслабленный, грациозный и красивый. Вспышкой золотого света слетает по ступеням, проходит мимо беззвучно застывших телохранителей. Слегка оборачивается, все с той же нежной отеческой улыбкой. И говорит то, что я ожидала услышать, как только взглянула в эти золотистые глаза: