Серебряное кресло - Льюис Клайв Стейплз - Страница 13

Несмотря на спешку, брести им пришлось долго, а в самом конце плато их ожидало еще несколько уступов, с которых на этот раз пришлось спускаться. Наконец они добрались до самого подножия холма и увидели Харфанг вблизи.

Замок стоял на высокой скале и, несмотря на многочисленные башни, больше напоминал огромный дом, чем крепость. Добрые великаны, очевидно, никого не боялись. В наружной стене совсем над самой землей были прорублены окна, которых в настоящей крепости, конечно же, не бывает. Там и сям виднелись двери, так что в замок легко можно было попасть, минуя главный двор. Дети приободрились. Харфанг казался им приветливым.

Утес был ужасно крутой и высокий. Они отыскали, правда, вьющуюся вокруг него тропинку, но после такого дня взбираться по ней все равно было нелегко. Джил совершенно выдохлась – Ершу и Лужехмуру пришлось последние сто метров тащить ее чуть ли на своих плечах. Наконец они очутились перед воротами. Ворота были распахнуты. Решетка поднята.

Но как бы ты ни устал, страшновато заявляться в гости к великанам.

Несмотря на все свое недоверие к Харфангу, самым храбрым оказался Лужехмур.

– Шагом марш, – сказал он, – не показывайте вида, что боитесь. Самое глупое – что мы вообще сюда пришли. Но раз уж мы здесь, глядите посмелее.

С этими словами он зашел под арку так, чтобы эхо усиливало его слова, и крикнул во весь голос:

– Эй, привратник! Принимай гостей!

В ожидании ответа он снял шляпу и стряхнул с ее полей толстый слой снега.

– Может, он и нытик, – шепнул Ерш Джил, – но в смелости ему не откажешь.

Дверь, отворившаяся в глубине двора, дивно отсвечивала пламенем очага; появился привратник. Джил закусила губу, чтобы не закричать. Это был не такой уж большой великан – повыше яблони, но пониже телеграфного столба. У него были всклокоченные рыжие волосы, он носил кожаный камзол со множеством металлических пластинок, которые образовывали что-то вроде кольчуги, и какие-то краги на голых ногах с волосатыми коленями. Он наклонился и вытаращил глаза на Лужехмура.

– А ты что за создание? – спросил он.

Джил собрала всю свою храбрость.

– Простите, – она возвысила голос, – дама в зеленом уборе приветствует короля добрых великанов. Она послала нас, двух детей с юга, и этого квакля-бродякля по имени Лужехмур на ваш осенний пир. Если мы вас не потесним, конечно, – добавила она.

– Ого! – сказал привратник. – Тогда совсем другое дело. Входите, малявки, входите в дом, а я пока доложу его величеству.

– Он посмотрел на детей с любопытством. – Какие у вас лица синие. Противно даже. Ну, друг другу-то вы наверняка нравитесь. Одних жучков всегда к другим тянет.

– Это мы от холода посинели, – объяснила Джил. – На самом деле мы не такого цвета.

– Тогда ступайте греться. Заходите, коротышки, – сказал привратник. И они последовали за ним. Когда сзади опустилась огромная дверь, они перепугались, но тут же об этом забыли – потому что увидели то, о чем мечтали со вчерашнего вечера – огонь! И какой это был огонь! Он выглядел так, словно в нем пылало зараз штук пять толстенных деревьев, и был такой жаркий, что подойти к нему ближе, чем на несколько шагов, путники не могли. Они улеглись на теплом кирпичном полу и вздохнули с облегчением.

– Вот что, юноша, – приказал привратник великану, сидевшему в глубине комнаты и глазевшему на пришельцев так, что у него глаза вылезли на лоб, – беги с этой вестью к королю. И он повторил то, что ему сказала Джил.

Юный великан еще раз глянул на пришельцев своими выпученными глазами, громко фыркнул и исчез.

– А тебе, лягушонок, – обратился привратник к Лужехмуру, – не помешало бы взбодриться. – Он извлек откуда-то черную бутылку, почти такую же, как у Лужехмура, но раз в двадцать больше. – Погоди. Стакана я тебе не дам – еще утонешь. Дай-ка подумать. Солонка, пожалуй, будет тебе в самый раз. Только не говори об этом никому. Сюда все время попадает столовое серебро. Но я в этом не виноват.

