Золото муравьев - Пессель Мишель - Страница 22

Теперь мы ждали, что, вероятно, вплотную приблизимся к разгадке этой тайны. Нас вдохновляла надежда многое почерпнуть из рассказов, которые мы рассчитывали услышать непосредственно из уст художников, рисующих на скалах, так же как и их далекие предки в каменном веке. После двух дней пути мы наконец покинули узкую долину Инда, и за очередным поворотом нам открылся Лех. Город встретил нас огромным базаром, раскинувшимся у входа в лабиринт построек, карабкающихся вверх по горе. На ее вершине возвышалась огромная крепость владык Ладакха. На протяжении многих веков Лех, восточные ворота в Тибет, был далекой и недостижимой целью, манившей многочисленных исследователей.

Прокладывая путь между караванами яков и вереницами пони, мы остановились в самом центре базара. Здесь нас окружила толпа людей, в одежде которых преобладали бордовые тона, контрастирующие с алым цветом одеяний сновавших в этом круговороте монахов. И над всем этим пронзительно сияло солнце. Улыбки красивых девушек с черными блестящими косами, украсивших себя соцветием бус из кораллов и бирюзы, напомнили мне о том, что мы очутились в мире, резко отличающемся по атмосфере от мусульманского. Там базар — царство апатичных торговцев и прячущихся под паранджой женщин. Вокруг же нас царила ликующая и беззаботная атмосфера.

Необыкновенно красивые улыбающиеся девушки с высокими скулами и черными миндалевидными глазами прогуливались вдоль рядов, сопровождаемые почтенными матронами.

Я заметил, что в облике окружавших нас людей просматривались монголоидные черты.

В Лехе Франке обнаружил несколько захоронений с черепами удлиненной формы. Это может служить доказательством того, что когда-то в этом районе жили люди, принадлежащие к европеоидной расе, возможно, предки народа минаро.

Решив все вопросы, связанные с нашим размещением, мы отправились на поиски этих древних могил, обнаруженных в 1910 году. Увы, несмотря на все наши старания и помощь местных знатоков, нам так и не удалось обнаружить ни малейшего следа захоронений. Вероятно, они бесследно исчезли, когда город в недавнем прошлом раздвигал свои границы.

В нескольких километрах к югу от Леха долина, по которой протекает Инд, расширяется и переходит в обширную равнину, обрамленную горными пиками. В этих местах на холмах, возвышающихся над деревнями, тянутся к небу пирамидальные постройки многочисленных монастырей. Эти обители помнят, как в VII веке, во времена правления великого Сронцзангамбо, на здешние земли обрушились орды завоевателей, пришедших из Тибета.

Нордруп пригласил нас посетить один из монастырей, монастырь Тикси, с настоятелем которого он поддерживал дружеские отношения. Со всеми многочисленными свежевыбеленными храмами, учебными помещениями, трапезными, библиотеками и складами, Тикси возвышается подобно городу-пирамиде. Мы поднялись в сверкающие позолотой апартаменты настоятеля, усадившего нас на великолепный шерстяной ковер. Верный служитель бога, он наложил запрет на продажу монахами монастыря каких-либо предметов или сувениров туристам и строго следил за неукоснительным исполнением всех правил отправления культа. Нордруп, сгибаясь в низких поклонах, предложил почтенному старцу все свои сбережения в обмен на несколько священных книг. Нас угостили чаем, а затем преподнесли в дар несколько шариков завернутого в священную ткань снадобья, призванного защитить нас от бед во время путешествия.

Глядя на величественную крепость властителей Ладакха в Лехе и грандиозные монастыри, можно было без труда предположить, какая судьба ожидала в этих местах наших предков. Шли годы. Охотники за горными козлами все чаще обращались к крестьянскому труду для того, чтобы обеспечить свое выживание. В конечном счете примитивные общины — точно так же, как и в других уголках земного шара, — стали жертвами привилегированной элиты, состоящей из вельможного воинства.

