Меч Без Имени. (Трилогия) - Белянин Андрей Олегович - Страница 42

– Не поминай меня лихом, брат. В политике высокой ты зелен еще. Мне страну поднимать надо, города строить, народ кормить, а ведомо ли, какое приданое за принцессой этой? Полкоролевства! За такой куш я и с крокодилом повенчаюсь.

– Да, тяжкое дело – власть. Шумно, хлопотно и никакой благодарности.

– А, ладно. С бабой я уж как-нибудь полажу, и потом… – Князь смущенно запнулся и покраснел: – Она… так жарко обнимает…

Пришлось махнуть рукой и от души орать «горько!» на их свадьбе. Как вы успели заметить, человек я малопьющий (первый пир у Плимутрока, потом у ведьм, потом у Матвеича, еще в честь победы на турнире, ну там со Смертью два раза, спасение замка Ли тоже отметили, теперь вот эту неделю… но событий много, и поводов хватает).

За час до рассвета меня поднял на ноги покачивающийся Бульдозер. Черт подери! Я и в кровать-то упал минут двадцать назад, не раздеваясь.

– Милорд… – промычал Жан, дыша на меня страшнейшим перегаром. – Лошади… того… внизу.

– Лошади? – непонимающе переспросил я.

– Ждут. Осед…лы…ны скакуны! – мой оруженосец держался за косяк. – Лия с нами, продукты всякие… как и положено, не сом-н-вайтесь, милорд…

– Меч брать? – кротко поинтересовался я.

– Угу…

Мы спустились вниз на «автопилоте». Три горячих коня были полностью подготовлены к дальнему походу. Мрачная, невыспавшаяся Лия, кутаясь в плащ, уже сидела верхом. Жан помог мне заползти на лошадь, и мы дружно выехали за ворота. Плохо соображая, что происходит, я приказал нашей спутнице следить за направлением и непременно разбудить меня к обеду. После чего удобно улегся, уткнувшись носом в гриву коня. Легкая рысь убаюкивала. Последнее, что я запомнил, – это Бульдозер, распластавшийся в седле и храпящий без задних ног…

…Полдень. Солнышко припекает. Ноздри щекочет запах жареного мяса. Значит, Лия уже что-то приготовила. Под головой какой-то мешок, плечи укрыты фиолетовым плащом, лежу на охапке сена – а где это я вообще? Отрезвление приходило не сразу. Помню, что мы праздновали свадьбу, потом, кажется, о чем-то спорили, потом Жан посадил меня в седло… С чего это мы куда-то поперлись?

– Обед готов, мой господин.

– Спасибо. Слушай… а где этот…

– За кустиком спит.

Из-за веточек боярышника виднелись ноги Бульдозера. Что-то не так… Я начал лихорадочно соображать, что же такое произошло, если я бросил дворец, друзей, союзников и отправился ни свет ни заря в чисто поле на поиски приключений?

– Так мы будем есть или нет? – судя по ее напряженному тону, Лие пришлось стаскивать с седла нас обоих. Ну, меня-то она, положим, устроила как надо, а вот рыцаря наверняка попросту свалила в траву. И правильно, оруженосцам полезна спартанская жизнь.

– Буди его. Надо уточнить кое-какие детали.

– Бесполезно… Я на нем даже прыгала. Он ни в жизнь не проснется раньше вечера. Это же умудриться надо – напиться до невменяемости! Его и трубы Страшного Суда не разбудят.

Мы уселись у маленького костерка. Лия протянула мне большой кусок дымящейся свинины на ломте хлеба. Трясущейся рукой я ухитрился его поймать. Какое-то время жевали молча, потом Лия осторожно спросила:

– Милорд, я, конечно, понимаю… рыцарская честь, благородство, подвиги ради королевы Танитриэль и все такое прочее. Но скажите мне правду – почему вы отказались от войска?

От войска? Отказался? Я? Так. Спокойно. Не надо нервничать. Да, похоже, что-то произошло. Что-то опасное, возможно, критическое, очень близкое к катастрофе.

– Вообще-то даже горжусь вами. Отказаться от военной помощи и дать обет освободить Локхайм от Ризенкампфа уже к концу месяца… На такое способен только великий герой! Мне бабушка о таких сказки рассказывала. Король умолял вас взять с собой хотя бы ребят Брумеля, но вы были просто великолепны в гордом негодовании: «Я – сам! Никто не посмеет отнять у меня этого милитариста! Жан, седлай лошадей, мы сейчас же едем!». У меня аж мороз по коже… Да, милорд, а кто такой «милитарист»?