Солонка эта была уже и выше, чем в нашем мире, так что из нее вышел отличный кубок для Лужехмура. Дети думали, что их друг из-за недоверия к великанам откажется пить, но ошиблись. «Поздно уже осторожничать, – проворчал он, – мы уже здесь, и дверь захлопнулась». Он понюхал жидкость. – Пахнет нормально. Надо проверить на вкус. – Он отпил из солонки. – Тоже неплохо. Может, только первый глоток такой? – Он выпил еще, на этот раз побольше. – Ага! Наверное, вся гадость на самом дне». Он осушил солонку и заметил, облизав губы: «Это я пробую, дети. Если я сморщусь, взорвусь или превращусь в ящерицу, вы поймете, что здесь ничего нельзя ни пить, ни есть». Великан, стоявший слишком далеко, чтобы его услышать, расхохотался:

– Ну, лягушонок, да ты настоящий мужчина! Посмотрите только, как он ее выдул!

– Я не мужчина, – нетвердым голосом сказал Лужехмур, – я квакль-бродякль. И не лягушонок. Говорю же – квакль!

Тут дверь отворилась, и вошел молодой великан.

– Немедленно ступайте в тронный зал.

Дети встали, но Лужехмур остался сидеть, повторяя: «Квакль-бродякль. Квакль-бродякль. Весьма уважаемый квакль-бродякль. Весьмакль уважакль».

– Покажи им дорогу, юноша, – сказал привратник. – А лягушонка лучше отнести. Он чуток перебрал.

– Со мной все в порядке, – возмутился Лужехмур. – И не лягушонок я. А уважакль-трезвакль.

Но молодой великан только схватил его поперек пояса и дал детям знак следовать за ним. В таком не очень достойном виде они пересекли двор. Квакль, брыкавшийся в руке великана, и впрямь напоминал лягушку. Однако думать об этом у них времени не было. С колотившимся сердцем они вошли в главную дворцовую дверь, миновали несколько коридоров, едва поспевая за великаном, и очутились в огромной ярко освещенной зале. Там сияли лампы, и пылал в очаге огонь, отражаясь в позолоте потолка и карнизов. Справа и слева теснились великаны в роскошных одеждах. А на двух гигантских тронах в дальнем конце залы сидели две громадины – по всей видимости, королевская чета.

Шагах в двадцати от тронов все четверо остановились. Юстас и Джил неловко попытались отвесить поклон (в Экспериментальной школе не учили хорошим манерам), а молодой гигант осторожно поставил Лужехмура на пол, где тот принял что-то вроде сидячей позы. По правде говоря, из-за своих длинных рук и ног сейчас он ужасно походил на огромного паука.

Глава ВОСЬМАЯ. В ХАРФАНГСКОМ ЗАМКЕ

– Валяй, Джил, говори, – прошептал Ерш.

Но во рту у девочки так пересохло, что она не смогла произнести ни слова, и только испуганно мотнула головой. Юстас ужасно разозлился. «Ни ей, ни Лужехмуру ни за что не прощу», – подумал он. Но делать было нечего. Ерш облизал губы и закричал королю великанов:

– С позволения вашего величества, Дама в зеленом приветствует вас. Она сказала, что мы украсим собой ваш осенний пир.

Король и королева обменялись взглядами, кивнули друг другу, и губы их расплылись в улыбке, которая не очень-то понравилась Джил. Король, кажется, был не такой противный, как его супруга. Для великана он даже был хорош собой, со своей кудрявой бородой и орлиным носом. Королева же отличалась кошмарной полнотой: двойным подбородком и жирными напудренными щеками. И обычного-то человека все это не украсит, а в десятикратно увеличенном виде выглядит еще хуже. Тут король облизнулся. Конечно, так любой может сделать. Но язык у него был такой огромный и красный, и высунулся так неожиданно, что Джил вздрогнула.

– Что за славные детки! – сказала королева. («А может, она и ничего» – подумала Джил).

– Очень славные, – поддержал ее король. Добро пожаловать к нашему двору. Позвольте пожать вам руки.

Он протянул свою правую ручищу – чистую, со множеством колец на пальцах и с длиннющими острыми ногтями. Пожать руки он не смог, пришлось сжать им локти.

– А это еще кто? – король указал на Лужехмура.

– Уважако-бродякль, – отвечал тот.

– Ой! – завизжала королева, подбирая юбки. – Какая гадость! Оно живое!