С увеличением населения во весь рост встала проблема безземельных крестьян. У них было два пути: в поисках удачи, а может и смерти, стать солдатом какого-нибудь вельможи или постричься в монахи. Поэтому в Ладакхе и по сей день осталось такое большое количество монастырей. Их следует рассматривать не как признак неистовой веры, а скорее как институты, призванные поглотить избыток населения. Наличие монастырей говорит о существовании здесь общества, основанного на крестьянском укладе, достаточно богатого, чтобы оплачивать праздный образ жизни некоторых его членов, но при этом страдающего от безземелья и не позволяющего всем мужчинам обзавестись семьями. Вопреки широко распространенному мнению гималайские монастыри не живут за счет благотворительности. Это — университеты, в которые семьи посылают своих младших сыновей, с тем чтобы воспрепятствовать их женитьбе, что могло бы лечь дополнительным бременем на и без того ограниченный семейный бюджет.

Из Леха мы отправились к границе с Тибетом, к высокогорным пастбищам великого плоскогорья. Здесь живут тибетские народы, занимающиеся скотоводством. Нам удалось, опросив нескольких кочевников, выяснить кое-что важное. Они утверждали, что высокогорные пастбища вплоть до границы с Тибетом усеяны скалами, которые покрыты изображениями горных козлов. Особый интерес представляет тот факт, что кочевники пребывали в полном неведении относительно авторства и причин появления данных рисунков! Таким образом, мы получили в руки первое звено из цепи доказательств, свидетельствующих, что тибетские скотоводы появились в этих местах сравнительно недавно, это, впрочем, подтверждается и тибетской литературой. Вне всякого сомнения, до их появления на этом плоскогорье селились либо минаро, либо какой-то другой народ, живущий охотой и имеющий сходные традиции. Теперь у нас были основания считать, что когда-то в исследуемом нами районе жили два непохожих друг на друга народа: охотники за горными козлами, по всей вероятности родственные минаро, и монголоиды, кочевники, занимавшиеся разведением яков.

У поселка Алчи-Гомпа.

Мы снова спустились в долину Инда и отправились в расположенный на западе от Леха монастырь Алчи. Монастырь этот знаменит своими великолепными фресками XII века. Мы разбили лагерь на крутых берегах Инда, покрытых россыпью скал с древними рисунками. На них изображены охотники в окружении горных козлов и каких-то животных, похожих на оленей. По сравнению с изображениями, увиденными нами в начале путешествия, эти рисунки были выполнены более тщательно. В то же время им был присущ строгий схематический штрих, отличающий лучшие образцы творчества каменного века.

Засняв на пленку наиболее интересные из наших находок, мы покинули Алчи и направились к Кхалатсе, деревушке, расположенной у моста через Инд. По одну сторону от дороги высились скалистые утесы, а по другую сторону был берег реки. Я обратил внимание на кучи галечника, расположение которых наводило на мысль, что где-то поблизости работают землекопы. Эти нагромождения еще раз напомнили нам, что здесь находится центр золотоносного района, где на протяжении долгих веков человек занимался добычей золотого песка.

Берега Инда на участке от Алчи до Кхалатсе известны своим золотом. Конечно, это связано с тем, что река Заскар, впадающая в Инд в нескольких километрах выше по течению от Алчи, несет в своих водах наряду с обычным песком золотую пыль — ту самую, которую я искал с лотком в руках в Заскаре в 1978 году. В то время моими помощниками были монах и столяр из деревни под названием Пимо. Стоя у самой кромки воды, с раннего утра и до позднего вечера не покладая рук мы просеивали песок через ивовое сито, чтобы к концу дня получить несколько крупинок золота. Я знал, что профессиональные золотоискатели достигли бы здесь больших успехов. Как ни странно, но обитателей берегов Заскара, как, впрочем, и жителей Ладакха, почти не привлекает блеск золота. Более того, они считают, что поиски золота — дело недостойное и больше всего подходит кузнецам, считающимся здесь представителями низшей касты. Причина подобного нежелания добывать золото объясняется тем, что при его поисках можно потревожить «богов Земли», почитаемых древней «верой людей».