Обстановка проясняется. Я покрепче прикусил хлеб с мясом, чтобы не заорать от осознания собственной глупости. До какой же степени я был тогда пьян! Отправиться за Ризенкампфом, одному, с пажем и оруженосцем, без войска, без помощи, неизвестно куда, да еще пообещав закончить с эти через две недели!

– Ризенкампфа мы, конечно, найдем. И покажем ему где раки зимуют. Вот только вы бледный какой-то… Вы не заболели, милорд? Вам плохо? Выпейте вина, это придаст вам сил…

…Я величественно отодвинул кубок в сторону и протестующе замычал. Хватит! С сегодняшнего дня становлюсь трезвенником!

Ближе к вечеру пробудился Бульдозер, так что Лия накрывала уже на троих. Жан подтвердил, что я и в самом деле дал страшную клятву разделаться с великим колдуном, спасти королеву и привести Локхайм на веревочке, как воздушный шарик. Многие рыцари даже обиделись на меня за стремление все провернуть единолично. Может, я чем-нибудь заразился у этой эпохи? Раньше, помнится, предпочитал разбираться с врагами коллективно, стенка на стенку. А теперь ударился в индивидуальные подвиги…

– Меня случаем никто не останавливал?

– Да кто посмеет! Правда, его высокопреосвященство выразил некоторое удивление и…

– Он не хотел меня отпускать? – с надеждой приподнялся я.

– Он сказал: «Офигеть!»

– Что?

– «Офигеть» – сказал кардинал Калл, услышав вашу клятву, – пояснил Бульдозер. – Ему так понравилось это ваше выражение, что он им и на проповедях пользуется.

– А Матвеич?

– Предсказатель уже спал. Он пожилой и предпочитает крепкие напитки. Вы же сами не велели его тревожить.

– Милорд… – торжественно начала Лия. – Я, кажется, догадалась, в чем дело – вы погорячились там, на пиру. Эту клятву дало вино, а не ваш рассудок.

– Умница! Дай я тебя поцелую… Один раз!

Когда страсти улеглись, Жан взял слово:

– Возвращаться в Ристайл нельзя, нас неправильно поймут. Геройски погибнуть в бою с превосходящим противником вы вроде бы не настроены. Так, может, просто погуляем недели две, не особенно утруждая себя поисками тирана?

– Хорошая мысль! – признали все.

– Мы ведь не знаем, куда улетел Локхайм, правда, милорд? – подмигнула Лия.

– А я знаю! – радостно ответили ей откуда-то сверху, после чего дождь ярких конфетти посыпался нам на плечи.

Вероника! Сколько лет, сколько зим! Кончилась спокойная жизнь… Прямо над нами, на знакомой до боли метле, счастливо болтала ногами юная ведьма. Здоровая, улыбчивая и заботливая, как всегда.

– Господи, до чего ж я рада всех вас видеть!

Помело крутанулось в воздухе, изобразив «мертвую петлю».

– Ну вот! Нам только фокусов еще и не хватало… – забубнила Лия.

– И бумажки эти… мелкие какие-то… – неуверенно поддержал Жан, вытряхивая конфетти из кольчуги.

– Мелкие? – озабоченно остановилась Вероника. – Вообще-то я хотела покрупнее, размером хотя бы с яблоко… Минуточку…

– Нет! – дружно взвыли мы. Поздно! В тот же миг нас по макушку завалило яблоками. С трехметровой высоты, да прямо по голове… Ох, и крупные попались!

– Милорд… – жалобно начала практикантка.

– Не надо. Знаю. Помню. Достаточно на сегодня. А теперь вытащи меня отсюда! – я покрепче ухватился за метлу и почувствовал плавный подъем вверх. Отцепился я вовремя…

Утром в дальнюю дорогу мы отправились уже вчетвером. Наши с Бульдозером лошади шли рядом, а Лия с Вероникой неспешно трусили сзади. Вернее, ведьмочка бесшабашно крутилась вокруг, выделывая немыслимые пируэты на низкой высоте. Лия отмахивалась он нее, как от раскормленной до безобразия мухи. Воспитанница Горгулии Таймс, прослышав, что приключение у Башни Трупов прошло без нее, ударилась в дикий рев. Поклявшись «впредь никуда не отпускать лорда Скиминока без магической поддержки», начинающая колдунья бросилась в погоню. Благодаря кожаной нашлепке с моих джинсов она не тратила время на окольные пути. Лично я был искренне рад девчонке. Бульдозер всегда ее побаивался, Лия – тоже. Хотя, наверное, не саму Веронику, а те мелкие неприятности, которые ей удавалось причинить неаккуратно произнесенными заклинаниями. Магия – штука тонкая. Так что лучше не просить у Вероники одеяло, а то в результате вас вполне может накрыть могильная плита…